Анна не спала.
Было уже два часа ночи, а муж не возвращался. Ворочалась, тревожно всхлипывала в кроватке дочь. Анна подошла к ней, склонилась, поцеловала, подошла к окну, выглянула во двор – пусто, ни души.
Легла на постель, смотрела на серый тусклый потолок.
Три ночи – Сергея не было.
Анна сняла телефонную трубку, набрала 02 – телефон милиции.
– Здравствуйте, – сказала тихо, чтобы не разбудить дочь. – Пропал муж. Ушел утром на работу и вот… еще не вернулся.
В трубке засмеялись.
– Вернется. Нагуляется и вернется.
– Он не из гулящих. С ним никогда такого не бывало.
– Все мы не из гулящих, и со всеми такого не бывало. Фамилия?
– Кузьмичев Сергей Андреевич.
Была пауза, потом голос поинтересовался:
– Это не тот, которого выгнали из милиции?
– Он. Но его не выгнали. Он ушел сам.
– Из милиции, дорогая, сами не уходят. Оттуда только выгоняют. Хорошо, будем искать.
Пришел в себя Кузьмичев далеко за полночь. Полежал, не в состоянии понять, осознать, что произошло. Попытался подняться – упал. Затем с трудом встал на четвереньки, выровнялся в полный рост, в полубессознательном состоянии двинулся в сторону городских огней. Пересек, словно на автопилоте, пустырь.
Наконец вышел к домам и, избитый, грязный, двинулся к ближайшей пятиэтажке.
Пешком поднялся на какой-то этаж, положил палец на звонок первой попавшейся квартиры, услышал беспрерывную трель звонка.
– Кто там? – произнес испуганный женский голос.
– Откройте, – попросил Кузьмичев.
– Кто вы?
– Откройте, прошу вас. Мне плохо… – и снова принялся жать на кнопку.
– Перестаньте хулиганить, у меня дети.
– Откройте же!.. – Кузьмичев стал бить ногами по двери. – Сейчас же откройте!
– Уйдите! – испуганно закричала женщина. – Немедленно уйдите!.. – До слуха донесся плач ребенка. – Я вызову милицию.
– Кто плачет? – ничего не соображая, заорал Кузьмичев и стал еще сильнее колотить ногами по двери. – Доченька?.. Ты плачешь, доченька?.. Кто тебя обидел?.. Кто-о?
Из квартиры напротив выглянул испуганный и заспанный сосед, из другой двери еще один. Тот, кто посмелее, бросился на ночного гостя, Кузьмичев упал. Мужчины навалились на него, а по лестнице уже был слышен топот: спешила на помощь милиция.
Длинный больничный коридор почти безлюден и стерилен. Время от времени по нему с деловым видом проходили люди в белых халатах, о чем-то негромко беседовали, даже чему-то смеялись.
Анна сидела под дверью какого-то кабинета, читала большую статью в свежем номере городской газеты. Статья была озаглавлена: «МИЛИЦИЯ ЗА ЧИСТОТУ СВОИХ РЯДОВ».
Под заголовком шел текст.
«В сегодяшней непростой общественно-политической обстановке, характерной не только для нашего города, но и для всей страны, в ряды милиции стремятся проникнуть всякого рода проходимцы и просто психически неполноценные люди. Пример: всего 12 дней прослужил в наших рядах Кузьмичев Сергей Андреевич. Но и за это короткое время ему „удалось“ многое – сорвать важную операцию по предотвращению заказного убийства, запутать следствие сложнейшего криминального дела, стать изгоем в дружной милицейской семье, которая поначалу приняла его с доверием и радушием. В довершение всего Кузьмичев – уже после увольнения – напился до мертвецкого состояния, среди ночи пытался вломиться в чужую квартиру, но вовремя был задержан работниками милиции, в рядах которой совсем недавно господин Кузьмичев…»
Маленькой Катюше, с которой Анна пришла в больницу, не сиделось. Гремела погремушкой, дергала мать за подол, надоедливо повторяла:
– Где папа? Хочу к папе.
– Скоро пойдем. Потерпи.
Анна увидела идущую к ним медсестру, отложила газету. Та сухо кивнула:
– Пройдите.
– Я с ребенком, – кивнула Анна на Катюшу.
– Вообще-то у нас с детьми не положено.
– Мне не с кем ее оставить.
– Ладно, пройдите.
Анна взяла Катюшу за руку, поспешила за медсестрой. Подошли к двери палаты, медсестра сурово предупредила:
– Не более пяти минут. Больной в тяжелом состоянии.
Анна благодарно кивнула, открыла дверь и вместе с дочкой вошла к Сергею. В палате он был один. С трудом приподнял голову, туманно посмотрел на вошедших.
– Папочка… – Дочка бросилась было к нему, Анна придержала ее:
– Не надо, папе плохо.
– А что с папой? – Глаза ребенка были полны слез.
– Заболел наш папочка… – Жена подошла к Кузьмичеву поближе, посмотрела на его изуродованное лицо. – Кто это тебя, Сережа?
Он попытался улыбнуться, тронул плечами.
– Сам… Извини, напился.
– Ты же не пьешь.
– Бывает. С горя, наверно. Прости.
Анна присела на стульчик, Катюша немедленно села к ней на колени. Потянулась к отцу, спросила:
– Можно я тебя пожалею?
– Можно, – улыбнулся Сергей.
Дочь легонько коснулась сначала одеяла, потом его сорочки, затем лица.
– Вот, пожалела… папочку своего.
Кузьмичев продолжал с трудом улыбаться.
– Спасибо, маленькая.
– Сережа, правда, что случилось?.. Что-то нехорошее?
– Все нормально. – Сергей перевел глаза на жену. – Крещение в связи с переходом на новую работу… Главное, береги дочь. Это сейчас главное.
– Поняла, – кивнула Анна.
День был солнечный, теплый, безветренный. В воздухе стоял аромат отцветающей акации.
Юра, плотно пообедав в ресторане, похлопал себя по животу, оставил деньги по счету на столе, подмигнул хорошенькой официантке, направился к выходу.
Тишина, покой и абсолютное ощущение жизни провинциального городка.
Парень вышел на улицу, повертел головой, высматривая такси, и вдруг почувствовал кожей, интуицией, что вокруг что-то не так. В сторонке подчеркнуто лениво болтают о чем-то двое крепких парней, тронулся с места автомобиль с затемненными стеклами, за спиной быстро закрыл ресторанную дверь швейцар.
Юра сжался, затем мгновенно, чуть не сбив с ног случайного прохожего, нырнул под какой-то автомобиль и тут же увидел, как двое тех самых парней несутся в его сторону. Он рванул дверцу автомобиля, вышиб из салона насмерть перепуганного водителя, перевалился за руль, и машина рванула с места. В тот же миг наперерез Юре выскочил автомобиль с затемненными стеклами, и столкновение было неминуемо.
Юра в последний миг успел вывернуть руль, чуть ли не по воздуху перемахнул через преследующий его автомобиль и нырнул в ближайший переулок.
Преследователи не отставали, они все ближе и ближе.
Но тут произошло неожиданное. Преследующие машины вдруг резко затормозили, так же резко развернулись и на предельной скорости унеслись прочь.
Юра не сразу понял причину столь неожиданного их маневра, обрадованно закричал: «И-йес!» – и вдруг увидел несущихся прямо на него несколько милицейских машин.
От безвыходности он спокойно затормозил, не спеша поставил машину на ручной тормоз и с улыбкой, подняв руки, вышел из салона навстречу стражам порядка.
Медсестра как раз вводила Кузьмичеву внутривенный раствор, и в это время два санитара внесли в палату дополнительную кровать, следом за которой топтался больной – невысокий, юркий, лысоватый, с загипсованной рукой и покоцанной физиономией.
Пока устанавливали кровать, новоявленный сосед огляделся, помялся, присел на краешек постели Кузьмичева.
– Как самочувствие, братишка?
Тот не ответил, следил, как вводился раствор.
– Встаньте с постели, – строго приказала медсестра новичку.
– А что такое? – возмутился тот. – А если у меня слабость в ногах?
– А по-моему, в голове… На табуретку сядьте!
– Командуют все, доброго слова не дождешься, – проворчал больной, присаживаясь на указанный стул. – Как в ментуре, честное слово.
Санитары наконец установили кровать, медсестра закончила процедуру, и в палате остались двое – Кузьмичев и новый сосед.
– Кто так отделал? – поинтересовался сосед, имея в виду изуродованное лицо Сергея. – Не в ментуре, случайно?
Кузьмичев молчал, поправляя бинт на руке.
– Меня – менты, – объяснил новичок. – Причем ни за что… Пригубил, правда, но, не поверишь, самую малость. А они прицепились. Мало того что весло пополам… так еще и выгребли из луз все до копейки. А там ни много ни мало вся получка. Попробуй докажи теперь.
Сергей налил из бутылочки воды, сделал пару глотков. Молчал.
– Ты что, глухонемой? Или не желаешь побазарить? Выплеснись, парень, легче будет. Я же знаю, кто тебя. Свои же, менты! Не вписался в ихнее шобло, вот они и отметелили в отместку. Мне здешние телки все порассказали, пока сидел на оформлении. Они ж, суки, страшнее бандюков. У бандюков хоть можно правды добиться, а у ментов все повязано и никаких концов! Будь моя воля, я бы…
Договорить он не успел. Кузьмичев сгреб с тумбочки какую-то вазочку и с силой запустил ею в говорливого соседа. Тот едва успел увернуться, испуганно уставился на метателя.
