– Не надо.
– Я тоже так считаю. И не потому вовсе, что вы на него обижены. Просто не следует слишком размывать круг заинтересованных лиц… – Илья в раздумье выпустил длинный столбик дыма. – Что касается вашего согласия на «нашу игру», вы можете ее не принять. Хоть сейчас… можете покинуть этот домик хоть сейчас. Воля ваша… Но мне представляется, вы не относитесь к числу лиц, которые отказываются от заманчивых предложений.
– В чем же заманчивость вашего предложения?
– Это слишком длинный и серьезный разговор… О другом можно? Вы – воин. Прирожденный. Вы не сможете всю жизнь разгружать трейлеры, работать продавцом или, скажем, служить администратором в дорогом ресторане. Вам необходимы приключения. Мы вам их предлагаем. Помните роман о войне – «В логове врага»? Практически то же самое – тоже в логове врага, но в мирное время.
– В мирное? Вы считаете наше время – мирным?
– Спасибо. Думаю, вы правы.
Илья поднялся, загасил в пепельнице недокуренную сигарету.
– Я пока уйду?
– Думаю, что да.
– Если понадоблюсь, позовите.
– Если понадобитесь.
Кузьмичев в комнате был один. Вышагивал из угла в угол, присаживался на кровать, бессмысленно шарил по телевизионным каналам, зачем-то открывал холодильник и тут же закрывал его, снова мерил шагами комнату.
Наконец решительно подошел к двери, и его встретил тот же самый охранник.
– Позовите.
– Илья Петрович! – позвал тот.
Из дальней комнаты вышел легкий, улыбающийся Илья.
– Готовы?
– Готов. Нужна машина, я уезжаю.
– Решили?
– Да.
– Отлично. – Игорь кивнул, крикнул кому-то в глубь домика: – Через полчаса автомобиль. В город!
– Через пять минут, – уточнил Сергей.
– Через пять минут! – дублировал хозяин.
Кузьмичев вернулся в комнату, за ним следом вошел Илья. С улыбочкой достал из бумажника несколько стодолларовых купюр.
– За моральный ущерб.
Кузьмичев отодвинул деньги.
– Я не марионетка! И распоряжаться собой, своей жизнью могу только я!.. Я, и никто другой!
– Понял… – кивнул Илья. – Не вы первый, кто придерживается такой позиции. И не последний.
В комнату постучал, затем заглянул охранник:
– Машина готова.
– Можете ехать, – улыбнулся Илья. – Счастливой дороги.
– У меня семья – жена, ребенок! – чуть ли не истерично выкрикнул Сергей, дойдя до двери. – Я за них отвечаю. Не вы, а я!
– Тоже нет возражений. Но со своей стороны, я надеюсь, что, переступив порог, вы навсегда забудете, о чем здесь говорилось… Объяснять надо?
– Спасибо, понятливый.
Водитель «Волги», молодой спортивный парень, за всю дорогу не проронил ни слова и, лишь когда въехали почти в самый центр города и уперлись в плотную людскую стену, не дающую транспорту пересечь улицу, посмотрел на Кузьмичева, улыбнулся.
– Приехали… И, похоже, надолго.
– А что случилось? – спросил Сергей.
– По-моему, кого-то хоронят.
– Что делать?
– Посмотрим.
Водитель покинул машину, подошел к толпе, перегородившей улицу, о чем-то спросил.
Вернулся обратно, объяснил:
– Похороны… Или вам дальше надо пешком. Или в объезд.
– А кого хоронят?
– Кобылу.
– Кого?!
– Кобылина. Не слыхали про такого? Недавно нарвался на засаду, изрешетили в окрошку. И вот финал.
– Сейчас… – Кузьмичев покинул «Волгу», подошел вплотную к зевакам, ожидающим процессию.
До слуха донеслась тревожная, тяжелая музыка, люди сразу как-то зашевелились, сгруппировались, подались вперед, желая увидеть саму процессию, и странным образом затихли.
Сергей оказался в самом центре толпы, тоже стал вытягивать шею, и тут в начале широкого проспекта показались первые автомобили.
Вначале шли милицейские машины с вращающимися маячками, а за ними полз траурный кортеж. Все машины были черного света, фары зажжены, двигались они медленно и пугающе торжественно. Музыка звучала все громче и ближе.
Процессия приближалась, и от гнетущей обстановки становилось не по себе.
– Бандит… – заметил пожилой мужичок, стоявший впереди, – а хоронят как президента.
– Значит, стоил того, – возразил ему другой.
– Чего «стоил»? – огрызнулся первый. – Убивал, грабил, за счет других жил, и за это такой почет?
– Почет – за талант. Хоть и криминальный, но талант.
Кузьмичев решительно выбрался из толпы, вернулся к «Волге», сел в салон.
– Обратно.
За окном упала теплая ночь, свет от фонарей был мягким и успокаивающим.
Илья и Кузьмичев сидели в уютно освещенном кабинете Ильи, пили чай, разговаривали спокойно, едва ли не по-дружески.
– Паспорт, – показал ему документ Илья. – Сейчас вы его не получите, он будет лежать на верхней полке в том купе, в котором вы будете добираться до Москвы.
– Один буду добираться?
– Скорее всего один. Как сложится. Но о документе, кроме вас, до поры до времени никто не должен знать.
– Паспорт на чью фамилию?
– На вашу же. Зачем планировать сюрпризы?.. Был в ментуре, был выгнан, начал совершенно иную жизнь.
– На данный момент меня больше всего волнует семья, – сказал Сергей.
– Это можно понять, – согласился Илья. – Мы берем ее на полное содержание.
– Каким образом? Она будет знать о моей… «командировке»?
– Исключается. О «командировке» буду знать я, вы и еще двое.
– Кто?
Илья улыбнулся.
– Вам важно знать?
– Желательно.
– Зачем?
– Из соображений безопасности.
– Знать будут люди, на которых можно положиться… – Илья привычно улыбнулся. – Во всяком случае, ваш бывший начальник, майор Гурин, в число этих людей не входит… Они при необходимости сами выйдут на вас.
– Я что… для моей семьи погиб?
– На несколько лет.
– Как кто?
– Ну, не как герой. Будет работать легенда вашей связи с криминалом.
– В перестрелке?
– Да.
– И на протяжении этих лет я не смогу увидеть ни жену, ни дочь?
– Помните Штирлица? Вот ему могли позволить встретиться с женой. Вам – нет. У нас фронт пожестче германского. Здесь если вас засекут, то уж точно никогда не увидите ни дочь, ни жену.
Кузьмичев ухмыльнулся, покрутил головой.
– И тем не менее кто будет обеспечивать семью, если я – уголовник?
Илья изящно закурил, с удовольствием, как всегда, затянулся.
– Здесь проблем не будет. Есть масса благотворительных фондов – от пенсионных до криминальных общаков. Будьте уверены, семья ваша в этом смысле будет в порядке. А вот в смысле душевного комфорта – здесь сложнее. Дочка слишком мала, чтобы переживать, а жене прийдется туго… Вы должны понимать это. Она ведь убеждена в вашей кристальной честности.
– А вы сомневаетесь?
Илья рассмеялся.
– Я более чем убежден… – Погасил сигарету. – И еще об одном. Вам тоже будет несладко. И не только душевно. Вначале мы будем подвергать вас испытаниям, потом – жизнь. И все вы обязаны взвесить, прежде чем сказать окончательное «да».
– Я уже взвесил.
– Не торопитесь. У вас есть как минимум сутки. На размышление.
– Я могу увидеть семью?
– Увидеть – да. Когда?
– Завтра.
– Хорошо, завтра вы сможете это сделать… – Илья вдруг вспомнил: – Кстати, фамилию Грязнов помните?
– Это в записке, которую оставил Сережа-Самбо?
– Совершенно верно. С Грязновым вам обязательно придется столкнуться. Человек теневой, но со временем обязательно выползет на первый план. Живет в Москве.
Автомобиль, в котором находился Кузьмичев, стоял за углом дома. Отсюда отлично просматривался двор, во дворе которого Анна выгуливала дочь.
Катюша карабкалась на деревянную горку, Анна придерживала ее, обе смеялись. Потом дочь решила прыгнуть с самой вершины в объятия матери, но та не разрешала. Катюша требовала, топала ножкой, затем вдруг сорвалась, и Анна едва успела подхватить ее.
Сергей сидел в машине, прижавшись лицом к стеклу, не сводил глаз с семьи, ловил каждое движение, жест жены и дочери. Рядом с ним курил Илья свои изысканные сигареты, терпеливо и с пониманием ожидая окончания «свидания».
Анна обняла дочь, крепко прижала к себе и понесла ее на руках в подъезд дома, где они и скрылись.
Кузьмичев повернулся к Илье:
– Все. Спасибо.
Они ехали молча. Илья смотрел в окно на проносящийся город, потом повернулся к Кузьмичеву:
– Я вам говорил, что наши люди будут регулярно выходить на вас… Но запомните следующее: в номерах телефонов, которые будут сообщать вам для связи, вторую цифру следует менять на тройку. Вторую цифру – на тройку. Запомните.
В резиденции Ильи часы ударили полночь. Здесь было тихо, спокойно, умиротворенно. Спали охранники, пустовали коридоры, почти во всех окнах не горел свет.
Сергей подошел к двери своей комнаты, прислушался, затем тихонько приоткрыл ее.
Охранник, развалившись на диванчике, спал крепко, с похрапыванием.
Кузьмичев выскользнул в коридор, бесшумно, по-кошачьи слетел по лестнице на первый этаж. Застыл в небольшом простенке, оценивая ситуацию. Молодой человек, карауливший входную дверь, насторожился, заслышав шум, сделал несколько шагов в сторону простенка.
