– Но постойте, Зэбр, – попытался урезонить его кибернетик Киберджек Тридцать Восьмой. – Мы скорбим вместе с вашим народом. Это ужасная трагедия! Но не стоит принимать поспешных решений!
– СКОРБИТЕ?!! – генерал расхохотался как безумный, а вместе с ним и все его сородичи. – ВЫ НАПОЛОВИНУ МАШИНЫ И НЕ МОЖЕТЕ ИСПЫТАТЬ ВСЕ ТО ГОРЕ, ЧТО ОБРУШИЛОСЬ НА НАС!!!
Зря генерал это сказал. Многие тысячелетия назад кибернетики в попытках обессмертить себя соединили свои сознания с компьютерами. Это позволило им жить фактически вечно, лишь изредка заменяя чип у себя в голове, но лишило их большинства эмоций, присущих другим расам. Из-за этого кибернетики (сами они, конечно, в этом не признавались) чувствовали себя ущербными, и любое упоминание об этом их дефекте порождало в них ярость, хотя никто не мог понять, как машины могут испытывать ярость.
– МОЖЕТ, МЫ И НЕ ИСПЫТЫВАЕМ ЭМОЦИЙ, – вскочил со своего места Киберджек Тринадцатый, – НО ЗАТО МЫ НЕ ОБДЕЛЕНЫ РАЗУМОМ! В ОТЛИЧИЕ ОТ ФЛОРАНОВ!
Дальнейшая дискуссия грозила перерасти в драку, а то и в перестрелку: Брун видел, как несколько флоранов уже потянулись к своим бластерам. Нужно было срочно спасать положение!
Брун кинул взгляд на своего друга, ментала Кхан Джана, и медленно опустил голову. Кхан Джан мигнул, давая понять, что все понял, и шепнул что-то на ухо сородичам, сидевшим по бокам от него. Те немного удивленно посмотрели на Джана, но затем прикрыли веками глаза.
Брун прямо-таки физически почувствовал, что воздух вокруг наполняется спокойствием и умиротворенностью. Кипевшие на двух из четырех трибунах страсти стали стихать, а принимавшие участие в споре кибернетики и флораны обмякли и опустились на свои места.
– Дорогие друзья! – убедившись, что обстановка окончательно стабилизировалась, взял слово Брун. – Сейчас не подходящий момент для внутренних распрей и разногласий. Нам грозит неведомый нам враг, и только объединив усилия, мы можем его победить! Уверен, что каждая раса приложит максимум усилий для поиска принцессы Наоми: задействует свою агентуру, пошлет флот в район пропажи звездолетов и многое другое! А теперь я объявляю сегодняшнее задание закрытым! Следующее состоится через месяц. До встречи! – он сошел с трибуны и быстрым шагом покинул Зал.
Через считанные секунды за ним потянулись остальные поверфулы и менталы, возглавляемые братом Кхан Джана, Кхан Шуром. Кибернетики же, равно как и флораны, подвергшиеся психоудару, остались сидеть, а кто и лежать, на своих местах.
Брун миновал коридор с высокими потолками, которые подпирали мраморные колонны, вошел в гравитационный лифт и поднялся на смотровую площадку. Отсюда открывался великолепный вид на планету, ставшую пристанищем для Совета Четырех.
Вдалеке, чуть ли не у самого горизонта, толпились грозовые облака. Возможно, там сейчас шел дождь, один из редких на этой планете дождей. Температура на ее поверхности была столь велика, что капли, падавшие с неба, не достигали почвы, а испарялись еще в воздухе.
Из-за такого жестокого климата Марево была необитаема. Здесь водились лишь некоторые микроорганизмы, сумевшие приспособиться к суровым условиям. Но ни о каких растениях или животных речи не шло. Земля была высушена до такой степени, что трескалась, образуя все новые и новые расщелины.
Брун представил, каково было бы сейчас оказаться там, под обжигающими струями горячего воздуха и беспощадными лучами палящего солнца. Кожа немедленно начала бы покрываться волдырями и трескаться, кровь в жилах бы закипела, и уже через считанные минуты от него не осталось бы и следа.
А ведь возможно именно это его и ждет. Он и Кхан Джан выиграли месяц спокойствия, но едва он завершится, как флораны и кибернетики осознают, что с ними произошло. В лучшем случае они потребуют найти и наказать тех, кто совершил с ними такое, а в худшем… В худшем начнется новая война – война всех против всех.
За спиной Бруна послышалась мягкая поступь, присущая только менталам. Даже не оглядываясь, поверфул понял, что это его надежный друг и соратник.
– Любуешься на то, что нас ждет? – облокотившись на перила, спросил Кхан Джан.
Брун не ответил. Здесь, под специально возведенным куполом, они были в безопасной прохладе, и он намеревался сделать все, чтобы избежать ссылки за его пределы.
– Нам нужно найти хоть какой-нибудь след, – произнес, наконец, поверфул. – Ну не могла же целая флотилия флоранов исчезнуть без следа?
– Кто знает? – философски пожал плечами Джан и повернул свое трехглазое лицо к другу. – Вселенная хранит еще много тайн, и, возможно, принцесса Наоми стала жертвой одной из них.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурил густые брови Брун.
Ментал не стал торопиться с ответом. Он вновь уставился взором в далекие дали. Краткий ливень, так и не подаривший почве прохладу, закончился, а ему на смену пришла пыльная буря. Пока она еще только набирала обороты, но спустя час снаружи видимость упадет до нуля.
– Ты никогда не думал, почему эта планета так горяча? – заговорил Джан в тот момент, когда Бруну казалось, что он уже не ответит.
– Думал, конечно, – пожал плечами поверфул. – Это аномалия известна даже людям. По всем параметрам, Марево должна быть пригодна для жизни, но по неведомым причинам такой не является.
– Вот и я о том, – грустно вздохнул ментал. – И мне кажется, это всего лишь одна из немногих загадок, на которые мы еще не нашли ответы.
Он вновь замолчал, а Брун задумался, что сегодня с его другом. Джан всегда любил поболтать о загадочном и неведомом, но сейчас это было крайне неуместно. Как, скажите на милость, подобные разговоры помогут найти принцессу флоранов?
– Никак, ты совершенно прав, – произнес Джан. – Но я убежден, что найдя ответы на эти вопросы, мы лучше поймем самих себя.
Брун потер железный браслет на своем запястье, а потом сказал, стараясь, чтобы это не прозвучало как упрек:
– Я ведь просил не читать мои мысли!
– А я и не читал, – вновь повернулся к нему лицом ментал. – Но когда ты с детства учишься проникать в сознание других, то приобретаешь способность и без этого понимать их мысли, – он грустно улыбнулся. – Я знаю, что даже ты завидуешь нашим способностям, но поверь – все не так радужно, как может показаться.
Поверфул не нашелся, что на это ответить. Впрочем, того и не требовалось. Джан, как это часто бывало, говорил не столько со своим другом, сколько с самим собой. В такие минуты Брун остро ощущал, как на самом деле одиноки менталы, даже те, у кого есть семья.
– Давай все-таки обсудим наши действия, – поверфул не мог придумать другой темы для разговора. – Как ты считаешь, стоит ли привлекать к этому людей или мы обойдемся своими силами?
– Люди не так слабы, как ты думаешь, дорогой мой друг, – тихо ответил Джан. – Они способны узнать то, чего не сможем узнать даже мы. Без сомнений, их необходимо задействовать, – он отошел от пространных рассуждений, видя, что Брун решительно его не понимает.
– Я рад, что в этом вопросе мы солидарны, – произнес поверфул. – Честно говоря, мне крайне не хочется рисковать своими людьми. Пусть уж лучше грязную работу делают люди.
Ментал покачал головой, но ничего не ответил. Брун же взглянул на свои наручные часы и обнаружил, что они засиделись.
– Боже правый! – воскликнул он. – Уже третий час! Мне пора! Будем держать связь, как всегда! – он протянул свою мощную длань.
– Разумеется! – меланхолично ответил его друг, пожимая своей маленькой ладонью мощную ладонь поверфула. – Я сообщу, если найду что-нибудь интересное!
– Отлично! – кивнул Брун и почти бегом кинулся к лифту.
Кхан Джан, проводив его взглядом, повернулся обратно к бушевавшей за пределами купола стихии и крепко задумался. Брун не знал, что исчезновение принцессы – это всего лишь очередной эпизод в цепочке необъяснимых событий, начавшихся более полувека назад.
23 апреля 2298 годПланета НаледьОкраина города ФризСтарый амбар– Долго нам еще здесь мерзнуть? – клацая зубами, спросил рядовой Абрахам Нильсен.
Дело близилось к ночи, и температура в этой части планеты упала до минус восьмидесяти градусов. Даже новейшие экзоскелеты, оборудованные системой подогрева, не спасали от лютого холода, который еще больше усиливался из-за порывов шквального ветра.
Амбар, в котором укрылся отряд Дженнифер Киркланд, десантного капрала, был заброшен уже несколько десятилетий, так что ничего удивительного в том, что он начал разваливаться, не было. Но в щели, которые образовались в стенах за эти годы, ощутимо поддувало, а согреться было нечем.
– Чего мы ждем, мэм? – поддержал Абрахама его младший брат Джонатан. – Мы же так задницы себе отморозим.
