Они не умеют управлять в ситуации кризиса, не знают, что делать, и поэтому предпочитают наличие кризиса отрицать.
Для них предкризисное затишье конца ХХ века было просто подарком. И они поспешили объявить, что глобальный кризис оказался всего лишь очередной страшилкой, не более того.
Мы, как уже ясно читателю, так не считаем. И покажем, что все эти проблемы остались нерешенными. Более того, они, если сравнивать человечество с организмом, перешли из острой стадии (которая хотя и опасна, но излечима) в стадию хроническую. Частично компенсированную, но, увы, неизлечимую. Как и всякая хроническая болезнь, комплекс глобальных проблем будет лишь усугубляться, с неумолимостью парового катка толкая человечество к гибели.
Начнем наш обзор с проблем экологических, которые в свое время были поданы наиболее ярко.
Итак.
В конце 1970–х мир столкнулся с резким обострением экологического кризиса. Ведущие западные СМИ были заполнены фотографиями залитых нефтью пляжей, регулировщиков, стоящих в противогазах на перекрестках мегаполисов, сообщениями о смертельных случаях после купания в европейских или американских реках.
Всем вдруг стало сразу ясно, что производство сопровождается экологическими издержками. Занявшись оценкой этих издержек, исследователи очень быстро пришли к выводу, что тогдашний объем производства при тогдашних технологиях быстро приведет к такой деградации среды, которая сделает жизнь невозможной.
Самым пикантным в этой ситуации было то, что наиболее невыносимые условия для жизни создавались в самых развитых странах, где и была сконцентрирована львиная доля мирового производства.
Разумеется, элита этих стран, вернее ее наиболее дальновидная часть, инициировала соответствующие научные работы.
К чести первых исследователей этих проблем надо сказать, что они не пошли по линии наименьшего сопротивления и не выдали сходу наиболее простой рецепт – перенести производство со всеми экологическими издержками из стран развитых в страны развивающиеся.
Нет, честные ученые попытались ответить на вопрос: а можно ли решить проблему в принципе, в масштабах всего земного шара? И ответили на этот вопрос отрицательно. Все возможные методы решения экологической проблемы, которые можно было предложить в 1970–х, в масштабах всей Земли были паллиативными.
Экологический кризис в первые десятилетия нового века был неизбежен. Вопрос стоял лишь в том, разразится ли этот кризис в начале 2000–х годов либо проявится к 2020–2025 году.
Намечались ли поиски прорывных решений?
Намечались. Но эти поиски показали следующее. Первое: результат может быть получен. Более того, он наверняка будет получен. Но, и это второе, он не гарантирован к заданному сроку. А значит, экологический кризис может разразиться до того, как будут найдены рецепты спасения.
И, наконец, третье: поиски прорывных решений потребуют колоссальной концентрации сил и средств на научные исследования. И эти средства а) надо было вложить развитым странам (ибо что возьмешь со стран слаборазвитых?) и б) невозможно собрать без резкого уменьшения финансирования военных, политических и социальных проектов.
Пойти на это мировая элита не могла по вполне понятным причинам. Вдумайтесь, читатель, ну какой вменяемый современный политик объявит об отказе от развития вооруженных сил? Да что там вооруженные силы! Принятие соответствующих моделей экономики и организации общества означало ни больше ни меньше отказ от «политики» в нынешнем понимании этого слова вообще.
И потом как в ситуации всеобщего противоборства начать разоружаться например? Да тебя тогда просто сомнут оставшиеся более сильными соседи.
Короче, радикального решения экологической проблемы найдено не было. В этой ситуации возобладала «лагерная» линия поведения по принципу «умри ты сегодня, а я завтра».
Развитые страны начали переносить наиболее грязные базовые производства в страны менее развитые.
Разумеется, это сопровождалось целым рядом природоохранных и природовосстановительных мер в самих развитых странах. Но, повторим, без переноса грязных производств экологическая проблема в развитых странах не была бы решена.
Следует заметить, что подобная экономическая стратегия не была проста. Но, тем не менее, она не была и чем–то совершенно экзотичным. Она вписалась в существующие политические, экономические и социальные модели. Более того, она коррелировала с некоторыми уже наметившимися тенденциями. И эти тенденции нашли в подобном образе действий свое подтверждение и оправдание.
А потом у западных элит «появился вкус» к такому образу действия. И из западных стран началось «бегство» уже любого производства, не только самого грязного.
Да, в 1970–х Рейн например был сточной канавой. А теперь он чист, и там водится шестьдесят видов весьма ценных пород рыб, в том числе лососевых.
Но в 1980–х в ФРГ был дефицит трудовых ресурсов, а в начале 2000–х там было свыше пять миллионов безработных. Впрочем, в самое последнее время безработица вроде пошла на спад. Но до сих пор остается весьма высокой, и ни о каком повторении ситуации дефицита трудовых ресурсов, как в 1980–х годах, не может быть и речи. Все логично. Нет производства – нет рабочих мест.
Так что решение экологических проблем далось Западу не задаром. Но и это тоже паллиатив.
Экологический кризис, подавленный в странах западных, назревает в странах, куда выводятся производства. И скоро станет ограничивать его уже там. И от этого никуда не деться.
Впрочем, экологические издержки стран и регионов бурного промышленного развития все равно на пике кризиса не оставят соседей без своего влияния. Вот например Китай наращивает промышленную мощь, не считаясь с экологическими ограничениями. А страдает от этого не только Харбин, но и Хабаровск с Благовещенском. Что было продемонстрировано совсем недавно, год назад, когда по Амуру плыло пятно ядовитых химикатов из Сунгари.
Так что глобальный экологический кризис отнюдь не предотвращен.
Он только отложен. И, если так можно сказать, «размазан» по всей Земле.
Далее целесообразно будет рассмотреть кризис ресурсный.
Его даже отложить не удалось. Это и не мудрено: куда не переноси производство, но на единицу продукции изволь выложить строго определенное количество ресурсов (мы не рассматриваем сейчас изменение ситуации с помощью НТР, к которой нынешний мир, как мы показали выше, не готов организационно и политически).
О проблеме нехватки ресурсов можно много говорить, блистая эрудицией и подавляя читателя–непрофессионала массой таблиц. Мы не пойдем по этому порочному пути. Во–первых, потому, что такой подход считаем неуважением к читателю. Если знаешь что–то наверняка и в твоей собственной голове все ясно, то всегда можешь изложить это легко и просто.
Во–вторых, еще исследователи конца 1970–х годов наглядно показали с помощью модельных исследований, что от конкретных цифр запасов ресурсов мало что зависит на качественном уровне. Важны не столько исходные оценки мировых запасов нефти например, сколько динамика их потребления и динамика прироста разведанных запасов.
В самом деле, специалистам мирового уровня трудно ошибиться в оценке запасов. И если, например, известнейший геолог, профессор В.М. Питерский утверждал в 1996 году, что при существующих темпах добычи в мире нефти хватит примерно на сорок лет (до 2036 года), то вряд ли его коллеги в России или за рубежом могли бы существенно оспорить эти оценки.
Кто–то сказал бы, что на тридцать лет, а кто–то – на пятьдесят лет. Качественно это картины не меняет.
А вот темпы добычи изменяются гораздо интенсивнее. И предсказать их гораздо труднее. Мало кто в середине 1990–х предсказывал экспоненциальный рост экономики Китая и Индии, которым надо все больше и больше нефти. Мало кто и в России в конце прошедшего века предсказывал возможность почти двукратного роста добычи нефти.
Вообще, в процессах ресурсопотребления именно изменения темпа этого потребления гораздо сильнее влияют на итоговый прогноз. Как показывают соответствующие уравнения, незначительные колебания темпа расходования ресурсов могут радикально, в разы, изменить время наступления ресурсного коллапса. Между тем, даже довольно значительное расхождение (разумеется, в рамках разумного) в оценках запасов ресурсов дает возможность говорить о приближении или отдалении времени их исчерпания не более чем на десять–пятнадцать лет (хотя для конкретных безответственных политиканов срок в десять лет может оказаться критичным: в одном случае они успеют «закончить дела», в другом – их накроет волна кризиса).
Кстати, на ресурсную проблему существенно влияют изменения условий добычи и транспортировки. А эти условия только обостряются в процессе глобальных изменений климата.
Интересно все же, насколько бессистемно мыслит большинство так называемых «патриотических интеллектуалов»! Так один из них критиковал автора за прогноз резкого падения добычи газа в России на основании того, что «запасов еще много». Кто бы спорил. Просто мы говорили не о запасах, а об условиях транспортировки, росте аварийности газопроводов, в процессе которого может сложиться ситуация, когда будут теряться десятки процентов добытого.
