К тому же, у него имелось весьма пикантное белое пятнышко на грудке: галстучек. Ему очень понравилось это пятнышко.
Жорик потерся мордочкой о край зеркала. Затем запрыгнул на окно. И посмотрел вниз, на улицу. Этаж был второй. Но рядом, почти под окном, располагалась крытая шифером крыша строения, скрывающего в себе, наверное, вход в подвал. Спрыгнуть на эту крышу для молодого кота было что раз плюнуть, запрыгнуть оттуда обратно – тоже реально. Он лениво потянулся и зевнул, выгнув спину. «Надо будет по нужде – выпрыгну в форточку. Не ходить же, в самом деле, в этот странный ящичек в коридоре, от которого так дурно пахнет целыми поколениями сменявшихся котов… Кажется, на кухне стоит моя миска, в которую навалена всякая дрянь: макароны, вчерашний плов. Но… чего не съешь с голодухи! Пойду-ка я на кухню», – и новоявленный кот устремился в коридор.
Но тут как раз кто-то провернул в двери ключ… И в квартиру вошла Зоина мама. Она вернулась домой с работы. Подрабатывала же она, как кот понял ещё рано утром, где-то уборщицей. Хотя, уже была пенсионеркой. Об этом она говорила с Зоей: о пенсии, о маленькой зарплате… Сейчас, возвращаясь с работы, женщина успела зайти по дороге в магазин: от ее сумки пахло свежим хлебом и сосисками.
– У, проглот! – сказала она, увидев кота. – Никакой от тебя пользы! Только жрешь и спишь целыми днями!
Кот ретировался обратно в Зойкину комнату. Когда хозяева в таком настроении, им лучше не попадаться под руку. Он вышел в открытую форточку во двор, сделал свои кошачьи дела и быстренько вернулся домой. Гулять его пока тоже что-то не тянуло. Дома кот завалился на диван и продрых до тех пор, пока не явилась пришедшая с занятий Зоя.
Зоя пришла немного грустная. Молча разделась; скинула, случайно попав на кота, кофточку и лифчик и завернулась в махровый домашний халат с поясом. В ту же минуту у нее задребезжал на столе сотовый.
– А! Машка! Нет. Нет. Я никуда не пошла. Да так. Он козел. Так что – приходи. Чаю выпьем. Мама печенье испекла. Жду.
Зоя уселась у окна и врубила на всю мощность БГ.
Вскоре в комнату вошла Маша, по-видимому, живущая неподалеку – или даже в том же самом доме.
«Пока цветет Иван-чай —
Мне не нужно других книг,
Кроме тебя…", – пел дивидишник голосом Бориса Гребенщикова.
– Зоя, на тебе просто лица нет, – сказала вошедшая в комнату Маша. – Тебя – что, этот воображала Денис обидел, что ли? Вы же с ним сегодня в кино вместе собирались! Или он, бабник чертов, руки почем зря распустил? – и Машка, смахнув все, что там было: кофточку, джинсы, всяческие мелочи из одежды и кота в придачу, – на пол, тяжело рухнула на диван. Комплекция у нее была еще та. «Это повезло, что она не села на меня жо… Задницей», – подумал убравшийся бочком подальше от нее кот.
– Нет. Он меня не обидел. И руки не распускал. Совсем! – Зоя покраснела, а потом заплакала.
– Ну, успокойся! Не ной. Другого найдешь ещё. Так что он тебе сказал? – настаивала на откровенности Машка.
– Он отвел меня после последней пары в сторону – ну, знаешь, к колоннам в Главном корпусе… И сказал, что он бы, конечно, пригласил меня в кино, но… Вот, допустим, он пригласит. А потом же мы тогда начнем встречаться, целоваться. А вдруг – полюбим друг друга… А ведь ему сейчас – мол, сама понимаешь – никак нельзя жениться. Это – на третьем-то курсе? И живет-то он вместе с мамой – нет отдельной квартиры. В общем, нафига тогда – в кино… К этому он еще прибавил, чтобы я не обижалась, и что он – парень честный.
– Ну и – флаг ему на шею, барабан на задницу и перышко для легкости – куда ещё там? – прокомментировала Машка, поймала кота и стала гладить. Кот громко и старательно замурчал. – Ну и парни пошли! Ни в кино пригласить, ни цветов подарить – просто так, от всего сердца. Один секс на уме, в перспективе. А потому: сразу – и пошла ты нафиг со своим утюгом…
– Барабан – на шею, – уточнила Зойка. – Не хотел в кино – так и не приглашал бы тогда. Говорил – фильм хороший… Я сто лет в кино не была. Или – сейчас даже в кино просто так не приглашают? Как в ресторан какой-нибудь…
В это время в комнату к девчонкам вошла Зоина мама с металлическим подносиком, на котором стояли чашечки с чаем и вазочка с печеньем и конфетами – и поставила это всё на стол.
– Спасибо, Марь Степанна! – поблагодарила Машка, и тут же набросилась на печенье.
Мама – бочком, бочком, и вышла. Но, судя по выражению лица, суть беседы её заинтересовала.
А Жорику безумно захотелось сладкого, и он еле сдерживал свои неестественные для нормального кота желания.
Потом он не выдержал и подошел поближе к Зое, запрыгнул к ней на колени – и стал тереться мордочкой о её руку, мурча и стараясь заглянуть ей в глаза. Тогда девушка почти машинально развернула конфету – и сунула её коту в пасть. А тот взял лакомство в зубы и проворно спрыгнул под стол. Там он старательно прожевал конфету. «До чего же вкусно! Как в детстве», – кот ел с видимым удовольствием на наглой мордочке.
– Зой, а ты что, кошек – конфетами кормишь? – удивленно спросила Машка.
– Не кошек, а только моего Масика. Он – странный кот. Финики ест, бананы, конфеты шоколадные, а также соленые помидоры и консервированный горошек, фасоль и кукурузу.
– Ты бы ему витаминчиков каких кошачьих купила. По-видимому, ему витаминов не хватает. Ну да ладно. Давай лабу делать по физике. Ты методичку взяла в библиотеке?
Они долго писали лабораторную по физике. А Жорик игрался с бумажками от конфет, которые скинул на пол. «И почему мне это… так прикольно?» – подумал он. – Кажется, я начинаю думать и вести себя как кот».
Когда Машка ушла, Зоя еще долго писала что-то в своей тетради, а Жорик свернулся у нее на коленях, нахально пользуясь своим кошачьим положением. А когда было уже совсем поздно, он залез к Зое на стол и нагло развалился у нее на учебнике. Потом – сладко потянулся, проведя коготками по книжке.
– Да, кот, ты – прав! – засмеялась Зоя. – Пора мне заканчивать – а то я уже заморачиваться на учебе начинаю.
Она взяла гитару, побренькала немного, и затянула песню: «Со мною вот что происходит, ко мне мой старый друг не ходит»… Пела она очень проникновенно – хотя вряд ли к ней не ходил какой-то старый друг. Скорее всего, просто «разнообразные не те» страшно надоели.
– Зоечка, ты бы лучше на скрипке сыграла – давно не бралась! Я тебе говорила, что трудно будет тащить сразу и дневной ВУЗ, и музыкальное училище – заочно, – это неожиданно в комнату вошла Зоина мама, тихо приотворив дверь. – Но раз уж впряглась – то держись!
Зоя подскочила к маме, тихо поцеловала в щечку.
– Конечно, мама! Я сейчас возьму скрипку и сыграю, Вивальди, твою любимую! – сказала Зоя.
– Ох, доченька! Поздно я тебя родила, дорогая! В тридцать восемь – наверное, уже не надо было рожать. Теперь-то я – уже старая, пенсионерка, а работать приходится. Мало чем помочь тебе могу. А скоро совсем обузой стану.
– Что ты, мамочка! Ты – просто мое солнышко! – ответила Зоя, расчехлила скрипку и заиграла.
А кот лежал на диване, слегка прижав к голове уши. Звуки полились просто чудесные, отчего он не выдержал и издал утробный звук, похожий на «урр» и на «мяу» одновременно.
– Ой, Масику понравилось! – сказала Зоя и засмеялась. А потом продолжила играть.
*
На следующий день, когда ее кот грелся на подоконнике на солнышке, Зоя вернулась из института. Не одна. Вместе с ней вошел прыщавый и конопатый верзила.
– Проходи, Влад! Вот тебе учебник по сопромату, задание – на странице сто одиннадцать, – важно сказала ему Зоя. – Завтра – вернешь. А потом – продли студенческий обязательно, и возьми себе такой учебник в библиотеке, на четвертом этаже. Они там еще есть.
– Ты – что? Правда решила, что я к тебе – просто за учебником? – гыгыкнул Влад. – Ты меня хоть чаем напои! Мама у тебя дома? – спросил он, высунувшись в коридор и глядя в сторону кухни.
– Нет, она сегодня отправилась в поселок – подругу навестить, которая лежит в больнице, – ответила Зоя.
Влад нагло развалился на диване. А кот спрыгнул с подоконника на пол, сел около ног гостя на полу, и стал за ним следить. Зоя вышла на кухню и поставила чайник.
– Слышь, у меня такое впечатление, что твой кот за мной наблюдает, – сказал Влад. – А ты – присаживайся рядом со мной. Ты что, боишься?
– Н-нет! – пролепетала Зоя.
– Я в институт уже после армейки подался, мне уже – двадцать два года. А тебе – сколько? – спросил Влад.
– Девятнадцать.
– Ну, вот. А ведешь себя как малолетка, – и Влад посмотрел на Зою с таким выражением лица… «Я с таким выражением обычно смотрю на птичек на улице», – совсем по-кошачьи подумал Жорик.
