— Ты смотри, Люб, не переиграй саму себя в своих многоходовочках. Твой суженый вполне может тебя кинуть с жилплощадью в Новосибе при первом удобном случае. Ты его хорошо знаешь? Вот! Лично мне он не очень показался, — поделился на всякий случай своими сомнениями.
— Пусть только попробует. Сомну. Без штанов останется, — взвилась сестра с куриной костью во рту, — У меня там в обкоме остались связи.
Мда, а любовью тут не особо пахло. Что-то другое их связывало. Впрочем, меня это мало касается.
Любаню вдруг понесло обрисовывать свою неимоверную новосибирскую крутость. Странно, чего это её из такого шоколада в неизведанные подмосковные дебри понесло. Вернулись к теме моей учёбы. Сеструха испереживалась вся, что я от школьной программы сильно отстану:
— Без образования нынче только метлой махать возьмут. Будет аттестат на руках хотя бы с тройками, подпихну тебя в техникум советской торговли у нас в Новосибирске. Там у меня концы кое-какие остались. Как раз и квартирка тебе наша пригодится на улице Богдана Хмельницкого. Получишь корочку специалиста, работу тебе там хорошую подберём и невесту отменную. Женишься, детки пойдут. Глупости из головы все враз повыветрятся.
Ишь, как лихо распределила. Всё они за меня решили, красавцы. Сначала попользуют здесь в режиме няньки и прислуги, а после выпрут подальше в Сибирь, чтоб не отсвечивал.
— Не волнуйся так за меня. Учиться буду в рощинской школе, уже договорился. Там же, в Рощах и проживать стану, — решил обломать её хотелки, — А потом в КГБ, наверное, пойду работать. Блат там имеется.
Не знаю, зачем я это наплёл. Захотелось, походу, дывануть перед сестрой форсу. Судя по широко распахнутым глазам Любы, нужного эффекта удалось добиться. В соседней комнате послышалась мелодия начальной заставки программы «Время». Я предложил сеструхе заканчивать прения и перейти в зал, чтобы посмотреть новости. Меня очень занимало происшествие в Сокольниках и как государство станет это преподносить народонаселению. Неожиданно выяснилось, что сегодня уже тринадцатое марта, а не как я предполагал — десятое. Значит, небесные жители лепили меня целых три дня. Интересно бы на такое посмотреть со стороны.
Блин долбанный, пацаны меня уже три дня ищут, наверное! Позвонить надо срочно, предупредить. Сунулся к Степановне, спьяну забыв, что только что выпивал за помин её души. Дверь открыла Юленька Максимовна в уютном махровом домашнем халатике кофейного цвета. Я застыл, уставившись на неё и услышал мелодичное:
— Что вам нужно, молодой человек?
В трениках, воняющих армянским потом, пьяный в дымину. Таким я предстал перед прекрасной дамой. Морда моя с ушами вместе моментально полыхнула стыдом. Я молча ретировался в свою дверь, успев заметить, как по очаровательному лицу девушки скользнула лёгкая улыбка. Захотелось упиться самогоном до смерти, а потом повеситься. Нет страшнее казни для мужчины, чем испытать унижение в глазах красивой женщины.
Доступ к самогону был оперативно перекрыт Любашей, заявившей, что в одну харю долбятся только законченные алкоголики. Нудык, яж он и есть, потомственный. Мне тоже можно. Поворчав для порядка, я поплёлся в зал на просмотр фильма «Лето рядового Дедова». Такого дерьмового фильмеца ещё стоило поискать. Очередная туполобая агитка: «перебирайтесь жить в деревню и будет вам счастье», с весьма возрастными солдатами, бессвязным сюжетом, дебильными частушками и актёром в главной роли с одним и тем же выражением лица на протяжении всего действия фильма.
Потом все разбрелись по кроваткам. Люба с мужем устроились в материной кровати, а дети расположились на разложенном диване. Я в своей комнате, естественно.
Глава 2
Пятница, 14. 03.1975 г.
Председатель Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР Юрий Владимирович Андропов выслушивал доклад начальника следственного отдела КГБ генерал-лейтенанта Волкова Александра Фёдоровича в своём огромном рабочем кабинете, что на третьем этаже с высокими окнами видом на площадь с памятником Дзержинскому. Обычно он проводил такие мероприятия по понедельникам после обеда, но обстоятельства дела не позволяли никак медлить. В ЦК настоятельно требовали не затягивать со своей частью заключения по происшествию в ледовом дворце спорта в Сокольниках 10 марта сего года. Слухи де распространяются по Москве, один нелепее другого, вызывая нездоровый интерес у религиозно настроенных граждан.
Председатель госбезопасности сидел в своей обычной позе, слегка наклонившись и подперев лицо рукой. Задумчивое лицо его порой принимало какое-то зловещее выражение, как у хищной доисторической рыбы. Поклонникам творчества Кукрыниксов оно напомнило бы карикатурных капиталистов — поджигателей войны. Сидящий перед ним генерал сухим, слегка надтреснутым голосом методично зачитывал свидетельские показания участников событий, от которых попахивало откровенным мистицизмом, настороженно поглядывая иной раз на своего начальника и пытаясь угадать по его непроницаемому лицу впечатления от сказанного. Представлял он собой типичного служаку ещё из сталинской обоймы безопасников. Предпочитал носить военную форму, вопреки негласно установившейся в последнее время моде обряжаться в гражданские пиджаки. За непритязательной внешностью генерала, скрывался деятельный аналитический ум и умение подстраиваться к различным жизненным обстоятельствам, что позволило удержаться на коне в этом ведомстве при различных начальниках.
Андропову было и без того уже всё ясно. Абсолютно пустое и отнимающее массу времени дело милицейский босс Щёлоков в очередной раз пытался спихнуть на смежников. Безопасников тогда на объекте было в десятки раз меньше милиционеров. Зона ответственности была определена только по иностранцам и их имуществу. За всё остальное пусть Щёлоков со своими архаровцами отдувается. Лёня в последнее время совсем ошалел по отношению к иностранцам. Скоро пылинки повелит с них сдувать…
— Какие пылинки? — в голосе генерала послышались нотки удивления.
Я что, начал заговариваться? Старею, — подумал про себя Андропов и вслух спросил, — Кто-нибудь из иностранных граждан там пострадал?
— Абсолютно никто. Их же вывели задолго до происшествия, — моментально откликнулся подчинённый, — Только наши двое советских граждан пострадали: Панков Борис Александрович, 1947 года рождения, и Медведев Владимир Викторович, 1961 года рождения. Подросток, слава Богу, оклемался в больнице, а гражданина Панкова спасти не удалось.
— Панков, Боря⁈ — поразился глава тайной конторы.
— Верно, Борис Александрович, — подтвердил генерал Волков.
Андропов катнул желваками и кинул мрачный взгляд на докладчика.
Генерал Волков с недоумением взглянул на своего начальника.
— Продолжайте, пожалуйста, Александр Фёдорович. Кольнуло вот тут маленько, — попросил Андропов, слегка раздражённый тем, что не сумел скрыть свои эмоции.
— У меня вроде бы всё, — немного растерянно пробормотал генерал, — … Доклад закончен.
— Хорошо. Подготовьте заключение и пришлите мне на подпись. В тексте подчеркните, что обеспечение безопасности иностранных граждан на хоккейном матче был осуществлён Комитетом должным образом. Ограничивать какие-либо действия иностранных граждан Комитет не имел права. И что Комсомолу требуется усилить идеологическое воспитание молодёжи. Ну и давай легонько пнём щёлоковскую контору: Только по счастливой случайности столпотворение на выходе из стадиона не переросло в опасную давку с большим количеством жертв. Милицейское оцепление не справилось с поставленными задачами. Следует обратить внимание также на формальную работу детских комнат милиции. И ещё… Выясните у милицейских следаков всё о причинах гибели гражданина Панкова, вплоть до мельчайших подробностей: Где стоял? Куда смотрел? Что делал? Короче — всё подозрительное. Это очень важно, товарищ генерал-лейтенант. Можете идти.
— Слушаюсь! — генерал с облегчением вскочил со стула и устремился на выход из кабинета.
