Я не надеялся помочь, но пришел. Увидел старушку, вспомнил тут же свою маму уже несколько лет как покинувшую этот мир в сходном состоянии… Обнял за плечи, гладил по голове, говорил что-то ласковое. Старушка оживилась, заулыбалась, начала бормотать, лопотать радостно, будто узнала меня, как родного. И я вдруг почувствовал необъяснимую уверенность, что могу ей помочь – не знал, чем и как, но чувствовал, что могу. Сидел еще некоторое время, обняв ее, говорил на «ты», как девочке, убежденно: – «Ты поправишься, ты поправишься… Все у тебя будет хорошо… Ты поправляешься, поправляешься…»
Все, более ничего. Уходить не хотелось… Пару препаратов посоветовал снять и один добавить, но особого значения эти лекарства иметь не могли – так, вспомогательные. Через пару дней коллега сообщает: «Мама после тебя быстро уснула, всю ночь проспала спокойно, чего не было уже с год. А утром проснулась в ясном сознании и с хорошей речью. Никакого слабоумия, представляешь?.. Чудо какое-то…»
Так она прожила еще года два, оставаясь в ясности до конца, быстрого и легкого. Я не совершил чуда: скорее всего, у старушки освободился от закупорки один из важных мозговых сосудов. Произошло это, возможно, не без влияния наших с нею взаимных добрых чувств – прилив «веществ счастья» хорошо действует и на сердечные сосуды, и на мозговые. Может быть, сыграло какую-то роль то, что я, говоря с ней на «ты» и обнимая ласково, оживил в ней ее детское «я», это орган веры…
«Если после беседы с врачом больному не становится легче, то это не врач», – сказал великий врач Бехтерев. Сурово и точно.
Приснилось, что я рисую,рисую себя на шуме,на шуме… Провел косуюпрямую – и вышел в джунгли.На тропку глухую вышели двигаюсь дальше, дальше,а шум за спиною дышит,и плачет шакал, и кашельпантеры, и смех гиенырисуют меня, пришельца,и шелест змеи… МГНОВЕННЫЙОЗНОБ… На поляне – Швейцер.Узнал его сразу, раньше,чем вспомнил, что сплю, а вспомнив,забыл… Если кто-то нянчитзаблудшие души скромныхземных докторов, он долженбыл сон мой прервать на этом…
Узнал по внезапной дрожии разнице с тем портретом,который забыл – а рукитакие же, по-крестьянскимосластые, ткали звуки,рисующие в пространствеузор тишины…Он спасал ребенка,и осы молчали звонко…– Подайте, прошу вас, скальпель…Все, поздно… Стоять напрасноне стоит, у нас не Альпышвейцарские, здесь опасно,пойдемте. Вы мне приснились,я ждал, но вы опоздали.
(Стемнело). Вы изменились,вы тоже кого-то ждали?..Не надо, не отвечайте,я понял. Во сне вольготнеймолчать. (Мы пошли). Зачатьемое было в день субботний,когда Господь отдыхает.Обилие виноградав тот год залило грехамиЭльзас мой. Природа радаи солнцу, и тьме, но людичудовищ ночных боятсяи выгоду ищут в чуде…А я так любил смеятьсясызмальства, что чуть из школыне выгнали, и рубахупорвал и купался голым…Таким я приснился Баху,он спал в неудобной позе…Пока меня не позвали,я жил, как и вы, в гипнозе,с заклеенными глазами.А здесь зажигаю лампуи вижу – вижу сквозь стеныслепые зрачки сомнамбул,забытых детей Вселенной,израненных, друг на другарычащих, веселых, страшных…Пойдемте, Седьмая фугаизлечит от рукопашных…Я равен любому зверюи знанье мое убого,но, скальпель вонзая, верю,что я заменяю Бога,иначе нельзя, иначерука задрожит, и дьяволменя мясником назначит,и кровь из аорты – на пол…Вот истина – божье жало –мы вынуть его не осмелились.Скрывайте, прошу вас, жалость,она порождает ненависть.Безумие смертью лечится,когда сожжена личина…Дитя мое, человечество,неужто неизлечимо?
Обучающая жизнь
из бесед о здоровье
Лучше недопереесть, чем перенедоспать.
Студенческое наблюдение
Ваше определение здоровья. И соответственно – болезни.
– Можно я начну не с себя?..
Вот как определял здоровье отец медицины Гиппократ:
Здоровье – это даруемая нам богами возможность жить полной жизнью в свое удовольствие. Возможность эта, однако, столь же редко используется, сколь часто теряется из-за злоупотребления ею.
А вот слова одного из предтеч медицины современной, великого доктора Парацельса:
Здоровье есть соответствие жизни ее целям в данное время и в данных условиях.
Здоровье ребенка, здоровье взрослого и здоровье старца должны оцениваться по-разному, так же как и здоровье женщины и здоровье мужчины, здоровье воина и здоровье монаха, здоровье селянина и здоровье аристократа…
Гениальный врач, ученый и поэт Авиценна определял здоровье как взаимосогласие, мир и гармонию всех внутренних сил организма. При сем здоровье телесное и душевное к однозначности не сводил.
Без претензий на оригинальность здоровье можно определить как полноту жизни и гармонию всех ее уровней, всех составляющих. Хорошее осуществление хорошего проекта – Замысла о Человеке.
Твои болезни лекарю полезны,а кошельку его вдвойне любезны,и кто, здоров ли ты, определит,когда не тело, а душа болит?..О сколько скуки под небесным кровом!Как тяжко быть влюбленным и здоровым!Здоровье, друг мой, праздник не большой –всего лишь мир меж телом и душой,но отними его болезнь шальная,и возопишь, рожденье проклиная…
(алаверды Авиценне)
Болезни определяю как ошибки здоровья. Наследственные болезни – ошибки на уровне программирования, проектирования. Болезни приобретенные – ошибки осуществления проектов.
В жизни то и другое смешивается. Вот болезни инфекционные – вирусные, бациллярные. Что нас предохраняет от них? Защиты, выстроенные здоровьем, врожденным или приобретенным, – защиты, именуемые иммунитетом. Организм, обладающий иммунитетом к заразе, на клеточном уровне знает, как ее задержать на подступах – знает и делает.
А организм с нарушенным иммунитетом совершает ошибку: впускает в себя врага. Развивающаяся картина болезни являет собой смесь последствий ошибки – поражение организма инфекцией – и усилий организма исправить ее: уничтожить врага и построить заслон – выработать иммунитет. Если получается – здоровье наше в какой-то мере умнеет и больше этой ошибки не повторяет.
Можно ли обучить организм, сделать умнее?
– Конечно. В этом и состоит смысл закалок, зарядок, активной жизни. Все это приближения к жизни природной – к той обучающей жизни, которой живет все живое. К жизни, которой жили тысячи и тысячи поколений наших предков, прежде чем блага цивилизации начали баловать, ослаблять, развращать и оглуплять организм. В закалке не может быть ничего сверх того, что высоковероятно для жизни человека в природных условиях.
У организма огромный запас наследственной памяти, которая легко оживляется даже небольшими напоминаниями. Чтобы подстраховать ребенка и себя от лишних простуд и многих иных болезней, вовсе нет нужды моржевать в проруби – достаточно обдавать тело (или только ноги) холодной водой; а еще лучше обтирать ледышкой из холодильника или кусочком снега. Закалка напоминает телу и мозгу, что они могут делать с собой, чтобы жить надежно и полноценно.
Поль Брэгг утверждал: «тело глупо». Вы с этим согласны?
– И согласен, и не согласен. Смотря как понимать ум и глупость в применении к природному созданию. Если глупостью считать то, что тело умеет жить только по-своему, по-природному, понимает только свой собственный язык, исполняет только собственные желания и никакого насилия над собой не приемлет, даже самого благонамеренного, – то да, тело глупо. Глупее курицы и упрямей осла.
Но разве не ум – то, что тело умеет само себя растить, чинить, восстанавливать, лечить и спасать?..
Тело имеет память и способно обучаться тысячам сложнейших навыков. Тело наделено способностью создавать тела, себе подобные. Тело мудро как зверь, как растение. Тело податливо, восприимчиво и внушаемо, как ребенок. Тело, помнящее свою природу, тело одухотворенное – гениально, даже если уже сделало много глупых ошибок… Скрытые силы тела огромны, они ждут только управления на понятном им языке.
