class="p1">Газели скачут в рассветных сумерках, как камешки по воде. Альме нравится свежесть начинающегося дня, когда всё заново и мир похож на мокрого, только что родившегося зверёныша. А где-то там, внизу, дождь разбросал розовые и голубые зеркала.
Вокруг занимается день. Когда она в облаке зелёных, почти невидимых птичек переходит ручьи, вода касается её бёдер. Когда вновь ступает на берег, босые ноги краснеют от земли.
Она останавливается на холме, под акацией Дымки. Её ветви расходятся в вышине подносом.
Прижав язык к зубам, Альма издаёт тихий свист. Такой тихий и ровный, что его едва слышно: он мешается с шумом ветра в траве. Этим свистом она подзывает Дымку. Альма замолкает. И оглядывает бескрайний простор вокруг. Небо лиловое. На западе, далеко-далеко, буйволы со слонами поднимаются на холмы повыше, пока небо прояснилось. Гроза ещё где-то рядом, но звери уже разбрелись по саванне.
Альма снова свистит. И прислушивается, затаив дыхание. Проснулись цикады. Дымка не идёт. Куда она делась? Альма вспоминает свои ночные тревоги. Обычно, когда Дымки нет под деревом, она прибегает на первый свист.
К Альме подходят антилопы. У них три чёрные полоски под хвостом. Это импалы – они поворачивают к Альме морды с белыми губами и смотрят так, будто что-то знают.
Альма прислоняется к дереву.
– Дымка… – шепчет она. – Где ты, странная зебра?
Она опускает глаза вниз. В траве у её ног чернеет железный наконечник. Альма наклоняется, берётся за него. Это охотничье копьё отца. Когда она его поднимает, антилопы бросаются прочь.
Она узнаёт нарисованный огнём узор на древке. Чёрная полоска обвивает копьё, как змея. Отец проходил здесь ночью. Что он сделал с Дымкой?
Альма бежит вниз с холма. Перепрыгивает ручейки, несётся сквозь всё ещё блестящие кусты. Когда она вновь оказывается на равнине, из травы торчат только её плечи и голова – а ещё лук и наконечник копья. Теперь она видит впереди высокую зелёную смоковницу. Дом уже близко. Как бы Альма хотела, чтобы Дымка вдруг появилась в утреннем свете.
– Альма?
Кто-то окликнул её сзади.
Она оборачивается и видит отца. Копьё, которое она держала в руках, уже у него. Он показывает его дочери и тихо спрашивает:
– Где твой брат?
– Кто?
– Где Лам? Я думал, это он взял копьё.
В ту же секунду Альма понимает, что всё было совсем не так, как ей представилось.
– Он не с тобой? – продолжает отец.
– Нет.
Она смотрит на отца молча и вдруг понимает всё. Это не отец забыл копьё у акации на холме. Это был Лам. Да. Он проснулся до неё. И пошёл к Дымке.
– Я напугал тебя, Альма, – улыбается отец.
Чтобы успокоить её, он сменил язык. Он говорит теперь на фанти, как в её детстве.
Он хочет взять её за руку.
– Всё хорошо?
– Да.
Она уже отвернулась, уже бежит прочь.
– Где Лам? – спрашивает отец.
– Я ему не сторож.
Альма одна забирается в дом на смоковнице. Она видит вдали Сума с матерью, которые работают на залитом водой ямсовом поле. Среди зелени они похожи на две статуэтки из обожжённой глины.
Дом пуст. Альма поднимает сложенные у дальней стены покрывала. Зовёт:
– Лам…
Иногда он снова засыпает по утрам в этом меховом гнезде. Но сегодня там никого. Только дымный запах прошедшей ночи. Выходя, Альма видит, как над ней сгущаются тучи. Может, в скалах снова идёт дождь.
Она огибает дом. Скатывается по пологой ветке к самому стволу. Здесь, в гуще ветвей, её младший брат прячет своё сокровище. Деревянную коробочку, которую он натирает жирной сажей, чтобы блестела. Только Альма знает, что внутри: два зелёных камушка, браслет из рога, череп летучей мыши размером с большой палец, семена в кожаном мешочке и другие диковинки.
Успокоившись, она опускается на колени. Коробочка на месте, между ветвей. Альма улыбается. Она знает Лама. Он не мог без неё уйти. Она берёт коробочку в руки.
Альма открывает её и тут же бросает, будто обожглась.
Дрожа, вскакивает на ноги.
Внутри пусто.
Лам ушёл. Он сбежал из их долины. Забрав своё сокровище.
И всё из-за неё. Из-за тех сказок, которые она ему сочиняла.
Вдруг всё ясно сложилось в голове Альмы. Связалось плотно и жёстко – как всегда и бывает с правдой.
Лам сбежал вместе с Дымкой – единственной, кто знает путь туда.
Холодный страх потёк внутри: от горла в живот, потом в ноги. Страх медленно разливается под кожей.
Стоя среди ветвей, Альма чувствует, что сейчас упадёт. Когда её тело ударилось о землю, ей показалось, что она видит, как катится её сердце в траве.
4. Дикая крепость
Мать подняла дочь у корней смоковницы.
– Моя хорошая… Альма… Лилим…
Она зовёт её Лилим.
Нао называет Лилим всех своих детей, когда она с ними наедине. Это самое нежное из всех известных ей слов.
Сум, её старший, подошёл следом. Он помог отнести Альму в дом. И, улыбаясь, посидел немного рядом, пока она спала. За всю свою жизнь Сум не сказал ни слова. Но улыбок у него в запасе множество.
Альма спит под крышей из трав уже не первый час. Сум убежал к отцу. Хотя уже давно день, вокруг неё – три лампы и запах горящего на фитилях масла.
– Где Лам? – бормочет Альма, открывая глаза.
Нао склоняется над дочерью.
– Отец с твоим братом ушли его искать. Наверное, бегает по саванне. Они приведут его.
– Лам…
– Не волнуйся попусту, – говорит Нао своим низким голосом. – Он как те две обезьянки с нашего дерева. Вечно кажется, что они пропали, пока хлеб в очаге не зарумянится.
Нао говорит с улыбкой. И возвращается к деревянной миске, замешивать муку с водой, но на лице у неё та самая тень. Порой Альма узнаёт это тёмное облако. К тому же Нао говорит не переставая, чего с ней никогда не бывает.
– Подожди, пока запахнут лепёшки в золе, и увидишь, как он соскочит с ветки или вылезет из норы!
– Дождь идёт? – вдруг спрашивает Альма.
– Нет. Думаю, его теперь долго не будет. Земля вся напиталась. Для воды больше нет места.
Альма трясёт головой. Взгляд у неё безумный.
– Я встаю.
– Отдохни, Лилим. Полежи немного.
Альма с трудом поднимается.
– Уже всё. Мне было жарко и холодно, но теперь прошло. Смотри. Я в порядке. Пойду помогу им найти Лама.
Нао оглядывает дочь, которая уже встала. Альма прыгает на одной ноге, потом на другой, чтобы показать: её тело держится крепко. Но видно, что губы у неё подрагивают, а на лбу
