– А если бы меня не было?
– А где бы ты была? – шаловливо улыбнулся он.
– Умерла!
Он лишь фыркнул и на мой вопрос не ответил. Я и так чувствовала себя достаточно жалкой, унижаться еще больше, демонстрируя ревность и неуверенность в себе, мне не хотелось.
Денис посидел со мной еще полчасика и засобирался домой. До позднего вечера я просидела за столом перед пустым листком бумаги, который приготовила еще до прихода Дениса. Я надеялась, что меня посетит план, как мне быть, когда Стефа отдаст мой дневник Денису. Но соперница затеяла какую-то пока не понятную мне игру. Дневник она не отдала, Дениса сама отправила ко мне, узнав, что я «приболела». Что она хотела этим сказать? Я у нее под прицелом и она выстрелит, когда захочет? А пока я должна позволить ей насладиться господством надо мной?
Какой именно мне нужен план? План по составлению плана?
Я подозревала, что Стефа неспроста взяла паузу. Возможно, она ждет, когда я сама оступлюсь? И меня, как в глупом кино, поймают с ножом над мирно спящей в постели Стефанией. А потом она вручит Денису дневник и, горько вздохнув, скажет: «Даже после всего, что она мне сделала, я хотела быть ее подругой! Но она неисправима!»
Этому не бывать! Я убью ее нежно, так, что никто не поймет. А пока нужно вернуть дневник!
* * *
Я плюхнулась на переднее сиденье отцовского «БМВ» и пристегнулась. Андрей настоял подвозить меня до школы, как раньше. Мама не хотела, чтобы я его обременяла. Но я неожиданно для себя поняла, что если он не будет отвозить меня хотя бы в школу, наше общение может вообще сойти на нет. Пусть так, но мы виделись. Не знаю, зачем мне было нужно его присутствие в моей жизни, в которой его не было шестнадцать лет. Но за прошлый учебный год, проведенный в его квартире, я успела привязаться к нему. Хоть мы и не всегда ладили.
– Славная кофточка, – проронил Андрей, скользнув по мне взглядом васильковых, таких же как у меня, глаз. Правда, на этом наше сходство заканчивалось. Андрей был все так же хорош собой: черные густые волосы, даже без намека на седину, лощеное аристократическое лицо, длинные черные ресницы, делающие взгляд выразительным.
В его голосе сквозил сарказм. Я покраснела и почувствовала необходимость оправдаться:
– Мама купила.
– О, похоже, она добралась до Апрашки. И мир дешевых тряпок ее поглотил.
Мне не нравилось, что он так пренебрежительно говорит о вкусе мамы, но я промолчала. Кофта не нравилась мне самой – она была рыже-зеленой, с позолоченными крупными пуговицами и едва прикрывала пояс брюк. Но я надела ее, не хотела обижать маму. Еще до того, как Андрей высказал свое фи, я не считала эту вещь совсем уж чем-то криминальным. Но теперь вдруг взглянула на нее по-новому, как будто со стороны, и увидела себя в ней аляповатой деревенщиной, которую в прошлом году в первый же учебный день избили в туалете.
Столько времени работать над своим образом, а теперь взять и все перечеркнуть, просто чтобы угодить маме?
Я уехала из Харабали, попрощавшись со всеми своими друзьями и подругами… с Таней. Решила круто изменить свою жизнь и стать другой – усовершенствованной версией себя, такой, какой была рядом с Лией, но уже не столь наивной. Но почему-то перед мамой я очень стеснялась быть новой Стефанией. При мысли, что мама может подумать, будто я изображаю здесь из себя ту, кем не являюсь, мне было очень стыдно. И это смущение оказалось настолько велико, что я не посмела сказать: «Я больше не хочу носить дешевые вещи, лишь потому что на них была скидка…» У меня язык бы просто не повернулся. Если мама узнает, что новая я стесняюсь одежды, которую мы с ней когда-то вместе выбирали, тратя отложенные деньги, – это разобьет ей сердце.
Я украдкой взглянула на Андрея. Он всегда хорошо выглядел.
На нем были джинсы и белая рубашка, поверх – синий спортивный пиджак. Обычно он предпочитал костюмы. Похоже, он не на работу собирался.
– А ты куда? – полюбопытствовала я.
– Тренинг в области.
– И как зовут тренинг? – хмыкнула я.
– Мила, – рассмеялся он.
– Мило, – обронила я.
Он отъехал от дома. От него не укрылось, что мое настроение свалилось на отметку ноль.
Андрей бросал на меня косые взгляды, но заговорить не пытался. Неожиданно он свернул в какую-то арку. Это было явно не по маршруту.
– Куда мы едем?
Он затормозил, отстегнул ремень безопасности, перевесился через спинку кресла и принялся шарить на заднем сиденье.
Я наблюдала за ним. Наконец в его руке оказалась какая-то голубая тряпка. Он кинул ее мне и предложил:
– Примерь.
Я развернула тряпку. Это оказалась тонкая однотонная рубашка. И она явно принадлежала не Андрею.
– Чье это? – скривилась я.
– Какая разница? – закатил глаза Андрей и взглянул на часы. – Давай шустрее.
Я все еще сомневалась, а он подлил масла в огонь, обронив:
– Сомневаюсь, что ты сможешь второй раз объяснить одноклассникам свой нелепый вид тем, что пишешь статью о гонении нищих аутсайдеров.
– Отвернись, – проворчала я.
Он уставился в окно, а я попыталась стянуть кофту через голову, но так торопилась, что, как назло, запуталась. И волосы зацепились за позолоченные пуговицы. В довершение всего я поняла, что волосы и пуговицы так переплелись, что кофта застряла у меня на голове – ни снять, ни надеть.
– Ну что?
– Ничего, – прошипела я, дергая кофту.
Андрей обернулся и со стоном: «Что ж ты такая неуклюжая?» – принялся распутывать мои волосы. А я между тем заметила, что два парня из класса седьмого остановились перед машиной, смотрят на нас и ржут.
Андрей жестом приказал им убираться. Мальчишки сбежали. Мои волосы были свободны, я стянула кофту и прикрылась ею. Потому что под ней у меня не было абсолютно ничего, кроме бюстгальтера.
– Надевай! – закатил глаза Андрей, демонстративно отворачиваясь.
Укрывшись кофтой, я накинула рубашку и как могла быстро застегнула ее на крохотные прозрачные пуговки.
– Ну как? – спросила я.
Андрей кивнул:
– Нормально, – и подвернул мне рукава рубашки. А затем стянул с моих волос, заплетенных в косичку, резинку и растормошил пятерней мои волосы. После чего сделал небрежный хвостик, оставив с одной стороны свободной прядку.
Все это он проделывал так, словно каждый день перед работой одевал или раздевал в своей машине разных школьниц.
А может, так и было? Дворничиха тетя Маша говорила, что он водит к себе молоденьких.
Вот и рубашка на мне явно принадлежит какой-то его подружке. Лучше уж и не знать!
Андрей довез меня до школы. На крыльце я заметила Киру. Она тоже меня увидела и пошла мне навстречу. Вчера мы с ней не разговаривали, но я видела, что она смотрит на меня и постоянно шушукается со своей подружкой.
– Привет, – кивнула мне Кира. На ней была короткая вельветовая сиреневая юбка, белая майка и черная ветровка. В тон ей черные туфли на высоченных каблуках. Косая челка убрана кепкой с длинным козырьком, черные волосы распущенны.
– И тебе, – промолвила я.
Похоже, Андрей оказался, как всегда, прав. Рубашка на мне Киру не смутила. Боюсь, кофта с блестящими пуговицами не прошла бы дресс-код у местных модниц.
– Что насчет дневника? – без обиняков спросила Кира.
– А что насчет него? – невинно захлопала я глазами.
Одноклассница нахмурилась.
– Ну… ты собираешься с ним что-то делать?
Я пожала плечами.
– Пусть это будет сюрпризом!
Кира по привычке дунула на челку, забыв, что та убрана кепкой.
– Слушай, если ты не будешь использовать дневник, отдай его мне!
Я задумалась. А что, может, это не такая плохая идея? Если дневник обнародует Кира, я не запачкаю руки, а Денис узнает все что должен. Он поймет, что Лия не изменилась, а все такая же лживая интриганка и манипуляторша, и он ее бросит.
Наконец я кивнула.
– Я подумаю над этим.
И не дожидаясь, пока одноклассница еще что-то скажет, зашагала к школьному крыльцу.
В гардеробе я подошла к большому зеркалу. Поразительно, но я выглядела стильно и изящно в этой мятой одноцветной рубашке, столь простой, что, казалось бы, взгляд не на чем остановить.
Сперва я учуяла сладкий запах груши и ванили с кислинкой смородины, заполнивший собой все пространство, яркий, насыщенный, дерзкий и роскошный, а затем в отражении зеркала мелькнули белые волосы. Отражение Лии улыбнулось мне.
– Вижу, тебе уже лучше, – не оборачиваясь, отметила я.
На ней были короткое приталенное черное платье и черные туфли. В волосы вплетена черная ленточка.
– Намного, – кивнула Лия.
Мы смотрели друг на друга в зеркале. Молчание затянулось, и я язвительно обронила:
– Не многовато ли черного! Ты, никак, на похороны собралась?
– Ага, – улыбнулась Лия, – на твои.
Что ответить ей, я не придумала, да и Лия ждать, пока я разрожусь остроумным ответом, не собиралась.
От ее движения воздух наполнился сладкими духами, и Лия зашагала прочь.
