Полторак свалил на своем «крузаке». Затем вернулся уже с охранником и затребовал документы на джип Тоновых. И права водительские. Братья попытались повозгудать и покачать права, уже не водительские, а общечеловечьи. Но Полторак объяснил, что очень не хочет, чтобы они свалили тайком ночью, прихватив весь свой урожай, и сдали его в более романтичном месте по более красивой цене. А так нельзя, ибо он собственник облепихового поля, и все, что оно дает: драных полевиков или ягоду, принадлежит по закону ему. Еще немного недовольно побурчав, Тоновы все ж расстались с документами на машину. Полторак пообещал отдать их завтра в обмен на честно сданную облепиху.
– И попробуйте только куда-то дернуться на машинке. Я охране сказал, заслышат работающий движок, будут по колесам сразу шмалять. Усекли, Тоновы? Хы-хы.
С тем и свалил.
– Мне его хыхыканье с самого начала очень не понравилось, – заявил Шурик.
– Сдается мне, он хочет нас провести. Злодейски и без палева. Как Дарт Вейдер несчастных дроидов.
– Это не сдается, это объективная печалька.
– Что будем делать? – грустно спросил Ванька.
– А все уже сделано, – ржанул Кирюха. – Пошли работать.
7.
Вечером следующего дня сияющий Полторак появился в компании троицы грустных мужиков с нуар-лицами.
– Я тут вот что придумал, – сказал он Тоновым. – Ту горку, что вы уже собрали, по тридцатке приму. А остальное, что в будущем соберете, так и быть, за сорок.
– Грабеж, – привычно сообщил Шурик.
– Грабеж! – согласился Кирюха.
– Вы мне тут права не качайте. Тащите, что уже собрали. Я с деревенской школой договорился. Они своих учеников на поле натравят. Мелкопузые без вас все обчистят. По двадцатке за килограмм. Незаменимые, епта, нашлись. Кончилась ваша монополия!
– Нельзя трудового человека и даже в чем-то пролетария так забижать, – ответил Шурик. – Отдавай документы!
– Сдашь по тридцатке вашу припрятанную гору, отдам.
– Ыть, – подал с грустью голос Кирюха. – Ну мы всего лишь маленькие люди, что мы можем супротив системы? Погнали, Шуран, за облепихой. И ты с нами пошли, Полутрах. А то будешь потом переживать, что часть утаили и все такое.
Подошли к горе, сорвали с нее мешки. Начали набивать их облепихой. Таким образом набили пять мешков. Окрикнули отошедшего покурить Полторака.
– Всё.
– Как всё?! – оторопел Полторак. – Да там ,в вашей горе, ягоды на сорок мешков под завязку!
– Какие еще сорок мешков? – возмутился Шурик. – Ты сам-то глянь!
Хозяин поля подошел, присмотрелся и только крякнул. На самом деле ушлые братцы устроили склад облепихи на земляной горке. Наложили на нее полиэтиленовую пленку, накидали сверху ягоды. С виду целая куча урожая, а в реале лишь с ладошку толщиною облепиха была сверху. Все остальное – дерн.
– С-с-суки! А где остальное?!
– Какое остальное? – удивился Шурик. – Поле у тебя худое, еле наскребли что есть. Еще и полевик, как стемнеет, бродит, нервирует. Тьфу. И ты все облапошить стараешься. Стресс на стрессе!
Полторак бросил перед Шуриком документы на машину.
– Сдавайте все и прочь с поля! Р-работнички!
– Ну и ты тоже пошел на хрен, – негромко ответил ему Кирюха, поднимая документы, когда хозяин скрылся из виду.
8.
– Значит, дальше собирать не будете? – все же спросил Полторак на приемном пункте, где оборудовал контейнеры для хранения многих тонн собранной ягоды и весы.
– Неа. Мы очень обиделись на твою тридцатку. Ванька вон даже плакал. Навзрыд. В подушку. Под музыку из «Хатико». Он у нас ранимый. Потому едем в Мирный, лечить его душевные раны. Привет школьникам, в общем.
– Ну и катите.
– Ну и покатили.
Бригада хранила молчание, пока джип не проехал полкилометра от поля. Затем Шурик вытащил из кармана и протянул Ваньке тугую пачку тысячных купюр.
– Твоя доля.
– Моя?! – не понял Ванька. – С чего это?
– Мы тебя на прикрытие брали, – зевнул Кирюха, выруливая на междугородную трассу. – Сдавали твою ягоду хозяину типа свою. Чтобы Полутрах уж совсем не заподозрил подвоха. Так что ты в доле нашей операции.
– Когда ж вы успевали-то…
– Спали по два часа, посменно, мы привыкшие к такому графику. Работали и днем, и ночью, набивали мешки без выборки. Этой ночью как раз поле дочистили. Собранное отвозили в деревню. Там у Васьки все кидали в сарай за бутылку. А дальше батяня приезжал к нему на «Газели», вывозил ягоду к нам домой, перебирал и сдавал на завод по 60 рублей за килограмм. За свою долю. Все довольны.
– А-а-а… Я вот не пойму, а как вы ягоду-то вывозили? Тут же любой работающий двигатель за три версты слышно. Да и под конец Полторак вообще права отобрал.
Шурик устало вздохнул.
– Я открою тебе страшный секрет. Только ты никому.
– Могила! – оживился Ванька.
– В этом мире существуют лошади. Животные такие. Я потом на картинке покажу, вживую можешь напугаться. Тот же Васек за бутыль сдает их в аренду. Надеваешь ей на морду танковый шлем, чтобы негромко всхрапывала, укутываешь в зеленое покрывало, чтоб сильно не выделялась в кустах. А то Васек нам все белой масти коняшек норовил дать, страшно демаскирующий элемент для лунной ночи. В общем, так и возили без шума и пыли.
– Да, – кивнул Кирюха. – Лошади работают тихо. Только иногда грозно пукают в зловещей тьме. И тогда… появляется легенда о полевике.
– Все понял, – кивнул Ванька. Хотя по его виду, переваривать эту историю ему еще предстояло долго. – А сейчас куда?
– Домой. Денек отоспимся – и в Мирный.
– Или на Шульгинку.
– В Мирном пятьдесят. Дед Степан сказал. На Шульгинке сорок пять.
– Грабеж? – угадал Ванька.
– Грабеж, – уверенно отвечали братья Тоновы.
Котовка
1.
– Мужики, в субботу надо будет выйти. За мной не заржавеет.
Мужики согласно закивали, поскольку их начальник, владелец пельменного цеха Петр Степанович Горбунков с соответствующим прозвищем Семен Семеныч, был мировым чуваком и на внеурочные хорошо проставлялся. Оттого вся пятерка его работников просто мечтала немножко поднатужиться в выходные, чтобы затем расслабиться здесь же, на полянке закрытой территории перед цехом, когда в стаканчике плещется самогон, на мангале жарится шашлык и течет сам собой разговор ни о чем.
Эта суббота также завершалась неплохо. Когда последний рефрижератор свалил с цеха, набитый пельменями и прочими вкусностями, Горбунков выкатил тележку с уже замаринованным мясом. Один из работяг вытащил из уголка мангал и начал разжигать уголь. Второй взялся шампурить мясо. Третий полез в холодильник за самогоном.
Про самогон отдельный разговор. Так в коллективе сложилось, что его наливали в большой котелок и уже во время пьянки каждый черпал оттуда стаканчиком нужную дозу.
Пельменный цех ИП Горбунков граничил с пельменным цехом ИП Корпеев. Тут уж никуда, поскольку оба цеха находились на останках советского мясокомбината и были соединены одной холодильной системой.
Соседский предприниматель – Корпеев, дядька в годах, завидущий до чертиков. От него рабочие постоянно перебегали к Горбункову. А все потому что Горбунков был по натуре человеком компанейским, с людьми сходился сразу и сотрудникам всегда платил по-людски. А Корпеев за каждую копейку переживал, как бы не переплатить лишнего. Но он считал себя обаяшкой, потому объяснял перебег работников на сторону конкурента показателем недоразвитости местного народа. А также врожденной неблагодарностью оного и «явно чего-то своровал, потому и лыжи навострил, пока не спалили».
Так-то пельменные магнаты при встрече виду не подавали, что друг друга терпеть не могут. В смысле Корпеев Горбункова терпеть не мог, а тот вел себя, как ведет удачливый человек, глядя на изнемогающего от зависти соседа. И по доброте сердечной пропускал мимо все намеки работников, мол, знают они, кто постоянно на их цех проверки насылает да стучит по инстанциям.
Единственная живая связь у цехов была в виде рыжего кота, носившего первоначально кличку Васька, но более известным он стал уже под именем Туда-Сюда. Поскольку его жизнь, как у трамвая, четко следовала по единожды закрепленному маршруту: ИП Горбунков – забор – ИП Корпеев – забор – ИП Горбунков. Там пожрет, здесь пожрет, мясоперерабатывающее производство все-таки. Тем более оба цеха его закармливали, надеясь, что он предпочтет их и уже не станет гулять к соседям. Ага, нашли дурака.
Вот и сейчас он аккуратно шел по высокому забору меж цехов, щурясь на рабочих и принюхиваясь к запаху маринованного мяса.
– Впрямь, Туда-Сюда, по-другому и не назовешь, – усмехнулся Горбунков и кинул в кота шишку. Она несильно ударила его по пузу, от неожиданности кот подскочил, не смог удержаться на заборе и молча спикировал вниз. Правильно. Прямо в котел с самогоном.
2.
Конец ознакомительного фрагмента.
