Согласно кивнула и снова попробовала отойти, но не успела. К нашей стайке подлетел Максим, вклинился между мной и этой девушкой, закинул руку мне на плечо.
– Пашка, сфоткай нас!
Его друг недовольно приблизился, отобрал у него камеру и отошел на пару шагов назад, хотя, кажется, хотел ударить моего соседа.
Я двигала плечами, пытаясь сбросить руку Максима и отстраниться, но он сжал мое плечо очень крепко. Вторую руку закинул на плечи той, которая жила в нашем районе.
– И снова: улыбаемся и машем! – скомандовал, а затем собрал мои волосы и поднял их.
Я вскинула голову, всплеснула руками, пытаясь вырваться, но было поздно. Паша со смехом опустил камеру и показал большой палец. А значит, мое фото с волосами над головой и топорщившимися ушами было сделано.
Слезы подступили к горлу, а нижняя губа задрожала.
Я мечтала прожить этот день без насмешек и утиных прозвищ, а вместо этого напоролась на соседа, который сейчас с остальными смеялся надо мной, разглядывая фотографию с утино-чебурашьим посмешищем.
– Ха-ха-ха, смотри, какая ты! – ржал он, протягивая мне снова фотоаппарат, но я не взглянула. Его смех бил набатом в ушах, и остальных я даже не слышала. – Ты чего? – спросил, будто заподозрил неладное.
Отвернулась, собираясь уйти, но он меня остановил.
– Ты что? Обиделась? – будто возмутился. – Это же шутка.
Мотнула головой, не собираясь отвечать и продолжая поправлять волосы, чтобы убедиться, что чебурашьих ушей не видно. Для него, может, и шутка, но мне почему-то не смешно.
– Эй, Утенок!
– Макс, пошли! Опоздаем! Если ты Кристину не сфоткаешь, она с нас три шкуры спустит.
– Не с нас, а с меня, – уточнил сосед, а затем вновь повернулся ко мне. – Не злись, лады? Это была всего лишь шутка. Эй!
– Макс!
– Мне правда надо идти, но я не уйду, пока не скажешь, что не злишься…
– Уйди, – выдавила из себя единственное слово с трудом, и прозвучало оно очень жалобно.
– Макс!
Он вздохнул, будто устал со мной возиться, но и оставить в покое не мог.
– В общем, не злись. Приходи ко мне вечером, я тебе фотки скину в качестве извинения, – предложил, похлопав по плечу. Дернула рукой, сбрасывая его ладонь.
Держалась из последних сил, чтобы не зареветь от обиды и понимания, что новое учебное заведение не дарует мне новую жизнь. Ведь пришла я в него прежняя. Страшная зверушка для издевательств.
Он неожиданно нагнулся и поцеловал меня в щеку.
Отшатнулась. Глаза мгновенно высохли, губа больше не тряслась. Меня будто ударили, и я была поражена сверх меры.
– О! Уже не злишься? – поинтересовался, широко улыбаясь и отступая назад, потому что Паша продолжал его подгонять. – На счет фоток не шутил. Заходи вечером. Покажу, скину…
Друг схватил его за шиворот футболки и потащил к сцене.
– Тридцать пятая квартира! – выкрикнул он, а потом повернулся ко мне спиной и побежал.
Все-таки я не недолюбливаю Лебедей. Я их ненавижу.
И… я назвала их прекрасными? Это отвратительные, самые отвратительные создания, которые рядом с Утятами и не стоят!
4. О том, как Утенок сплетничал с сестрицами
Вечером я, конечно, не пошла на встречу с Лебедем. Вместо этого лежала на кровати и улыбалась потолку, вспоминая сегодняшний день.
В нашей трехкомнатной квартире, как обычно, было шумно и весело. Мама гоняла первоклассников-близнецов, готовя их к завтрашнему учебному дню, папа смотрел на громкости телевизор, чтобы не слышать криков, десятилетняя умница Ляля бегала за мамой с дневником, Оля с кем-то переписывалась в сети. А я бездельничала и обнималась со своей любимицей, рыжей представительницей вида собачьих Тасей.
– Смех без причины – признак дурачины? – спросила Ляля с подозрением, глянув на меня, когда заходила в нашу с сестрами комнату. Я закусила губу и посмотрела на нее хитро. – Что?
– Я так понимаю, день прошел хорошо? – На меня обратила внимание и Оля. – Неужто никто не крякнул?
– Никто, – подтвердила и провела рукой по шерстке Таси.
– Я же говорила!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– И из-за этого надо так улыбаться? – удивилась Ляля, бросая дневник на стол. – Сомнительное достижение.
Невольно моя улыбка стала шире.
– Не томи. – Оля отвлеклась от монитора и сосредоточила свое внимание на мне. – Что случилось?
– Я сегодня такого красавца видела! – зажмурилась и прикрыла лицо рукой, не веря, что произнесла это вслух. Я, та, которая парней больше боится, чем засматривается на них.
– Да ладно! – поразилась сестра. – Влюбилась? Кто это? Кто? Расскажи!
– Почему сразу влюбилась? Просто он очень красивый. Нереально красивый! И талантливый… Из академии. Старшекурсник.
– Лебедь? – удивилась Ляля моему выбору. И судя по выражению лица Оли, та тоже была ошарашена. Обе прекрасно знали и про мое деление людей на птичьи стаи, и про мою нелюбовь к высшей касте этих самых стай.
– Король Лебедей, – подтвердила. – Ни разу не видела таких красивых людей. Ни одного изъяна. – Подняла телефон и протянула его сестрам. Там было открыто фото, которое я нашла в социальной сети в группе академии.
– Красавчик, – согласилась Оля. – Но Максик все равно лучше. Намного.
Улыбаться тут же перестала, вспомнив единственный неприятный момент за сегодняшний день. После того как сосед убежал, я его больше не видела. Да и не хотела, слишком неприятно было, что он не только заставил меня сфотографироваться помимо воли, но еще и посмеялся. Завершился этот эпизод довольно благоприятно – никто из однокурсников после его ухода и не подумал надо мной смеяться, наоборот, многие заинтересовались веселым старшекурсником, который неожиданно вклинился в нашу компанию.
– Ну тут вопрос вкуса, – ответила резко, перестав улыбаться и вырывая телефон из рук сестры.
– Почему злишься? Это же очевидно, что Максик красивее. Он обаятельнее намного.
– И как ты это поняла? По фото? Ты просто Дениса не видела! Не слышала, как он поет!
– Он пел? – удивилась Оля.
– Невероятно! Божественно!
– А! Ну все понятно, – махнула сестра в мою сторону. – Так бы сразу и сказала, что тебе понравилось не то, как он выглядит, а то, как поет. А то красавчик, красавчик…
В чем-то сестра была права. Заметила я Дениса на сцене не столько из-за привлекательной внешности, сколько из-за ангельского голоса. Он выступил на концерте вскоре после того, как я встретила Максима. И благодаря его пению мгновенно забыла о неприятном эпизоде. Если бы не его голос, меня вряд ли привлек бы Лебедь. А так как музыка была моей страстью и чуть ли не единственной отдушиной в этом мире, то, услышав невероятно сильный и красивый голос, мигом… не то чтобы влюбилась, но заинтересовалась. Сильно.
Хотя, может, и влюбилась.
Невольно снова растянула губы в улыбке.
– Ляля, кто красивее Максим или этот? – спросила у второй сестры. Та заинтересованно подошла к нам ближе и посмотрела на фото Дениса.
– А Максим – это кто?
Хохотнула, вспоминая свое состояние сегодня. Лялька ничем не отличалась от своей старшей рассеянной сестрицы.
– Ну Максик с десятого этажа. Он тоже с Утенком в академии учится, – уточнила Оля.
Да, дома меня тоже называли Утенком. Это прозвище мне впервые дал папа, еще когда я родилась и стало очевидно, что унаследовала его широкие, выпяченные губы. Вот только, когда меня так называли члены семьи, я и не думала обижаться. То ли потому, что знала, что они вкладывают в это прозвище другой смысл, то ли потому, что слышала интонации, с которыми его произносили. С теплотой и заботой.
– Какой еще Максик? – поразилась Ляля. – Звучит как кличка собаки.
Я снова рассмеялась, а Оля взвыла, отобрала у младшей мой телефон и стала в нем что-то забивать. А затем ее лицо вдруг вытянулось, и она перевела на меня удивленный взгляд.
– Леся, ты Макса сегодня видела?
Продолжая хохотать, нехотя кивнула.
– Это же ты? – спросила она, протягивая мне телефон с открытым инстаграмом.
