был!
Кстати, Стаса я тоже с его покойным дедом сличила, но ничего общего между ними не нашла. Потому что, в отличие от сутулого вырожденца Стаса, его дедок представлял из себя бравого широкоплечего крепыша. И единственное, что их хоть как-то роднило, так это слегка придурковатое фамильное выражение.
Да, между прочим, пока я эти несложные физиогномические опыты проводила, Марго продолжала из себя великую мыслительницу изображать. То переносицу потрет, то щеки озабоченно надует.
— Ну что ж, — наконец изрекла она, — хочешь-не хочешь, а ситуацию как-то разруливать надо.
Хо-хо, навострила я ушки, интересно будет послушать, какие дальше рекомендации последуют.
Однако Марго замолчала, и в гостиной воцарилась тягучая пауза, периодически нарушаемая судорожными Лизиными всхлипываниями, сосредоточенным посапыванием Яна и Туськи и сочувственным поскуливанием щенка.
Ну, я подождала-подождала и высказалась со всей своей рабоче-крестьянской прямотой:
— Так пусть Стас и разруливает. Заодно на родину предков смотается. А то когда еще такая возможность представится!
— Ничего себе! — возмутился Стас, который всего лишь пять минут назад своим распрекрасным дедусей похвалялся. — Это ж триста кэмэ по железке, а потом еще семьдесят пять на перекладных!
— Ну, тогда не знаю, — развела я руками. — Денег у тебя нет, ехать к родственникам ты не желаешь… А что еще остается?
— А может… — это уже Марго дар речи обрела, — может, к Косорогову обратиться?
— Это к Мишке-то? — хмыкнула я. — Ты че, с дуба рухнула?
— А что? — Марго еще и хорохорилась. — Мы же с ним вроде как слегка подружились.
Подружились они, надо же! Ну да, было такое, приходил он к нам, чтобы с нашей, как всегда бескорыстной, помощью в деле Коли Три Губы[2] разобраться, и даже был непривычно вежлив, так и что с того? Да если на то пошло, то он и свои майорские звездочки не без нашего непосредственного участия получил, а где благодарности? Что-то не припомню. В отличие от гадостей. Сколько раз он только в «обезьянник» упечь меня грозился!
Но эта мне Марго, она же как начнет в одну точку долбить! Короче, не слезла с меня, пока не стребовала обещание немедля отправиться к Косорото-ву. Ясное дело, попервой я упиралась, чем только могла, а потом прикинула про себя и решила, что, глядишь, оно и к лучшему. Поскольку Мишка меня, конечно же, пошлет, Марго волей-неволей придется спустить это дело на тормозах. За неимением других вариантов.
Сразу скажу, Мишка моих ожиданий не обманул. В том смысле, что послал меня. Правда, не сразу. Сначала помариновал в коридоре под видом чрезвычайной занятости, а потом все-таки принял. И, что особенно примечательно, чуть ли не с распростертыми объятиями:
— А, Воробьева! Давненько не виделись! Как там твоя замечательная подружка поживает?
— Привет тебе передает и просит кое в чем помочь, — порадовала я его и без долгих предисловий изложила историю бедной Лизы.
Так вот, до того как я произнесла фамилию Мос-кальца, все было туда-сюда. Во всяком случае, мой бывший одноклассник, а ныне майор милиции Мишка Косоротов меня не перебивал и типичных для него ехидных замечаний не вставлял. Но стоило мне помянуть всуе нашего ликеро-водочного короля, Мишку словно подменили.
— Стоп, Воробьева! Не части! — прикрикнул он на меня. — А от меня-то ты чего хочешь?
— Как чего? — я исправно проводила в жизнь линию, намеченную Марго. — Чтобы ты защитил бедную девушку. А то что ж получается: за работу ей не заплатили, а потом еще обвинили в краже и выставили!
— Хочешь сказать, что на нее дело заведено? — посуровел Мишка.
— Да нет, насколько я знаю, — честно признаться, я не очень-то усердствовала в Мишкиной обработке, ибо заранее знала — это такой дохлый номер, что дохлее не бывает. — Они ей неделю на возвращение этих денег дали. Ну, хозяева…
— И все? — почесал затылок Мишка. — Тогда чего ты мне тут баки забиваешь? Пусть отдаст деньги и спит спокойно. Или она уже того, на булавки их спустила?.. Ну, тогда скиньтесь по-родственному и возместите хозяевам ущерб.
— Здорово! присвистнула я. — А если она ничего не крала?
А ты что, так в этом уверена? — по-ленински прищурился Мишка.
— Конечно! — выпалила я, хотя, на самом деле, зуб бы за эту Лизу не дала. По причине множества факторов, в суть которых я уже успела вас посвятить, а посему повторяться не буду. — И вообще, как же эта… М-м-м… Презумпция невиновности!
— Ой! Вот только громких слов не надо, ладно? — сморщился Мишка, как от кислого яблока. — А то нахватаются, понимаешь ли! Такие все грамотные стали! Презумпцию им подавай! Я б еще понимал, если б на вашу Лизу заявление накатали, а то так, пожурили бедняжку… Короче, Воробьева, хватит мне мозги пудрить и отнимать драгоценное время. Ты тут со своими глупостями, а у меня куча нераскрытых дел! Вот! — Шмякнул он кулаком по лежащему перед ним на столе хлипкому бумажному скоросшивателю: — Здесь у меня убийства, ограбления и изнасилования, а ты — со всякой ерундой!
— Здесь? — уныло уточнила я, покосившись на Мишкин скоросшиватель, но не разглядела на нем ничего, кроме большого жирного пятна.
— Да, здесь, — подтвердил Мишка, не моргнув глазом, и премерзко осклабился. — Кстати, Воробьева, мне вообще странно от тебя такие речи слышать. Помогите, защитите… А как же ваше знаменитое детективное агентство? Что, лавочка уже прикрылась? Или великим сыщицам за подобные негромкие дела браться не с руки? Тем более что с этой клиентки, похоже, много не сдерешь. Да и по-родственному, поди, неудобно. Вот вы и решили свою племяшку мне сбагрить. Так, что ли?
— Ну… Ну Косоротов!.. — прошипела я, взбесившись по большей части из-за того, что этот поганец Мишка, походя, на мою больную мозоль наступил. Действительно, ну какой навар с этой сомнительной Лизы? Одни только лишние хлопоты. Или, того хуже, неприятности. А тут еще и солидный клиент к нам с Марго упорно не идет. Да и никакой, если честно. А все потому что наш Кондратов — дырища невиданных размеров, и народ в нем поголовно темный и малокультурный. А еще произведениями Ульяны Дунайцевой зачитывается![3]
Короче, с Мишкой мы расстались не то чтобы очень тепло, скорее, даже холодно. А в довершение ко всему я уже дома крепко с Марго поцапалась. Все из-за той же бедной Лизы, будь она неладна!
— Нет, мы должны, мы просто обязаны ей помочь! Ты пойми, она же совершенно к этой сволочной жизни не приспособленная и не постоит за себя! — горячилась Марго, плотно закрыв кухонную дверь, чтобы новоявленная Стасова родственница не услышала из гостиной, какие мы по ее поводу
