— Спасибо, но мы оба знаем, что это все равно случится, независимо от обстоятельств. — Я воспользовалась пультом, чтобы отрегулировать кровать и сесть ровнее. Даже измотанная, я не любила сутулиться. — Итак, каков их план? Они перевезут меня в полицейский участок, раз уж я проснулась?
— Ты проснулась? — спросил Брейдон, приподняв одну бровь. — Или только слегка пришла в себя? Я хочу, чтобы ты молчала, пока не восстановишься на сто процентов, и даже тогда я не уверен, стоит ли тебе давать показания. Это дело об убийстве, Давина. Я не знаю, что делать. Я рекомендую вызвать адвоката из города, чтобы он обеспечивал твою защиту.
Я покачала головой.
— Я понимаю, что это дело об убийстве, но, Брейдон, мне нечего скрывать. И я достаточно пришла в себя, чтобы ответить на несколько вопросов.
— Пока мы одни, не расскажешь, что произошло?
Потирая глаза рукой без наручников, подробно описала все, что произошло с момента, когда я припарковалась у дома накануне вечером, до момента, как очнулась в медицинском центре.
— Почему ты не дождалась Ноа? — спросил Брейдон.
— Потому что я знала, что кровь на футболке не моя. А если она не моя, то это кровь Фрэнсиса. Он мог быть ранен, поэтому я пошла по коридору. И нашла его… — В голове промелькнуло воспоминание о его теле в кресле. Я запнулась, подбирая слова. — Я нашла его в кресле…
— Не продолжай, — сжал мое плечо Брейдон. — Это все ужасно. Как твоему адвокату, Стоун позволил мне войти внутрь и осмотреть место преступления.
— Это было не просто ужасно, Брейдон, — поправила я. — Это было так же.
— Что ты имеешь в виду? Так же, как и что?
Я посмотрела на него, уловив беспокойство в лице.
— Точно так же покончила с собой моя мать. Ножом в горло.
— Что? Ты уверена?
— Уверена. Я никогда не забуду эту картину. Я была еще ребенком, когда нашла ее в таком виде.
— Но зачем ему имитировать ее смерть?
— Понятия не имею, но кровь… — Я покачала головой, стараясь не выдать своих эмоций. — Мне пришлось наступить в лужу, чтобы заглянуть в гостиную. Кровь оказалась холодной на моих ногах, а не теплой. Брейдон, почему кровь была холодной?
Брейдон заколебался, но ответил:
— Судмедэксперт считает, что Фрэнсис умер около трех часов ночи. Ты написала Ноа около шести. В котором часу ты ушла со сбора средств вчера вечером? В полночь?
— Нет, не в полночь. По крайней мере, на час раньше. Может быть, в десять тридцать или одиннадцать. Остин может знать, во сколько я ушла с вечеринки. Он проводил меня до машины. Нога болела. Я поехала домой пораньше, собираясь приложить к ней лед, но так и не сделала этого.
Брейдон указал на пакет с капельницей.
— Они ввели тебе антибиотики вместе с другими лекарствами. Доктору не понравилось, что твоя нога опухла и покраснела.
— Да, танцевать вчера вечером на приеме было не слишком умно. Знала ведь, что так будет.
Тут занавеска откинулась, и начался настоящий ад. Шеф Адамс начал выкрикивать приказы, чтобы меня вытащили из постели. Медицинский персонал выскочил на шум, требуя от полиции не трогать меня. Брейдон заслонил конец моей кровати, а Оливия вбежала в главную комнату, встала перед шефом Адамсом и обрушила на него поток ругательств, от которых я даже вздрогнула.
Айзек закатил глаза и, пока все вокруг увлеченно перекрикивались, подкрался и отстегнул наручники. Когда он отошел от кровати, я увидела Стоуна на другом конце толпы, прислонившегося к стойке сестринского поста. Он неодобрительно покачивал головой, глядя на царящий вокруг хаос.
Глава 4
Спустя десять минут все по-прежнему кричали, включая Брейдона, который делил свою энергию между попытками предотвратить арест жены и спорами о законе с шефом Адамсом, когда мимо толпы проскользнул Ноа.
Оказавшись рядом с моей кроватью, Ноа ознакомился с показаниями медицинских мониторов, затем посмотрел на меня и протянул завернутый в фольгу пакет.
— Печенье. Мама просила тебе передать.
— Я проголодалась, но еще не завтракала. Не уверена, что готова к печенью. Может быть, позже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Они вполне подойдут на завтрак. Это овсяное печенье с изюмом. Кроме того, тебе не помешает подкрепиться.
Овсянка — это еда для завтрака, — рассудила я. Развернула фольгу, и сначала протянула печенье Ноа, а затем откусила другое сама. И застонала. Оно было таким вкусным.
— Что-нибудь известно об их планах? — спросил Ноа, кивнув в сторону шефа Адамса и детектива Стоуна.
— Я почти уверена, что они потащат меня в полицейский участок. Вопрос только в том, когда. Почему ты не в форме? Я думала, ты сегодня работаешь.
— Я нашел себе замену на оставшуюся часть дежурства. Хочу сегодня присмотреть и за тобой, и за мамой. У нее сильный стресс. Для ее здоровья это не очень хорошо. Последнее, что нам нужно, — повторный инсульт.
— О, нет, — проговорила я, положив свою руку поверх его. — Я чувствую себя ужасно. Как я могу помочь?
— Просто поправляйся. Она увидела, как тебя грузят в машину скорой помощи, и для нее это было уже слишком.
Я потянулась к пульту и нажала кнопку вызова.
Медсестра пробралась сквозь толпу и остановилась рядом с моей кроватью.
— Вам что-нибудь нужно, Давина?
— Да. Меня нужно выписать. И если вы это сделаете, я дам вам в награду домашнее овсяное печенье.
— На мое счастье, врач уже подписал разрешение на выписку, — заявила медсестра, отсоединяя мою капельницу и снимая все провода и датчики, которые подключали меня к мониторам. — Дайте мне знать, если вам нужна помощь, чтобы одеться.
Как только она отключила меня от всех мониторов, я протянула ей печенье в фольге. Она усмехнулась, взяла печенье и удалилась в сестринскую.
Ноа протянул мне пакет с одеждой из-под кровати. Я высыпала вещи и сползла под одеяло, чтобы переодеться из уродливого больничного халата, пока все еще отвлечены. Брейдон наконец заметил, чем я занимаюсь, когда я извивалась, пытаясь втиснуть руки в футболку. Он ухмыльнулся, и повернулся ко мне спиной.
К тому времени, когда все успокоились и решили, что я достаточно здорова, чтобы отправиться в полицейский участок для официального допроса, я уже полностью оделась и была готова.
Появилась Бритт, все еще в форме, и катящая инвалидное кресло к моей кровати.
— Я могу ходить, — объявила я ей.
— Нет! — в унисон воскликнули медсестра, Ноа и Бритт, указывая на мою ногу.
Я обменялась улыбкой с Оливией, но приняла помощь Ноа, чтобы подняться с кровати и сесть в инвалидное кресло, балансируя на своей ноге.
— Еще один момент, — сообщил Ноа, встав передо мной и наклонившись. — Я нашел кое-что, принадлежащее тебе. — Он держался спиной к остальным, доставая что-то из кармана рубашки.
— Мой кулон с лунным камнем, — улыбнулась я, взяв ожерелье. — Где ты его нашел?
— Ну, — начал было Ноа, но остановился, потянувшись ко мне и застегнув ожерелье у меня на шее. — Между нами говоря, когда полицейские выносили кресло Фрэнсиса из гостиной, я заметил кулон на ковре. Я стащил его, пока никто не увидел.
Я оглянулась на остальных, желая убедиться, что никто не подслушивает. И сузила глаза на Ноа.
— О чем ты думал? Представляешь, в какие неприятности ты можешь попасть?
Ноа пожал плечами.
— Не волнуйся. Ожерелье валялось под стулом. Если бы оно было в руке Фрэнсиса или в складках кресла, возможно, я бы его оставил. Но под стулом? Брось. Это не улика. То же правило применимо и к тридцати одному центу, которые я нашел, но оставлю себе. Было ничье — стало мое. — Ноа пристроился позади меня, чтобы катить инвалидное кресло. Он объехал толпу и развернул меня в направлении главного входа.
Когда мы выходили из медицинского центра, я поймала себя на том, что тереблю кулон между пальцами. Опустив руку на колени, я улыбнулась тому, что кулон снова у меня. Я думала, что он потерян навсегда. Жаль только, что отцу пришлось умереть, чтобы я смогла его вернуть.
