— Это будет так же просто, как получить от блохи мед, — предсказала она, усаживаясь, чтобы написать нужные письма.
— Не могу поверить! Просто не могу поверить! Да как она посмела отказаться выступить моим поручителем! Как она посмела сказать мне, что меня не ждут на ее чертовом бал-маскараде на следующей неделе! Как она посмела сказать, что ни один приличный человек не пожелает меня видеть! — Шарлотта разорвала кремовый лист бумаги на мелкие кусочки и швырнула их в незажженный камин. — Кто бы мог подумать, что у леди Джерси память, как… как… как у льва?!
— У кого?
Шарлотта отмахнулась, вышагивая туда обратно мимо женщины, сидевшей в кресле, обитом синей с золотом парчой.
— У льва, Каро, у льва. Ну, ты знаешь, такие огромные серые животные, живут в Африке. У них просто чудовищная память.
Леди Каролина Беверли пришла в замешательство.
— Ты уверена? Лев, которого я видела в зверинце, был такого желтовато-коричневого цвета и размерами не больше маленького пони.
Шарлотта резко повернулась и затопала в сторону камина.
— Коричневые, серые — какая разница? Они родом из Африки, и у них отличная память! Все в точности, как у леди Джерси.
Каролина нахмурилась.
— Мне казалось, что семейство леди Джерси родом из Девоншира.
Шарлотта прекратила расхаживать, подбоченилась и сердито посмотрела на подругу:
— Какое отношение имеет ко всему этому семейство леди Джерси?
— Ты сама сказала! Сказала, что она родом из Африки, в точности как львы!
— Иногда, — произнесла Шарлотта, громко сопя носом, — я начинаю жалеть, что вернулась в Англию. Память, Каро. Я сравнила леди Джерси со львом только потому, что у него исключительная память, вот и все. В точности как у нее.
— О!.. Разве? Память о чем?
Шарлотта всплеснула руками и снова заметалась по комнате, убеждая себя, что нельзя рявкать на единственного человека, откликнувшегося на ее просьбу о помощи.
— Я не могу допустить, чтобы ко мне относились так пристрастно, — пробормотала она.
— Нет, ты сказала, что у тебя совсем пусто в карманах, но это не объясняет, почему ты так расстроилась из-за хорошей памяти леди Джерси.
Шарлотта глубоко-глубоко вздохнула и села на диванчик рядом с хорошенькой брюнеткой.
— Каролина, слушай меня очень внимательно. Ты помнишь, как четыре года назад я уехала из Англии, чтобы выйти замуж за старшего сына графа ди Абалонгия?
Каролина кивнула:
— Конечно, помню. Был такой скандал! Мама сказала, что все это кончится очень печально и ни к чему хорошему тебя не приведет, и чтобы я даже и не собиралась бежать с Раулем, учителем рисования, чего я, конечно, и не думала делать, потому что дорогой Алджернон собирался вот-вот сделать мне предложение, и зачем бы мне было бежать с учителем рисования, если я могла стать виконтессой? Хотя у Рауля, конечно, были очень привлекательные усы — ты их помнишь? Кончики сужались и превращались в две прелестные точки. Дорогой Алджернон пытался тоже отрастить усы, чтобы угодить мне, потому что я восхищалась усами сэра Ральфа Хендерсона, но ему так и не удалось.
В голове Шарлотты болезненно запульсировало. Она открыла окно, выходившее в крохотный садик, и с наслаждением вдохнула сладкий летний воздух, пусть в нем и чувствовался вечный запах угля.
— Должна признаться, я обрадовалась, когда он сдался. От помады, которую он втирал в усы, воняло чесноком, а ты же понимаешь, что невозможно спать, если у человека рядом с тобой губы воняют чесноком.
Головная боль усилилась.
— Каролина, как ты думаешь, мы можем вернуться к более насущным вопросам? В частности, к тому, что леди Джерси настроила всех против меня, припомнив мой романтический побег…
— О, так это не леди Джерси, — возразила Каролина, разглаживая мягкие серые кожаные перчатки. — Во всяком случае, так сказал дорогой Алджернон, два дня назад мы с ним ходили в оперу, и он разговаривал с лордом Коллинзом. Ты виделась с братом после того, как вернулась домой? У него просто божественные усики и еще такая коротенькая бородка, которая мне не понравилась, но я думаю, что его усики — это просто последний писк моды. Сейчас такие усики носят многие джентльмены. Кроме, конечно, дорогого Алджернона. Я ему сказала, что просто не вынесу новых бессонных ночей, если от его губ опять будет пахнуть чесноком.
Шарлотта сосредоточенно нахмурилась, пытаясь не запутаться в извивах мысли подруги.
— Что мой брат сказал лорду Беверли?
— О своих усиках? Кажется, он пользуется специальной помадой, с железой какого-то…
— Да нет же, что Мэтью сказал про меня? Каролина поджала губы, роясь в темных пыльных коридорах собственной памяти.
— Ах да, ты про это. Ну, когда дорогой Алджернон упомянул, что сегодня я иду к тебе с визитом, лорд Коллинз сказал, чтобы он мне это запретил, что после того случая твой отец сделал все возможное, чтобы тебя не принимали в приличном обществе, — а лорд Коллинз считает своим священным долгом выполнять желания отца! — и что он свяжется с леди Джерси и с другими уважаемыми матронами и даст им знать, что он об этом думает. Так что сама видишь, леди Джерси не виновата в том, что вчера ты получила так много отказов. Думаю, это все твой брат.
— Скотина! — Шарлотта вскочила, сжала кулаки и шумно протопала к камину. Это ничуть не помогло, поэтому она резко повернулась и затопала в противоположный конец комнаты, чувствуя, как изо всех пор сочится гнев. — Я знала, что он и пальцем не шевельнет, чтобы снова принять меня в семью, но нарочно вредить моим планам! Ну, это… это… это каллиграфия!
— Катастрофа. — Каролина кивнула. — Особенно если ты все-таки надеешься найти мужа. Какой джентльмен сделает тебе предложение, если будет знать, что брат тебя не признает?
Шарлотта зарычала и снова зашагала по комнате, прижав два пальца ко лбу.
— Конечно, ты можешь поискать мужа не из общества, — предложила Каролина. Шарлотта остановилась перед ней и высокомерно взглянула на подругу.
— Прикуси язык, Каро! Я дочь графа, вдова наследника, и я буду женой аристократа, так что помоги мне! Нет уж, я не буду искать не в обществе и все равно одолею своего брата.
В темно-серых глазах Каролины вспыхнул интерес.
— А как ты это сделаешь?
— Ясно, что Мэтью не успокоится. Он наверняка вынашивает планы, чтобы не дать мне занять мое законное место, он распространяет всю эту грязную клевету в клубах и вливает в уши подходящих мне джентльменов всякие предостережения насчет меня.
— Могу спросить дорогого Алджернона, не слышал ли он чего-нибудь такого, — услужливо предложила Каролина.
