— Боже, как драматично! Саш, да забыла я его в машине, бывает, — сейчас мне уж точно было не до приятельских переживаний.
— Ну блин, нельзя же так издеваться над старым другом!
— Да не очень-то ты и старый. На мой взгляд, так вполне молод и даже хорош собой, — я чмокнула его в щёку и поморщилась. — Мог бы побриться для разнообразия, вместо того чтобы место искать.
— Вот так всегда: не вижу тебя — и сердце рвётся, а как увижу — глаза б не смотрели! — узрев меня живой и невредимой, Веселовский немного расслабился, но окончательно не успокоился. — Вот что ты за человек такой? Тебе вообще на всех плевать, да?
— Слушай, а ты чего злой такой? На работе что-то? — рассеянно спросила я. Сейчас меня больше занимал Виктор Андреевич. Он остановился поодаль, вышел из машины и, облокотившись на неё, говорил по телефону, а я пыталось по лицу определить, хорошие там известия или плохие. Определить ничего не получалось — лицо оставалось непроницаемым. Хотя… о чём это я, господя… откуда тут взяться хорошим известиям?
— Нормально всё на работе, — буркнул Сашка.
— А что тогда? Ты обедал вообще?
— Нет, не хочется что-то…
— Да ну? Ты не заболел? — я оторвала взгляд от Азарова и, обеспокоенно обернувшись, приложила ладонь к челу друга. Не помню случая, чтобы Сашке изменил аппетит.
Лоб был нормальный, прохладный, но ведь это ещё не показатель здоровья.
— Болит что-нибудь? — заботливо спросила я.
— Душа считается? — скривился Сашка. — Просто я чувствую себя глубоко несчастным.
— Почему? — удивилась я. — Ты красив, удачлив, молод, богат. У тебя есть всё, о чём мечтает любой мужчина: отличная квартира, хорошая машина, стабильный бизнес и целая куча влюблённых девчонок, — я взяла его под руку и неторопливо повела к дому.
— У меня нет тебя, — вздохнул приятель.
— О, да это ты просто счастья своего не понимаешь! — воскликнула я. — Характер у меня премерзкий, уж кому, как не тебе, не знать. И он, Саша, не изменится. Никогда. Прикинь? Он такой со мной родился. Как и чудесная способность на «раз» сделать любого несчастным.
— Вот и сделала, — Сашка продолжал обижаться и недовольно гримасничать.
— Как же ты ошибаешься, дружок, — улыбнулась я. — А всё потому, что тебе не довелось жить со мной под одной крышей.
— По-моему, под одной крышей мы живём уже не первый год, — огрызнулся он.
— Не цепляйся к словам. Технически, то, что у меня крыша, у тебя — пол. И на мой объективный взгляд, один этот факт должен сделать тебя беззаботным и радостным. Так что, пойдём, будем бороться с твоей депрессией привычным способом. Виктор Андреевич, — уже входя в дом, окликнула я Азарова, — присоединяйтесь к нам, мы идём обедать.
***
Я не фанат страшилок за столом, но от расспросов о смерти Кирилла не удержалась. Правда, ничего определённого Виктор пока сказать не мог. Из его рассказа выходило, что тело обнаружила одна из девиц Кирилла, в квартире, специально предназначенной для свиданий.
Кирилл с простреленной головой «отдыхал» на кухонном столе, пистолет валялся рядом. Предсмертной записки не было, зато в мобильном телефоне нашлось уже не актуальное послание «лисёнка», в котором девушка грозилась «всё рассказать», если Кирилл немедленно к ней не явится.
По версии следствия, девушка шантажировала парня, за что и была убита. Расправившись таким образом с вышедшей из-под контроля «свидетельницей», Кирилл отправился на свою тайную квартиру, то ли с целью отсидеться, то ли подготовиться к допросу, то ли просто прийти в себя.
Странным было то, что в такой момент он пригласил в гости подружку. Марину, которая, кстати, была коллегой и приятельницей убиенной Лены. Их вялотекущая связь с Кириллом была запараллелена не только с Лениным романом, от которого, по словам Марины, Кирилл никак не мог «сдыхаться», но и с многими, многими другими…
Высокой нравственностью топ-модели нашего города, похоже, действительно не отличались, потому в их среде считалось даже престижным «отбить» у подруги богатого и перспективного кавалера. Это как бы являлось подтверждением большей привлекательности, а стало быть, давало право считаться лучшей в деле, где основным критерием оценки является красота внешняя. В общем, для такого парня, как наш покойник — натуральный Клондайк.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
По утверждению Марины, Кирилл был чрезвычайно возбуждён и настаивал на встрече как можно скорее. И хотя в планы девушки на сегодня это не входило, она пообещала приехать. Однако задержалась в агентстве и попала на встречу гораздо позже, чем обещала, когда встречаться, по сути, было уже не с кем. Если ты, конечно, не некромант.
В версию самоубийства эта деталь совсем не укладывалась. Если уж Кирилл так разнервничался, что начал вдруг помышлять о суициде, то какого дьявола вызвал девушку? Стрелялся бы, да и дело с концом. Непременно свидетель был нужен?
На данный момент это было всё, что Виктор Андреевич мог нам рассказать. В заключение он сообщил, что уезжает домой к Кириллу, куда спешно доставили Дениса, чтобы допросить одновременно с Виолеттой.
Со мною Виктор собирался «разобраться» позже, но я настояла на поездке с ним, мотивируя тем, что допросить меня можно и там. А то, что у него есть ко мне вопросы, я не сомневалась.
Интересно, в котором часу мой бизнес-партнёр преставился? Наши сегодняшние «бродилки» начисто лишили меня алиби на несколько часов…
Азаров противиться не стал, видно, посчитал такой вариант более надёжным — пусть уж я буду на виду, чем неизвестно где.
Сашка, видимо, тоже предпочитал теперь держать меня в поле зрения и пытался увязаться за нами, но я схитрила и попросила его остаться дома с Магистром, тащить которого с собой якобы было не совсем уместно.
— Саш, ну что со мной может случиться в доме, где полно следаков? Аж ничего. Я же не одна, в конце концов, туда еду!
Аргумент был принят. Но это мы тогда просто не знали, что случиться со мной может всякое, в диапазоне гораздо более обширном, нежели непосредственная угроза жизни.
***
Чтобы так убивался по брату мужчина, увидишь не часто. Я-то полагала, что там вдова в истерике бьётся, а Денис, как и подобает «сильному» полу, не даёт воли эмоциям, а оказалось совсем наоборот.
Виолетта удивила спокойствием, а Денис рыдал на весь дом, несмотря на то, что успокоительное ему уже вкололи, и водку он хлебал прямо из бутылки. Хотя… шок у разных людей и проявляется по-разному. Спокойствие в такой ситуации не обязательно признак безразличия, а громкий плач может быть всего лишь следствием приёма алкоголя.
В общем, о допросе Дениса речь пока не шла, в таком состоянии он не то что на вопросы отвечать не мог, но и, похоже, не очень понимал, где находится.
Едва переступив порог, я осознала, насколько глупой затеей была моя поездка сюда.
Денис тут же повис на мне, обливая соплями и неся полную чушь о какой-то «нашей» свадьбе, которую из-за несчастья придётся отложить… А он-то уже так ладно всё спланировал!
Я хотела утешить его словами, что ничего страшного не произойдёт, даже если это событие отложится на пару столетий, но тут Денис простонал, что если мы в ближайшее время не поженимся, он непременно отправится вслед за безвременно почившим обожаемым братом. При этом он извлёк из кармана ствол и покрутил им у виска. К счастью, не у моего, да и вернул он его на место почти сразу, но всё равно стало как-то совсем неуютно.
Все присутствующие во главе с Виктором Андреевичем тщетно пытались оторвать от меня безутешного парня, но он вцепился в моё хрупкое тельце мёртвой хваткой. Применить жёсткую силу, учитывая статус страдальца, никто не решался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Денис же, рыдая, твердил, что сильно провинился перед братом, наговорив про него гадостей, всего лишь искренне желая, чтобы тот не стоял на пути к нашему счастью. «И вот теперь он уже никогда, никогда не встанет!» Но, мол, покойный не должен на него обижаться, зная, как младший брат впервые за столько лет безумно влюбился…
