Горбачев видимо хотел что-то сказать, возможно привычно одернуть - внутренне соглашаясь со сказанным, но блюдя приличия - но Шеварднадзе уже сел на место.
- Еще выступить, товарищи?
Горбачев оглядел зал. Никто из военных даже не попытался - знали, что смысла нет. Соколов заметил, как держится Колдунов, тронул за рукав. Бывший ас, маршал авиации чуть заметно кивнул - нормально. Выдержу.
- Тогда выступлю я, товарищи. Конечно, произошедшее - это безобразие. Опозорили страну, унизили народ! Такого не было даже в сорок первом, тогда посты ВНОС*** - и то лучше работали. А сейчас... техники закупили, израсходовали миллиарды рублей и в конечном итоге получили самолет на Красной Площади. Я не буду повторяться, товарищи уже и так многое сказали. Главный вывод, который мы должны сделать- в армии, как и во всем нашем обществе должны быть законность и порядок. Не надо рубить с плеча, есть закон, есть соответствующие органы - вот и пусть расследуют по закону. Кто виноват - пусть наказывают. Все, кого это касается должны предстать перед советским судом, он и определит меру наказания. Халатность - значит, халатность - будем наказывать. Если что-то большее, чем халатность - значит, будем наказывать и за это. Наказывать будем всех, невзирая на должности и звания, товарищи!
Горбачев сделал драматическую паузу, осмотрелся
- Но вопрос не только в наказании! Вопрос в том, что мы должны сделать для того, чтобы это больше не повторилось! Политбюро ждет предложений по всем родам войск и видам вооруженных сил, что нужно предпринять, чтобы не допустить повторения подобного в будущем. Нужно собрать Совет обороны, товарищ Черняев, внесите в протокол. К Совету обороны - товарищам Язову и Зубкову подготовить предложения по всем проблемам Вооруженных сил и путям их решения. Записали, товарищ Черняев?
- Да, Михаил Сергеевич
- Вот и отлично.
Язов!
На Политбюро - по крайней мере в те времена, когда на него приглашался Соколов - никто не выдавал в лоб: вы уволены! Собирайте вещи! Это было просто некультурно. Но факт оставался фактом, только что был назван новый министр обороны. И фамилия эта была для Соколова неожиданной. Он ожидал услышать фамилию маршала Ахромеева, начальника Генерального штаба - человека вхожего в ЦК и принципиально не ввязывающегося в политику. Его вытащили с Дальнего Востока в Москву просто потому что округ на нем оставлять было нельзя и назначили туда, куда назначают всех, кого надо куда то пристроить. На данный момент генерал-полковник Язов был заместителем министра обороны по кадрам, и эта должность его вполне устраивала.
Язов - министром?
Если бы ему самому довелось выбирать преемника - он бы остановился на ком-то из молодых. На первое место он бы поставил нынешнего командующего сороковой армией генерал-полковника Виктора Петровича Дубынина. Дубынин, бывший танковый комдив, на посту командующего сороковой армией проявил себя грамотным и инициативным командиром, под его руководством удалось переломить тенденцию постоянного роста потерь в ОКСВ и добиться их устойчивого снижения - причем потери душманов не только не снижались, но и возрастали. Дубынин, в отличие от него самого и командного состава его поколения не имел опыта Великой отечественной - зато имел куда более ценный опыт командования армией в условиях локальной войны без линии фронта, он реально смог бы на посту министра внедрить во всей Советской армии и то, что было найдено потом, а зачастую и кровью в сороковой армии и подготовить армию к войнам нового типа. Маршал Соколов был в Афганистане еще до ввода войск, он постоянно бывал там все время войны, он знал состояние дел там как никто другой - и понимал, что армии нужно реформировать, причем быстро. На примере сороковой армии всплыли очень и очень серьезные проблемы. Он бы даже согласился с ораторствующими здесь - но он отчетливо понимал, что у этих - задача стоит не реформировать армию.
Эти хотят ее уничтожить.
- Товарищи, продолжим обсуждение. Товарищ, Чебриков, прошу доложить по состоянию расследования. Вы ведете или Рекунков?
Никого из них не выслушали. Да они и не хотели выступать. По сути действительно ЧП, кто-то должен отвечать. Соколов не держался за кресло, ему не нравилось происходящее здесь поспешное судилище, ему не нравилась "раздача всем сестрам по серьгам" и он опасался за будущее.
- Мы взяли на себя, товарищ Горбачев. Разрешите?
- Да, товарищ Чебриков, не надо выходить, доложите с места.
- Значит, следственным отделом КГБ СССР проведены первичные допросы Матиаса Руста, гражданина ФРГ, шестьдесят восьмого года рождения, проживающего в ФРГ. Матиас Руст показал, что план совершить полет в СССР у нег возник примерно полгода назад, им он ни с кем не делился и решил осуществить его в одиночку. Самолет он взял напрокат, пользуясь связями отца, торгующего подобными самолетами в другом городе. После этого он совершил перелет из ФРГ в Финляндию по международной воздушной трассе. В Финляндии, в городе Мальме он дозаправил самолет, подал план полетов, где указал желание посетить Норвегию. Над Финским заливом он отключил все средства связи, снизился и повернул в сторону советской границе, ориентируясь по дыму сланцевого комбината, единственному приметному ориентиру на побережье.
- Давно надо закрыть - сказал Яковлев
Это было первое, что он сказал за все Политбюро
- Товарищ Яковлев... - одернул Горбачев - продолжайте, Виктор Михайлович
- Летел по карте, карта довольно подробная. Сказал что купил ее в аэроклубе, такие карты продаются свободно - мы проверяем своими силами. За все время полета высоко не поднимался, частично из-за облачности, частично из-за необходимости ориентироваться на месте. В самом начале полета всего один раз видел истребитель - перехватчик. За все время полета над советской территорией нигде не совершал промежуточных посадок, никто ему не помогал. Приземлился в Москве там где смог, первоначально имел намерение приземлиться в Кремле.
- Этого только не хватало.
- Мотивом назвал то, что хотел встретиться с Вами Михаил Сергеевич. Сказал, что хотел и с Рейганом, но подумал что гиблое дело.
- Самолет проверили?
- Проверили. Ни шпионской аппаратуры, ничего. Обычный самолет.
О том, что в хвостовой части самолета был нарисован знак радиации - Чебриков не упомянул. А вот Соколов - об этом уже знал.
- Что будем делать, товарищи?
- Посадить. И пусть сидит! - сказал Лигачев
- Егор, Кузьмич, так нельзя... - развел руками Горбачев - так категорически нельзя поступать. Мы только сил положили на то, чтобы наладить дружеские отношения с Германией- и тут - на тебе. Из-за хулигана
- Так что его теперь - выпустить?
- Может быть и выпустить - задумчиво сказал Чебриков - БНД**** уже обратилась к нам по неофициальным каналам. Суд Гамбурга возбудил дело, они просят его выдать для осуждения на родине. Снисхождения не будет.
- То-то им верить можно - не унимался Лигачев
- Вообще то, Егор Кузьмич, для нас тоже будет лучше, если его в СССР не будет - сказал Чебриков - если он будет сидеть у нас, с нас просто не будут слезать все время, пока он отбывает наказание. Голоса всякие*****... уже сейчас бесятся. Анекдоты сочиняют. Мои люди покрутились в толпе - наверное и в самом деле лучше его выдать ФРГ. С глаз долой, как говорится и ...
- Может, он ненормальный? - спросил Рыжков
- Экспертиза не проводилась. Проводить ее нужно крайне осторожно. Мы уже и так замазаны с этой карательной психиатрией, если институт Сербского будет проводить экспертизу - все сразу скажут, что в СССР опять применяется карательная психиатрия.
- У меня вопрос - сказал Лев Николаевич Зайков - а что если бы такой же вот Руст совершил посадку на авиабазе в США? Что бы было?
- Ему не дали бы - сразу ответил Яковлев, знаток США - сбили бы и все дела.
Почему то кто улыбнулся, кто рассмеялся
- По нашим данным - снова повел разговор Чебриков - не меньше десяти ракетных дивизионов сумели сделать фотовыстрел по Русту. Но никто так и не получил приказ на боевой пуск.
- Не фотовыстрел надо было делать - сбивать к чертовой матери!
Снова Лигачев.
- Эдуард Амвросиевич, что скажете? - повернулся к своему соратнику Горбачев - ваше мнение? Вам с ФРГ разговаривать?
- Ну... осудить, дать сколько то. Потом - выпустить в качестве жеста доброй воли. Там, в ФРГ такие вещи очень ценят.
Горбачев захлопнул лежащую перед собой папку
- Хорошо. Предлагаю принять за основу предложение товарища Шеварднадзе. Без голосования возражения есть?
Возражений не было.
Отсидевшийся все Политбюро в окопе Александр Николаевич Яковлев, чуть ли не пинком открыл дверь в кабинет зав сектором ЦК, ближайшего помощника Лигачева - Евгения Легостаева. Его широкое крестьянское лицо светилось торжествующей улыбкой.
