Журналистка сначала не уловила суть этого не совсем четкого, корявого и от того еще более страшного рассказа.
- Подожди, Бахтар этого не может быть. Мы помогаем вам освободить вашу землю, чтобы вы могли там жить, на своей земле. Разве мы неверные? Разве мы не друзья?
- Миссис, муаллим говорил всем, что нет друзей - неверных. Имущество и жизнь неверного разрешены. Потом настанет время, когда мы должны будем воевать против американцев, потому что американцы такие же слуги Иблиса, как и шурави, они неверные и должны быть уничтожены, а земля их должна принадлежать мусульманам. Джихад должен закончится только тогда, когда последний неверный будет принесен Аллаху!
Дженна Вард содрогнулась. Потому что поняла, поняла, как вряд ли бы понял кто-то другой. Поняла, что таят в себе эти простые и страшные слова.
Журналисты - это народ своеобразный, и кроме отрицательных качеств: наглости, пронырливости, циничности, часто равнодушию - в них есть и немало хороших. Хороший журналист-международник, например, в девяти случаях из десяти примет гораздо более мудрое и обоснованное решение, нежели типичный Госсекретарь США. Все дело в том что журналист - всегда в гуще событий, он снимает, он интервьюирует, он видит то что происходит в действительности а не читает отчеты, на девять десятых состоящие из бессмысленного словоблудия. Воистину, русские с их ТАСС - телевизионным агентством Советского Союза, журналисты которого часто поставляли материал и в ПГУ КГБ и в Международный отдел ЦК и даже в Кремль - снова обошли американцев, где власти кичатся свободой прессы, но на самом деле относятся к журналистам как в неизбежному злу, как к надоедливым мухам.
Вот и Дженна Вард - пройдя Сальвадор, Африку, Кубу, повидав многое - могла судить что истинно, а что нет, где есть опасность - а где ее нет. Как и многие журналисты-международники она хорошо знала русских, иногда делилась с ними материалами, задабривая их - случись беда, и они про нее не забудут, чем могут помогут, а в тех странах где она обычно работала позиции у русских были прочные. И она отчетливо осознавала, что нет, не русские являются главной опасностью. Русские были такими же как и они, американцы - они разнюхивали, что и где происходит, рисковали, радовались и горевали, выпивали. Но и с ними всегда можно было найти общий язык, договориться о чем-то, оказать услугу и попросить услугу взамен. Даже к коммунизму они относились, за редким исключением, с насмешливой иронией. Да, они вроде как являлись главным противником - но исключительно потому, что могли причинить Соединенным штатам Америки максимальный вред за минимальный отрезок времени - а США в своей истории таких противников не знали и знать не желали.
Но вот эти...
Нищие, выросшие на улицах дети, часто сироты, которые не знали родительской власти, которые ни разу за всю свою жизнь досыта не поели. Они не видели от жизни ничего хорошего - и не видели оснований делать что-то хорошее в своей жизни. Их никто не учил добру, состраданию, милосердию - им нет места на улице, здесь действуют куда более жестокие и циничные законы. Их никто никогда не жалел - и они не собирались никого жалеть сами. Умные и беспредельно жестокие люди дали им в руки оружие и указали врага - Запад! Если ты голоден и нищ - автомат поможет тебе добыть пропитание. Приди и отними его! Эти люди сказали, что имущество и жизнь неверных разрешены, и они воспринимали это как истину, как нечто обыденное, как восход Солнца по утрам. Их не воспринимают всерьез сейчас, пока они малы и слабы - но будут воспринимать всерьез потом, когда они вырастут и окрепнут. Голодное и плохо обученное воинство - казалось бы, ничто против армии США - но если сосчитать их количество...
Все страны, где Дженна Вард видела таких вот малолетних бойцов будущих войн - их роднило одно: огромное количество детей. Пока нас больше чем их. А что будет завтра?
И все же журналистка, не в силах поверить тому, что услышала, решила проверить, переспросить еще раз.
- Бахтар, ты тоже слышал такое?
- Нет, миссис. Я не ходил в медресе. Но я знаю, что такое медресе, миссис. Они есть в каждом лагере. И там учат ненавидеть всех, кто не верит в Аллаха. Всех - без исключений. Давайте деньги, миссис.
Крик раздался, когда они, решив проверить деньги, зажгли маленький фонарик. Крик - а потом и собачий лай.
- Бегом! Сюда! - Бахтар сориентировался мгновенно
Они бежали. Она спотыкалась бессчетное количество раз, а один раз даже упала, сильно разбив губу. Вцепившись в ее руку, Бахтар тянул ее за собой. Она думала, что сейчас, вот-вот начнут стрелять - но никто не стрелял.
Они выбежали на какую-то дорогу - узкую, плохо освещенную, когда она совсем запыхалась и выбилась из сил. Бахтар тяжело дышал, но держался. Те, кто бы с ними на станции, малолетние бандиты с Калашниковыми - куда то пропали...
- Быстрее, миссис! Бежать туда. Я бежать туда.
- Что там?
- Отель. Быстрее, миссис. Если не найдете - спрячьтесь и дождитесь рассвета. Потом найдете вокзал.
Оборвав речь на полуслове, Бахтар метнулся в одну сторону. Она - в другую...
Отель она нашла на рассвете, когда уже ничего не хотелось - только лечь у стены, как больной бродячей собаке и закрыть глаза. Она вышла на отель из какого-то безумного лабиринта улиц, вышла не на фасад его - а с тыльной стороны, там где они прыгали с пожарной лестницы. И, сама не зная, почему она так делает - она нащупала микрокассету, вынула из магнитофона и, оглядевшись, спрятала ее в одном из раскрошившихся швов стены. От капризов природы она защитила ее, использовав целлофановую обертку от смятой сигаретной пачки, которая лежала под ногами.
Сейчас она поднимется к себе в номер, скинет одежду и примет душ - если есть вода. А потом она сменит кассету на чистую, ляжет на кровать и будет долго-долго смотреть на растрескавшуюся побелку потолка, пытаясь найти скрытый смысл в переплетении трещин-узоров.
Бахтара за конторкой портье не было.
На следующий день - в середине дня, до середины дня она не могла встать с кровати, отдохнув и позавтракав, миссис Вард принялась за работу. Взяв большой фотоаппарат Кэнон с "дальнобойным" объективом, походный диктофон с микрофоном, сунув в карман небольшую Минолту, она вышла из отеля и решительно направилась к вокзалу. У вокзала, она начала решительно, и не обращая внимания на цепляющихся за нее нищих, обходить всех таксистом и рикш на мотоциклах с единственным вопросом - говорят ли они по-английски. На четвертый раз она попала в яблочко - молодой и мило выглядящий таксист на чистой и опрятной машине сносно говорил по-английски.
- Я хочу нанять вас. Сегодня на полдня, но возможно, и на несколько дней.
- К вашим услугам, мэм - вежливо ответил таксист.
- Мне надо побывать в лагере беженцев.
- В каком, мэм?
- В любом.
- Мэм, это далеко ехать. Это за городом.
Вместо ответа американская журналистка продемонстрировала ему три десятидолларовые бумажки...
Пешавар казался городом торговым, разросшимся в последнее время. Причем разросшимся бурно и не всегда красиво. Большая часть домов на окраине - железобетонные уродины, обклеенные рекламой. Прямо на домах - афиши фильмов, в основном индийских. Сами дороги - хорошие, бетонные - но грязные. Сплошной поток машин, среди которых много черно-желтых такси, и трехосных мотоциклов - мотороллеров.
Выехали из города - миссис Вард не знала, что они едут по дороге Пешавар - Джелалабад, недавно реконструированной. Поток движения сгустился впереди.
-Что там?
- Проверка документов, мэм.
Проверки документов она почему то не побоялась - а напрасно. О том, что дело дрянь, она поняла только тогда, когда в такси вдруг открылись двери - и два человека сели в машину, один на переднее сидение, второй - рядом с ней. От того, что сел рядом с ней несло потом и табаком.
- Далеко собрались, мадам Вард?
На журналистку смотрел майор Махмуд - спецслужбист из аэропорта
- Не ваше дело!
- Вижу, вас не научили уважать государство, миссис Вард. Для посещения лагерей беженцев требуется специальная аккредитация министерства внутренних дел. Ее у вас нет. Позвольте ваш фотоаппарат...
- Как вы смеете!
- Смеем! - возвысил голос Махмуд - идет война! И на ней нет места слюнтяйству!
- Я американская гражданка и я не дам вам фотоаппарат!
- Если вы не дадите ваш фотоаппарат - мы вынуждены будет забрать его у вас силой. И еще - обыскать вас.
Солдат, что сидел на переднем сидении обернулся, обнажая в улыбке предвкушения свои полусгнившие зубы. Журналистку передернуло.
- Вот, возьмите!
Майор Махмуд не стал бить фотоаппарат - он просто вынул из него пленку.
