Маладикт сидел, обхватив голову руками, а по бокам — Джекрам и Блуз. Они пытались понять, но безуспешно.
— Значит, ты ничего не слышал? — спросил Блуз.
— Нет.
— И не видел, и не чуял? — подхватил Джекрам.
— Нет! Я же сказал! Но кто-то за нами идет! И наблюдает!
— Но если ты не… — начал лейтенант.
— Я вампир! — огрызнулся Маладикт. — Вам придется поверить!
— Я верю, шержант, — сказала Игорина, стоя за спиной у Джекрама. — Мы, Игори, часто пришлуживаем вампирам. В штрешшовой шитуации их личное проштранство шпошобно рашширяться на дешять миль!
Как всегда, наступило молчание. Чтобы понять речь Игоря, нужно задуматься.
— Штрешшовой?.. — переспросил Блуз.
— Знаете, какое ощущение, когда на тебя кто-нибудь смотрит? — с трудом выговорил Маладикт. — Так вот, сейчас то же самое, только в тысячу раз сильнее. И это не просто ощущение. Я точно знаю!
— Нас многие ищут, капрал, — сказал Блуз, ласково похлопывая его по плечу. — Но вовсе не факт, что найдут.
Полли, глядя на залитую золотым светом долину, открыла рот, чтобы заговорить. Но он пересох, и она не смогла произнести ни слова.
Маладикт стряхнул руку Блуза.
— Это… существо нас не ищет! Оно точно знает, где мы!
Полли набрала слюны, и наконец ей удалось крикнуть:
— Я что-то вижу!
Оно мелькнуло и исчезло. Полли могла поклясться, что существо сливалось с вечерним сумерками и оказалось заметно лишь благодаря легким, едва уловимым колебаниям света и тени.
— Э… или нет, — промямлила она.
— Мы все не выспались и слегка «умотались», — сказал Блуз. — Давайте немного расслабимся.
— Мне нужен кофе! — застонал Маладикт, качаясь туда-сюда.
Полли, прищурившись, посмотрела вдаль. Ветерок качал деревья, с веток невесомо слетали красно-золотые листы. Пусть на мгновение, но ей показалось… Полли встала. Если слишком долго рассматривать тени и колыхание веток, увидишь что угодно. Это все равно как глядеть на картинки в пламени.
— Так, — сказала Маникль, хлопоча над костром. — Думаю, сойдет. Во всяком случае, пахнет как кофе. Ну… почти. Почти как кофе, если бы его делали из желудей.
Она поджарила желуди. В лесу в это время года их было полно, и все знали, что поджаренные молотые желуди могут заменить кофе. Полли согласилась, что попытка не пытка, но на ее памяти никто еще, будь у него выбор, не говорил: «Нет, я больше в жизни не притронусь к этому ужасному кофе, дайте мне, пожалуйста, заменитель из жареных желудей с плавающими хрустящими кусочками!»
Она взяла кружку у Маникль и отнесла вампиру. Как только она наклонилась над Маладиктом, мир изменился…
…хоп-хоп-хоп-хоп…
Небо затянуло пыльной пеленой, и солнце превратилось в кроваво-красный диск. На секунду Полли увидела их — огромные летающие штопоры, которые парили в воздухе и медленно спускались прямо к ней…
— Он видит чужими глазами, — прошептала Игорина.
— Что?
— Ну… это чьи-то воспоминания. Мы про них ничего не знаем, они могут взяться откуда угодно. Вампиры в таком состоянии подвержены самым разным воздействиям. Дай ему кофе, пожалуйста!
Маладикт схватил кружку и проглотил содержимое так быстро, что оно потекло по подбородку. Полли и Игорина смотрели, как он пьет.
— На вкус как грязь, — сказал он, отставляя кружку.
— Да… но тебе лучше?
Маладикт поднял глаза и моргнул.
— Ох боги, какое жуткое варево.
— Мы в лесу или в джунглях? Ты видишь летающие штопоры? — спросила Игорина. — Сколько пальцев я показываю?
— Игорь не должен задавать такой вопрос, — поморщившись, заметил Маладикт. — Но… ощущения уже не такие сильные. Я втянусь. Меня уже не плющит.
Полли посмотрела на Игорину. Та пожала плечами и сказала: «Вот и хорошо», — а потом жестом отозвала Полли в сторонку.
— Он… или она… уже на пределе, — шепнула Игорина.
— Как и все мы, — ответила Полли. — Мы почти не спим.
— Ты ведь понимаешь, что я имею в виду. Э… я взяла на себя смелость и… приготовилась.
Игорина распахнула мундир лишь на долю секунды, но Полли увидела нож, деревянный кол и молоток — в аккуратно пришитых кармашках.
— Но ведь до этого не дойдет, правда?
— Надеюсь, — сказала Игорина. — Но если дойдет… я — единственная, кто наверняка попадет в сердце. Люди думают, что оно гораздо левее…
— До этого не дойдет, — твердо заявила Полли.
Небо алело. Война была в дне пути.
Полли прокралась вдоль гребня с заварочным чайником. Именно чай помогал им держаться на ногах и не терять голову. Ну… до некоторой степени. Взять, к примеру, Холтер и Тьют. Неважно, кто из них стоял в дозоре — вторая всегда была рядом. И теперь они сидели бок о бок на упавшем дереве и смотрели вниз с холма, держась за руки. Холтер и Тьют всегда держались за руки, когда думали, что никто их не видит. Но Полли казалось, что они держатся за руки не как друзья. Так человек, упавший в пропасть, цепляется за своего спасителя, потому что отпустить — значит свалиться.
— Чай готов, — дрожащим голосом произнесла она.
Девушки обернулись, и Полли зачерпнула кружкой дымящийся чай.
— Знаете, — тихонько сказала она, — никто вас не возненавидит, если вы сегодня сбежите.
— Что ты имеешь в виду, Оззи? — спросила Тьют.
— Ну… зачем вам в Кнекскую долину? Вы же вырвались из школы и теперь вольны идти куда угодно. Ей-богу, вы можете тихонько ускользнуть…
— Мы остаемся, — мрачно сказала Холтер. — Мы уже решили. Куда нам идти? Особенно теперь, когда за нами кто-то следит.
— Может, это зверь какой, — предположила Полли и сама себе не поверила.
— Звери так себя не ведут, — возразила Холтер. — И Маладикт бы не стал волноваться. Наверное, опять шпионы. Ну, так мы их встретим.
— Никто не вернет нас обратно в школу, — добавила Тьют.
— Э… ну ладно, — сказала Полли, отходя. — Тогда я пойду. Никто не захочет пить холодный чай.
Она заспешила по холму. Когда Тьют и Холтер сидели вдвоем, Полли чувствовала себя нарушителем границы.
Уолти караулила в маленькой лощинке и с привычным, странно напряженным выражением лица рассматривала заросли. Полли подошла, и Гум обернулась.
— А, Полли. У меня хорошие новости.
— Здорово, — устало отозвалась та. — Я люблю хорошие новости.
— Герцогиня разрешает нам не носить канифасовые платки.
— Что? Ах, да. Очень хорошо.
— Но только потому, что мы служим Высшей Цели, — продолжала Уолти. Блуз умел говорить с кавычками, а она умела говорить заглавными буквами.
— Хорошо, — повторила Полли.
— Знаешь, Полли, — сказала Уолти, — я думаю, мир стал бы намного лучше, если бы им правили женщины. Тогда не было бы войн. Конечно, Завет скажет, что это — Неимоверная Мерзость пред Нугганом. Но, наверное, он ошибается. Я спрошу у Герцогини. Благослови кружку, из которой я буду пить, — добавила она.
— Э… да.
Полли задумалась, чего нужно бояться больше — Маладикта, который вот-вот превратится в голодное чудовище, или Уолти, чей незримый путь близится к концу. Судомойка подвергала Книгу Нуггана критическому анализу и разговаривала с иконой. От такого бывают некоторые… трения. Люди, ищущие истину, гораздо приятнее тех, кто считает, что уже нашел ее.
И потом, подумала Полли, глядя на Уолти, — только тот, кто плохо знает женщин, способен сказать, что мир станет лучше, если женщины будут им править. По крайней мере, тот, кто плохо знает женщин определенного возраста. Взять хоть канифасовые платки. Женщины обязаны покрывать голову по пятницам, хотя об этом ничего не говорится в Книге, такой неверо… нет, прямо-таки чертовски суровой по многим другим вопросам. Просто таков обычай. Так делают, потому что так делали всегда. А если девушка забывает или не желает повязывать платок, старухи принимаются за нее. Глаза у них ястребиные, они буквально видят сквозь стены. И мужчины слушаются старых ведьм, потому что не хотят их злить, ведь тогда старухи примутся следить за ними. Значит, придется побить виновную, хоть и неохотно. Всякий раз, когда идет публичное наказание, особенно порка, в первом ряду непременно стоят старухи, посасывая мятные леденцы.
Полли оставила платок дома. В «Герцогине» она послушно носила его по пятницам, но лишь потому, что следовать обычаю было проще, чем отказаться. Она поклялась, что никогда больше не станет этого делать, если вернется.
— Э… Уолти, — сказала она.
— Да, Полли?
— Ты вроде как на прямой связи с Герцогиней?
— Мы разговариваем, да, — задумчиво ответила Уолти.
— А ты бы не могла попросить у нее кофе? — жалобно сказала Полли.
— Герцогиня двигает только маленькие, очень маленькие предметы.
— Хотя бы несколько зерен! Уолти, нам очень нужен кофе. Сомневаюсь, что желуди его заменят.
