— Лично мне показалось, что он какой-то растерянный, — сказал де Словв, но в его голосе послышалась нотка сомнения.
— Это последствия контузии, сэр. Его так хватили по макушке, что всякий другой бы тут же рухнул, но лейтенант даже не пошатнулся. Удивительное дело, сэр!
— Хм… — сказал де Словв, записывая.
Повозка с плеском миновала мелкую речушку и, качаясь, въехала в балку. Лейтенант Блуз сидел на камне. Он старался выглядеть пристойно, но мундир у него был в грязи, сапоги облеплены глиной, рука распухла, а ухо, несмотря на старания Игорины, воспалилось. На коленях у него лежал меч. Джекрам осторожно остановил повозку в березняке. Все четверо вражеских солдат, связанные, сидели под скалой. Не считая их, лагерь казался безлюдным.
— Где остальные, сержант? — шепнул де Словв, выбираясь из повозки.
— Повсюду, сэр, — ответил Джекрам. — Наблюдают за вами. Пожалуй, не стоит делать резких движений, сэр.
Никого не было видно… и вдруг появился Маладикт.
Полли знала: люди никогда не всматриваются в то, что вокруг. Они лишь скользят взглядом. То, что до сих пор казалось кустарником, стало капралом Маладиктом. Полли уставилась на него. Вампир прорезал дырку в старом одеяле; пятна грязи и травы на серо-зеленоватом фоне делали его совершенно неразличимым среди зарослей, пока он не отсалютовал. В кивер он вдобавок натыкал веточек.
Сержант Джекрам вытаращил глаза. Полли никогда прежде не видела, чтобы человек так таращился, — Джекрам поистине был достоин чемпионского титула. Она почувствовала, как он набирает воздуху, одновременно подыскивая подходящие слова, чтобы разразиться первоклассной бранью… а потом Джекрам вспомнил, что играет роль толстого добряка-сержанта и сейчас неподходящее время, чтобы доходить до белого каления.
— Ну и парни, — хихикнул он, обернувшись к де Словву. — Что они в следующий раз придумают?
Тот нервно кивнул, вытащил из-под сиденья пачку газет и приблизился к лейтенанту.
— Мистер де Словв, если не ошибаюсь? — спросил Блуз, вставая. — Перкс, нельзя ли чашечку… э… «пойла» для мистера де Словва? Большое спасибо. Садитесь, сэр. Вот удобный камушек.
— Очень рад увидеться с вами, сэр, — сказал де Словв. — Похоже, война вам не в новинку.
— Ну… как сказать, — озадаченно ответил Блуз.
— Я имел в виду, что вы, кажется, ранены, сэр.
— Ах, это. Ничего страшного, сэр. Признаюсь, эту рану я нанес себе сам. Э… когда упражнялся.
— Значит, вы левша, сэр?
— Нет.
Полли, споласкивая кружку, услышала, как Джекрам шепнул:
— Вы бы видели его противников, сэр!
— Вы знаете, как дела на фронте, лейтенант? — спросил де Словв.
— Слушаю вас, сэр, — сказал Блуз.
— Вся ваша армия сидит, как в мешке, в долине Кнека. Главным образом в окопах, вне досягаемости замковых орудий. Остальные ваши укрепления вдоль границы взяты. Гарнизоны в Дрерпе, Глитце и Арблатте разбиты. Насколько я знаю, лейтенант, ваш взвод — это все, что осталось от борогравской армии. По крайней мере, вы единственные, кто продолжает сражаться.
— А мой полк? — тихо спросил Блуз.
— Несколько дней назад остатки Десятого полка предприняли отважную, но, честно говоря, самоубийственную попытку отбить Кнекскую крепость, сэр. Выжившие попали в плен. Должен сказать, что почти все ваше верховное командование в плену. Генштаб находился в крепости, когда она была взята. Там большие темницы, сэр, и сейчас они доверху полны.
— С какой стати я должен вам верить?
А я верю, подумала Полли. Значит, Поль убит, ранен или взят в плен. И ей ничуть не стало легче при мысли о том, что у нее есть два шанса из трех.
Де Словв бросил газеты к ногам лейтенанта.
— Здесь все сказано, сэр. Я ничего не выдумал. Это правда. И останется правдой, верите вы тому или нет. Против вас объединились шесть стран, в том числе Орлея, Моглдавия и Анк-Морпорк. На вашей стороне нет никого. Вы в одиночестве. Вас еще не победили только потому, что вы никак это не признаете. Я видел ваших генералов, сэр. Отличные командиры. Ваши солдаты дерутся как черти, но они не сдаются!
— Борогравия не знает, что такое «сдаться», мистер де Словв, — сказал лейтенант.
— Одолжить вам словарь, сэр? — огрызнулся де Словв, багровея. — Это приблизительно значит «заключить некоторое подобие мира, пока еще есть шанс», сэр! «Спастись, пока вам не снесли голову с плеч», сэр! Честное слово, неужели вы не понимаете? Ваша армия сидит в Кнекской долине по одной причине: союзники покуда не решили, что с ней сделать! Им надоела эта бойня!
— А! Так, значит, мы продолжаем сопротивляться, — сказал Блуз.
Де Словв вздохнул.
— Вы не понимаете, сэр. Союзникам надоело убивать вас. Цитадель у них в руках. Там полно боевых машин. Честное слово, сэр, некоторые предпочли бы стереть с лица земли остатки вашей армии. Это не сложнее, чем перестрелять крыс в бочонке. Вы зависите от их милости — и все-таки продолжаете атаковать. Вы штурмуете крепость, хотя она стоит на голой скале и у нее стены в сотню футов высотой. Вы делаете вылазки через реку. Вы в мешке, вам некуда деваться, союзники могут перебить вас в любую минуту — а вы ведете себя так, как будто это лишь временная неудача. Вот какова правда, сержант. Ваш отряд — всего-навсего последняя маленькая помеха.
— Выбирайте выражения, пожалуйста, — предупредил Блуз.
— Простите, сэр, но хорошо ли вы учили новейшую историю? В последние тридцать лет Борогравия как минимум по разу объявляла войну каждому из своих соседей. Все страны воюют, но Борогравия скандалит! А год назад вы снова вторглись в Злобению!
— Это они вторглись к нам, мистер де Словв.
— Вас ввели в заблуждение, лейтенант. Вы захватили Кнекскую провинцию.
— Более ста лет назад она была признана борогравской территорией по условиям Линтского договора!
— Этот договор был подписан на острие меча, сэр. И теперь в любом случае никому нет до него дела. Речь уже не только о дурацких распрях мелких властителей. Борогравцы снесли клик-башни. И перерыли тракт, по которому ездят почтовые кареты. Анк-Морпорк счел это разбойными действиями.
— Выбирайте выражения, я сказал! — воскликнул Блуз. — Я вижу, что на вашей повозке с несомненной гордостью вывешен анк-морпоркский флаг.
— Civis Morporkias sum, сэр. Я — гражданин Анк-Морпорка. Анк-Морпорк, так сказать, осеняет меня своим огромным и довольно-таки грязным крылом, хотя, пожалуй, метафора нуждается в доработке.
— Впрочем, анк-морпоркские солдаты не сумеют вас защитить.
— Вы правы, сэр. Вы можете убить меня сию секунду, — запросто ответил де Словв. — Вы это знаете, и я знаю. Но вы меня не убьете по трем причинам. Во-первых, борогравские офицеры придерживаются кодекса чести. Это общеизвестно. Поэтому они и не сдаются. Во-вторых, если прольется моя кровь, у вас будут неприятности. И, наконец, вам это не нужно, потому что всех интересует ваша судьба. Все изменилось, сэр.
— Все заинтересовались нами?
— Некоторым образом, сэр, вы нам очень помогли. В Анк-Морпорке очень удивились, когда… вы слышали о так называемой «широкой публике»?
— Нет.
Де Словв попытался объяснить. Блуз слушал с открытым ртом, а потом спросил:
— Я правильно понял? Столько людей было убито и ранено в этой проклятой войне, но до сих пор она не представляла интереса для ваших читателей? А теперь все обратили внимание на Борогравию, и только из-за нас? Из-за маленькой стычки в городке, о котором они никогда не слышали? Мы вдруг стали «маленькой отважной страной», и ваши читатели говорят, что великий Анк-Морпорк теперь должен перейти на нашу сторону?
— Да, лейтенант. Вчера вечером мы напечатали еще один выпуск. Когда я выяснил, что капитан Горенц на самом деле князь Генрих. Вы это знали, сэр?
— Конечно, нет! — огрызнулся Блуз.
— А ты, рядовой Перкс, если бы знал… ты бы пнул его… ну, сам знаешь куда?
Полли испуганно уронила кружку и взглянула на Блуза.
— Конечно, отвечай, Перкс, — подбодрил лейтенант.
— Э… да, сэр. Я бы все равно его пнул. Наверное, даже сильнее. Я защищался, сэр, — сказала Полли, тщательно избегая подробностей. Никогда не знаешь, как обойдется с ними человек вроде де Словва.
— Ну ладно, — сказал газетчик. — Тогда, думаю, тебе понравится. Наш художник Физз нарисовал это для специального выпуска. Рисунок поместили на первой странице, и мы распродали рекордное количество экземпляров.
Он протянул Полли тонкий лист бумаги, который, судя по количеству складок, прежде свернули во много раз.
Полли увидела черно-белый тщательно затушеванный рисунок. На нем была изображена гигантская фигура с огромным мечом, чудовищным моноклем и усами, похожими на вешалку. Великан грозил маленькому человечку, вооруженному сельскохозяйственным орудием, которым копают свеклу (и на острие действительно была надета свекла). По крайней мере, таково было положение действующих лиц до той минуты, пока маленький человечек, почти в точной копии кивера «Тудой-сюдой» и слегка похожий лицом на Полли, не пнул великана прямо в пах. Изо рта Полли вылетало нечто вроде воздушного шарика, на котором было написано: «Вот тебе королевские привилегии, мерзавец!» Изо рта великана — разумеется, князя Генриха — тоже вылетал шарик со словами: «О, мои наследники! Такой мелкий, а как больно!» На заднем плане какая-то толстуха в мятом бальном платье и огромном старинном шлеме прижимала обе руки к гигантской груди и устремляла на противников взгляд, полный тревоги и восхищения. Надпись на шарике гласила: «О мой кавалер! Боюсь, наша связь расторгнута!»
