— Это правда мне?
— Ну конечно, тебе, кому же еще? Тетя Шура свой подарок получила, мой еще под елкой лежит, стало быть, остаешься только ты.
Игорь пытался шутить, но чувствовал, как у него перехватило горло. Светка всегда радовалась подаркам, прыгала, бросалась ему на шею. Но ни разу она не приняла от него подарок вот так — не веря своему счастью, со слезами благодарности.
— Спасибо, — прошептала Вера, и две прозрачные слезинки скатились по ее щекам.
— Это еще что? — сурово одернула ее тетя Шура. — В праздник плакать? Ну-ка прекращай. А ты, парень, тоже удумал: только-только с девкой познакомился — и уже кольца дарить. Кольцо знаешь когда дарят?
— Знаю, — серьезно ответил Игорь. — Потому и дарю.
— А ну тебя! — Тетя Шура безнадежно махнула рукой на юношу, говорить с которым без толку — все равно порядков не знает. — Ты лучше сам себе подарок подари, коль ты у нас сегодня Дед Мороз, да не забудь стишок прочитать или песенку спеть.
Игорь добросовестно и с выражением прочитал Некрасова «Однажды в студеную зимнюю пору…», чем сорвал бурные аплодисменты хозяек дома, и развернул свой подарок. Томик Рея Брэдбери из серии «Иностранная литература».
— С ума сойти! — ахнул Игорь. — Где ты это достала? Это же страшный дефицит, днем с огнем не найдешь.
— А какой смысл дарить на Новый год то, что можно купить на каждом углу? — резонно возразила Вера. — У Деда Мороза всегда просят то, что недоступно.
Под вкусную еду они посмотрели «Новогодний голубой огонек», а когда начались «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», тетя Шура, с трудом сдерживая зевок, попрощалась и пошла спать.
— Не могу я так поздно сидеть, — извиняющимся тоном сказала она, — привыкла рано ложиться, я ведь встаю чуть свет. А вы тут празднуйте, не стесняйтесь, я сплю крепко, мне музыка не помешает.
Они остались вдвоем, болтали, пили чай с пирогами, танцевали сначала под музыку из телевизора, потом под магнитофонные записи. Часов в пять утра Игорь наконец решился поцеловать девушку. Она ответила ему не очень умело, но пылко и искренне.
Потом они оделись и пошли на улицу, почти час бродили по снегу, обнявшись и разговаривая обо всем на свете. Потом вернулись, снова пили чай и снова танцевали и целовались.
В восемь утра на пороге комнаты возникла заспанная тетя Шура.
— Батюшки, так вы и не ложились?
И только тут Игорь почувствовал, что смертельно хочет спать, и начал собираться домой.
— Пойдем, я тебе в своей комнате постелю, — решительно сказала тетя Шура. — Ну куда ты сейчас поедешь? Ты ж до автобуса не дойдешь, заснешь прямо на снегу. Верка тоже поспит, встанете, покушаете, вон еды-то еще сколько осталось.
Сопротивляться не хотелось, и, проваливаясь в сон, Игорь успел вспомнить старое поверье, согласно которому как Новый год встретишь — так его и проведешь. Означает ли это, что предстоящий 1983 год он проведет рядом с Верой, и у него всегда будет на сердце легко и радостно, и жизнь станет уютной и домашней? Хотелось верить, что именно так и случится.
* * *
Учебу они закончили одновременно в 1984 году. Веру распределили в тот райцентр, откуда она приехала, а с Игорем оказалось куда сложнее. Еще летом 1983 года в Москве отец сказал ему:
— С твоим распределением могут возникнуть трудности. Я хотел устроить тебя в Научный центр Академии МВД, но после смерти Брежнева сняли министра внутренних дел Щелокова, а новый министр Федорчук считает, что милиции наука не нужна, и сокращает научные учреждения, а некоторые вообще ликвидирует. Научный центр в Академии он как раз закрыл, а я уже договорился, чтобы оттуда дали запрос на тебя. А в других научных подразделениях в связи с сокращением пока нет вакансий. Не исключено, что тебе придется поработать какое-то время на практике.
Игорь в глубине души обрадовался, ведь на практике можно работать всюду, в том числе и там, где будет Вера. Он никак не мог определиться и понять, чего хочет: жениться на Вере и увезти ее в Москву, жениться и остаться с ней здесь, в Сибири, или не жениться, но все равно быть рядом с ней. Единственное, что он знал точно, так это то, что он не хочет расставаться с ней. Сама Вера о свадьбе вообще не заговаривала, не пыталась переехать к нему в городскую квартиру или залучить на постоянное проживание в домик к тете Шуре. Она радостно и нежно отдавалась ему, когда предоставлялась такая возможность, но если и думала об их общем будущем, то вслух это не обсуждала.
До апреля, когда заседает комиссия по распределению, Игорь так ничего и не решил. Виктор Федорович, конечно, обеспечил запрос на Игоря из Москвы, из следственного управления, но по телефону предупредил:
— Знаешь, сын, новый министр — человек непредсказуемый. Сейчас идет активное перетряхивание кадров, многих увольняют за различные провинности, так что вакансий в следственных подразделениях, конечно, много, но я не уверен, что в практических органах сегодня благоприятная атмосфера для работы.
— Я понимаю, папа, — быстро ответил Игорь, хотя на самом деле ничего не понял и связи между массовыми увольнениями и благоприятной для работы атмосферой не уловил. — Наверное, мне лучше остаться здесь. Временно, конечно, пока в Москве все не утрясется. Как ты считаешь?
Ну вот, как отец скажет, так и будет. Скажет: «Возвращайся домой» — и Игорь помчится уговаривать Веру выйти за него замуж. Скажет: «Оставайся там и поработай какое-то время» — побежит в деканат и попросит, чтобы на пришедший из Москвы запрос внимания не обращали, а его распределили в тот райцентр Кемеровской области, куда уедет Вера.
— Тебе решать, сын, — сказал Виктор Федорович.
— Но тебе же виднее, как лучше.
— Я бы остался. Но ты решай, как считаешь нужным.
— Тогда я останусь. Ты плохого не посоветуешь.
— Приятно слышать такое от собственного сына, — почему-то усмехнулся отец.
* * *
От того, чтобы сделать Вере предложение, Игоря постоянно удерживала опасливая мысль: а вдруг она такая же, как Светлана? А вдруг выйдет за него только для того, чтобы выбраться из сибирской провинции и превратиться в законную москвичку? И хотя в поведении зеленоглазой девушки ничто не свидетельствовало о корыстных намерениях, он все равно боялся, слишком уж сильным оказался удар, нанесенный его первой любовью. Он больше не тосковал по Свете, но помнил о ней. Помнил всегда, почти каждую минуту, переживая гамму самых разнообразных чувств, от нежности и насмешливого снисхождения до горькой обиды и ненависти.
Игорь получил, как и просил, распределение в Кемеровскую область, поближе к тому месту, где будет жить и работать Вера. Райцентр находился на севере области и был куда ближе к Томску, чем к Кемерову, потому, собственно, Вера и поехала учиться в Томск, а не в свой областной центр, тем паче в Кемерове жить пришлось бы в общежитии, а в Томске у нее тетка, да и домой на каникулы и праздники ездить куда удобнее и дешевле.
Ему дали комнату в общежитии техникума, пообещали со временем выделить квартиру, когда построят новый дом, и велели завтра же приступать к работе. Начала первого рабочего дня Игорь Мащенко ждал с радостным волнением. Он был уверен, что грамотных следователей и толковых оперативников здесь нет и быть не может по определению, откуда они возьмутся в такой глухой провинции? И вот придет он, молодой специалист с высшим университетским образованием, вооруженный глубокой теоретической подготовкой и всесторонними знаниями во всех отраслях права, наведет порядок, раскроет все серьезные преступления и вообще покажет им всем, как надо работать.
И вот 28 июля 1984 года Игорь переступил порог районного отдела внутренних дел.
— Работать будешь с Ушаковым, это наш самый опытный сотрудник, — сказал ему начальник отдела. — Наберешься у него ума-разума, постажируешься с годик, потом Ушаков на пенсию пойдет, у него как раз в мае срок, начнешь работать самостоятельно. Шагай в восьмой кабинет.
Павел Иннокентьевич Ушаков оказался немолодым, тучным и морщинистым мужиком с лицом, испещренным красными прожилками. «Алкаш, голову даю на отсечение, — брезгливо подумал Игорь, знакомясь со следователем. — Ему лишь бы выпить да в баньке попариться. Тем более на пенсию скоро. Наверняка в делах полный завал. И это у них самый опытный сотрудник. Каковы же все остальные?!»
— Работы у нас немного, — гудел между тем Ушаков своим неожиданно звучным и приятным голосом, — воруют по мелочи, хулиганят по пьяному делу, бытовой мордобой случается, не без того. Расхитители государственной собственности, конечно, у нас водятся и на комбинатах, и на заводах, и в совхозах, но эти дела у нас сразу область забирает. Так что растратами и присвоениями заниматься не придется.
— А как у вас с раскрываемостью? — солидно спросил Игорь.
— А что раскрываемость? — Ушаков довольно хохотнул. — Раскрываемость у нас девяносто три процента. Приезжих здесь мало, делать им тут нечего, а со своими разобраться — труд невелик.
