— Вы уходите? — спросила она, явно радуясь такой перспективе.
— Да, — ответил Пьер, после чего подмигнул ей.
Шон откинулся на диване.
— До встречи, Шон, — доброжелательно улыбнулся Пьер своему новому другу.
— Да, до скорого.
Казалось, Шон не в состоянии даже выдавить улыбку. Фрэнки пребывала в ужасе. Я ухмыльнулась ей, а она надула губы и отвела взгляд, готовая разорвать меня на части. Мы с Пьером вышли из зала. Я притворилась, что не замечаю девушек, которые таращились на него и показывали пальцем, они даже пытались прикоснуться к Пьеру и ухватиться за него, когда он проходил мимо.
«А это с какой стати?»
На улицу нас сопроводила клубная охрана. Там нас ожидала машина и ее сонный водитель.
— Rue Boisir.
— Qui, Monsieur Dulac, tour droit.
Мы уселись на заднее сиденье. Он обхватил меня рукой.
— Не беспокойся. Я не кусаюсь. Если только сама не попросишь.
— Я не попрошу.
Он усмехнулся.
— Может да, а может, и нет.
— Ты так уверен в себе?
— А ты нет.
Черт возьми. Гейм, сет — и вот нашла коса на камень. Я ухмыльнулась. Водитель несся по Парижу на ошеломляющей скорости, такой, что в какой — то момент я чуть не закричала.
— Сбавь скорость, ты, сумасшедший!
Я раздражалась, но для Пьера это была очередная ночь. Я заставила себя расслабиться. Когда машина остановилась, я облегченно вздохнула.
— Пошли. — Он взял меня за руку и помог выйти из машины.
Мы оказались в его доме до того, как у меня успело спереть дыхание. Он привык к быстрым исчезновениям.
В фойе мне показалось, что мы попали в гостиницу двадцатых годов. В интерьере преобладала медь. Темно — красные стены украшали современные картины. Мы зашли в отделанный все той же медью лифт — опять в нем едва можно было развернуться.
«И почему у французов такое пристрастие к крошечным лифтам?»
Я смотрела в пол, давая понять, что у меня не было амбиций заняться сексом в замкнутом пространстве. Пьер продолжал ухмыляться, словно кот, которому достались сливки или, как в случае Леонарда, все содержимое фургона с мороженым. Очутившись в его квартире, я начала размышлять над своей тактикой. Обстановка начала накаляться. Я понятия не имела о своем местонахождении и планах. Он отвел меня к дивану и усадил на него. Диван оказался красной кушеткой, внушающей страх. Он включил музыку. Она показалась мне незнакомой, играл французский джаз. Пьер наполнил бокалы, взяв напитки в баре, занимавшем угол комнаты. Он протяну мне водку с каплей колы. Я бы осилила и большее количество колы, но жаловаться не стала. Он приблизился ко мне, и мое сердце бешено заколотилось. Мы вот — вот собирались поцеловаться, но случилась страннейшая вещь. Мы заговорили. То есть стали действительно беседовать. Он расспросил о Джоне, и я рассказала. Я открыла ему такое, о чем не поведала даже Кло. Пьер же рассказал мне о девушке, которая разбила ему сердце, уехав в Америку. Она так и не вернулась. Через несколько лет после их разрыва она погибла во время пожара. Он не сравнивал, кому из нас было больнее, мы не соревновались.
Потом мы много смеялись. У нас оказались одинаковые взгляды на жизнь, чувство юмора, идеи. Наблюдались также и различия. Он был богом хип-хопа, а я учительницей. Ему нравилось спать со всеми подряд; мне же такое было несвойственно. Он был высокомерен, а я застенчива. Но нам было весело. Он рассказывал мне о своих сексуальных похождениях, а я притворялась более шокированной, чем было на самом деле, лишь потому, что он испытывал от моего ужаса слишком большое удовольствие, и мне не хотелось обкрадывать его. Мы выпивали до самого рассвета и вместе заснули на покрывале. Я проснулась пару часов спустя. Пьер не спал, он смотрел на меня.
— Привет, — сказал он улыбаясь.
— Эй, — пробормотала я, пытаясь прикрыть рот.
Я чувствовала мятную свежесть его дыхания. Очевидно, пока я спала, он почистил зубы.
— Где туалет?
Он указал. Я вошла в ванную, совмещенную с туалетом, и выдавила зубную пасту на палец. Я почистила зубы, насколько это было возможно, сбрызнула лицо водой и вернулась в комнату. Он ждал, зная, что я готовлюсь к занятию, несколько отличающемуся от простого ухода домой. Пьер лежал под одеялом. Я подошла к нему, он приподнял одеяло, помогая мне забраться в постель. Я послушалась, и вот мы уже целовались по-французски.
Что последовало далее? Что ж, могу сказать лишь одно: если он пел так же, как занимался любовью, то божественный статус был присвоен ему вполне заслуженно. Не мог не порадовать также и тот факт, что, когда все кончилось, я не плакала. Спустя несколько часов он поцеловал меня на прощание, затем дал указания отвезти меня в квартиру Шона.
— Мы еще увидимся? — спросил он.
— Нет, — усмехнулась я.
Пьер кивнул.
— Грустно. — Он улыбнулся.
— Спасибо, — сказала я от души. Мне действительно нужен был мужчина.
— Пожалуйста.
Он похлопал по крыше машины, и водитель отъехал.
Я не стала оглядываться. Я знала, что он и не смотрит.
* * *
Кло с Томом еще валялись в постели. Энн и Ричард ушли несколькими часами раньше, не желая терять ни одной драгоценной минуты. Я рылась на кухне, пытаясь отыскать кофе. Я почувствовала, что кто — то вошел. Шон, в пижамных штанах, только и всего. Я усмехнулась, но он был слишком сердит, чтобы ответить мне тем же.
— Где, черт возьми, ты была? — Он тыкал пальцем, который немного трясся.
— Извини? — сказала я, защищаясь.
— Это еще что такое? Я полночи не спал, беспокоился за тебя.
Его палец опустился, но на лице сохранилось прежнее сердитое выражение.
— Ты знаешь, где я была. Прекрати вести себя, как долбанный козел! — Я говорила его же тоном. — Ты мне не отец.
— Нет, Эмма, я знал, с кем ты была, и, судя по увиденному на этой неделе, это могло означать все, что угодно. Откуда мне было знать, что ты не надоешь ему через час? Ты же не знаёшь его.
Вся радость, которую я почувствовала, прощаясь с романтической ночью, испарилась. Хрупкой свободы из-за чувства вины не стало. Он все испортил и очернил.
Шон говорил, что я была одной женщиной из массы, с которой переспал Пьер, ничтожеством, и посему я должна чувствовать себя не лучшим образом.
«Я не заплачу».
Слезы ужалили мои глаза, но я решительно не собиралась давать им волю. Гнев переполнял меня, а голос боролся с ним.
— Ты лицемерный ублюдок! Ты можешь спать со всем, что движется, а мне нельзя развлечься и одну ночь. Твоя французская проститутка виснет на тебе весь вечер напролет, и это нормально. Ты ведь жеребец как-никак, а я всего лишь несчастная старая кляча. Не теряй времени, беспокоясь за меня, Шон. Ты мне не нужен, отвали!
