Я повернулась к охраннику:
– Мы можем пройти насквозь.
– Что, если она сомкнется вокруг нас?
Тогда мы умрем в скале, а не перед ней.
– Весь секрет, видимо, в том, чтобы двигаться плавно.
Но по другую сторону нас мог поджидать с десяток воинов-гномов с мечами в руках.
– Я хочу попробовать, – сказала я и, приказав себе: «Скользи», шагнула в стену.
Ощущение было таким, будто я шагнула в перья, а через секунду я уже из них вынырнула.
Чуть погодя из стены вышел Уйю:
– Ты снова меня спасла.
Мы находились в том же туннеле. Стена, которую мы преодолели, с этой стороны была прозрачной, и я разглядела мерцание железа на дальней стене.
Потом я поискала источник журчания. А вот и он. С краю ковра примостился желоб, по которому текла вода.
Поблизости никого не оказалось. Мы с Уйю легли плашмя. Я черпала воду ладошками и пила. Рядом хлюпал Уйю.
Вода на вкус была чистой и сладкой. Казалось, я никогда не напьюсь.
– Девушка Эза? Девушка азаХ? Ты прошла сквозь завесу!
Голос был тихий и хрипловатый. Я неловко поднялась и сделала реверанс.
– Мастер жамМ!
Глава двадцать девятая
Уйю тоже отвесил поклон.
Зеленый господин в желтой тунике с изумрудными пуговицами поклонился нам в ответ.
– Девушка азаХ, – сказал он, – ты изменилась, как и хотела. Стала изящнее и растеряла почти весь хтан волос. Я расстроился, когда узнал, что в «Пуховой перине» тебя больше нет. – И он пропел:
Я не хозяйка, а холопка,И враг мой хуже врага,С которым бьется рыцарь.
Он запомнил слова моей песенки! И мелодию – более или менее.
– Я скучал по твоему голосу и рад, что снова его слышу. – Гном улыбнулся. – А ты пришла вместе с ним, если быть точным.
Я вспомнила его своеобразное чувство юмора. Если он по мне скучал, то, быть может, позволит здесь остаться.
– Благодарю вас, сэр, – обратился он к Уйю, – за то, что привели девушку азаХ.
Я представила их обоих, и они снова обменялись поклонами.
– Я не хозяин, а охранник, – пропел Уйю.
Мы с жамМом заулыбались шутке – первой, между прочим, которую произнес в моем присутствии Уйю.
жамМ объяснил, что женщина, сбежавшая от нас, поступила так потому, что Уйю ошибся, произнося традиционное приветствие гномов: «Земляные работы укрепляют благосостояние и здоровье». Вместо «земляных работ» он сказал «убийство».
Женщина сочла ошибку безобидной, но на всякий случай поспешила уйти. Это она позвала жамМа, который часто рассказывал об ожидаемой гостье.
– Идемте, – пригласил нас жамМ. – Посмотрим, смогут ли гномы сравниться в гостеприимстве с «Пуховой периной».
Оказалось, что наш мастер жамМ аристократ и судья, вайдиайХ на его языке, почтенный гном. Пришли слуги и увели нас с Уйю. жамМ пообещал накормить нас, как только мы выкупаемся.
Меня отвели в банные пещеры для гномов-женщин. В алькове, где я раздевалась, висело зеркало. Такой грязной я еще никогда не была, но зато действие снадобья не улетучилось.
Раздевшись, я подошла к краю подземного озера, по которому скользили крошечные лодки с фонарями. Женщины-гномы плавали или лежали, отдыхая, на каменистых островках, а некоторые плескались в пузырящихся ключах. Мы все были нагие, но благодаря сморщенной толстой коже они почему-то такими не казались – ни ящерица, ни змея не выглядят нагими.
Никто на меня не пялился, но я все равно зашла в воду быстро, стараясь найти место поглубже. Вода была теплая, приятная, мелкая рябь ударялась о меня, успокаивая.
Я уловила запах серы, любимый аромат гномов. Номера в «Пуховой перине» еще долго пахли серой, когда гномы уезжали.
Противоположного берега озера я не увидела, поскольку оно заходило во множество мелких пещер. Окружающие нас стены, розовые и влажные, напоминали огромную открытую пасть. Мне стало любопытно, какая здесь акустика. Будь я одна, обязательно спела бы йодлем.
Я проплыла сквозь морскую пену, которая оказалась мыльными пузырьками, поднимавшимися из ключа на дне. Подняв руку, убедилась, что ее облепили пузырьки. Щетки для мытья лежали в ближайшей лодке с фонарем. Какое это блаженство – смыть всю грязь! Вода с мыльными пузырьками поступала под таким напором, что мне не пришлось даже грести, а грязь исчезла в мгновение ока. Я вся отдалась блаженному купанию, массируя голову и водя щеткой по спине.
При этом я напевала песенку, под которую купают малышей:
По воде плывут пузырькиМимо игрушечной лодки.Скользи, скользкое мыло,Вверх и вниз по животику.Из воды выныривает то коленка,То пяточка.
Когда на мне не осталось ни пятнышка грязи, я отплыла от мыльного ключа, легла на спину и пустилась дрейфовать. Глаза сами собой закрылись, и проснулась я, только проплывая над пульсирующей прохладной водой. Голод вернулся с удвоенной силой, и я поплыла к берегу.
Мое испачканное платье исчезло, а вместо него я обнаружила наряд женщины-гнома вместе с бельем – все свежевыстиранное, пахнущее серой. Ткань, из которой было сшито платье, отливала золотом. Я заподозрила, что в ход действительно пошли золотые нити, хотя на ощупь они были мягкие, как шелк. Нашей королеве Иви такая ткань очень бы понравилась.
Спереди вырез был квадратный, а на спине – скругленный. Плечи слишком широкие, как и необъятная талия, но к платью полагался пояс, который все исправил. Юбка была бы слишком короткой, если бы не широкая полоска другой золотой ткани, пришитая к подолу.
Я рассмотрела себя в зеркало. Лиф свободно болтался, на плечах ткань морщилась, но тем не менее я была красива. Я буквально сияла красотой – и это происходило среди гномов, считавших меня страшной.
Слуга проводил меня в пещеру, где за круглым столом восседали жамМ и Уйю. Мой спутник также переоделся в парадное платье гнома. Видимо, жамМ пожертвовал одну из своих рубах, потому что пуговицы на ней были изумрудные.
Уйю как-то тревожно поглядывал на каменные стены. Я не поняла, что его беспокоит.
Появились слуги, принесли дымящиеся блюда. О той трапезе я помню мало – слишком устала. Знаю только, что нам подавали корнеплоды и за столом шла беседа, но не помню ни слова из того, что говорилось. Не помню, как закончила есть, не помню, как меня отвели в спальню.
Проснулась я в темноте и сразу не поняла, где нахожусь. Однако через несколько секунд опомнилась. Ах да, Пещеры гномов. Я теперь изгнанница.
Интересно, что сейчас творится в Айорте. Неужели Айори все еще содрогается при мысли о нашем поцелуе? Осуществил ли Скулни свои планы, каковы бы они ни были? Знают ли родители о моем позоре? Поиски беглянки все еще идут? А что, если преследователи найдут меня здесь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
