Завершив первый круг проникновения, Деманд ощутил едва заметный отклик. Успех, пусть крохотный, воодушевил, вторую череду заклинаний он произнёс чётко, внятно, впечатал в гробницу, пустив в дело не только знания — волю. Да, он поломал собственную судьбу, чтобы не тревожить чужие, но тогда был молод и слишком глуп, а теперь понимал, что случаются обстоятельства, когда нужно быть жёстким, защищая интересы хороших людей от козней плохих.
Вывязывая третий, завершающий круг волшбы, он уже не сомневался, что справится.
«Не тревожь мой покой».
Отклик прозвучал смазано, однако понятно по смыслу. Теперь следовало поддержать разговор, укрепить и не оборвать протянувшуюся нить. Некромант он или как? Ещё не хватало, чтобы какой-то мертвец взялся перед ним капризничать! Пусть даже граф. По ту сторону все равны.
«Ты ушёл, оставив долги. Твоего сына лишили имущества и звания».
«Мой сын достойно похоронил меня».
Деманд различил в голосе покойника самодовольство, оно взбесило выше крыши. Как видно злокозненные свойственники изрядно прополоскали мысли больного графа, раз он забыл родную кровь в пользу чужой.
«Твой сын стоит рядом и желает получить свой удел!»
Деманд властно развернул ладонь и Эрих без промедления вложил в неё свою. Подрагивающие пальцы показались ледяными, но значение сейчас имела только общность крови. Находясь в изменённом состоянии, Деманд ощущал её без труда. Он произнёс длинную формулу признания родства, хотя текст помнил не безупречно: не предполагал, что придётся им воспользоваться, ведь обряд предшествовал признанию власти живого над усопшим родичем.
Граф не знал, что нежный душой некромант не позволит себе завершить начатое, отдать одну душу во власть другой, потому легко устрашился, как и любой на его месте. Отклик сделался внятнее прежнего.
«Скажи, что ты хочешь, и отпусти с миром!»
«Ты не мог обойти свою кровь и возвеличить чужую! Подчинился недоброй воле. Исправь содеянное во зло. Укажи, где искать подлинное завещание, и я оставлю тебя в покое!»
Если оно вообще есть в природе. Сомнение прокралось в мысли незаметно, Деманд постарался изгнать его прочь. Мёртвый мог, в какой-то степени, понимать и косвенные повеления. Дело заладилось не сразу. Граф упорно не хотел возвращаться в ясный разум. Не иначе сам поверил, что приёмный сын приходился ему родным и право обрёл по старшинству, только Деманда с толку сбить не мог. Находясь в закрытом упокоении, маг мог совершенно точно сказать, что новый граф был усопшему чужим, след присутствия сохранился и читался с лёгкостью, пусть и был отголоском живого человека. Преимущество некромантов заключалось в том, что всякий живой таскал в себе свою смерть и совсем укрыться от взора опытного мага не мог.
Раздражённый происходящим и утративший смущение бывший школяр не задумываясь пошёл на крайние меры: стиснул крепче руку ошеломлённого Эриха, нанёс ему порез карманным ножом и кровью начертил на каменной плите гробнице устрашающие знаки. Что конкретно подействовало, он сказать бы затруднился, но разговор наконец-то начал приобретать известный смысл.
Тяжко, словно выплывая из многовекового сна, мёртвый попытался вспоминать реальную, а не внушённую ему жизнь. Он действительно написал завещание, пока был ещё относительно бодр. Опасаясь грядущей немочи, сокрыл и хотел известить сына не напрямик, а околичностями, но слишком мало времени проводили они вместе, не накопили совместных тайн или граф на старости лет стал подозрителен. В замке были секретные места, о которых он осведомил обоих сыновей, но до иных дело не дошло или граф желал сохранить их только для себя. Выспрашивать пришлось по крупице, бесконечно уточняя детали с наследником, который тоже не идеально знал каждый выступ в любом зале, так что к тому моменту, когда переговоры дали вразумительный результат, Деманд ощущал себя выжатым в буквальном смысле слова. Он не только устал, но был весь в поту, ноги тряслись и едва держали, руки казались неимоверно тяжёлыми, а голова абсолютно пустой, но тоже неподъёмной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Удержавшись от того, чтобы помянуть усопшего упрямца крепким словцом, маг принялся убирать проложенные за грань тропы, отпуская графа в его судьбу и угадывая последним сосредоточением его умиротворённый уход. Всё получилось и преодолеть общую ошеломлённость успехом предприятия ещё предстояло в дальнейшем.
— Запомнили место? Уяснили, как отворяется механизм? — уточнил он в последний раз.
Дождавшись от Эриха утвердительного ответа, завершил обряд.
Каменный свод не рухнул на голову, но словно улёгся на плечи, хорошо брат и сестра бодро подхватили с обеих сторон, не дали почтенному некроманту свалиться на пол.
— Ему совсем плохо! — сказал Медлен Эриху. — Надо вытащить на воздух, да и вообще бежать отсюда, пока не придём в себя.
— Нет! — возразил Деманд. Он говорил шёпотом, громче не получалось из-за слабости, а не таинственности ради. — Немедленно идём к укрывищу, другого раза может не быть, надо всё завершить этой ночью. Не забывай, что злодеи тоже ищут документ, и они-то тут пока хозяева, у них всегда под рукой время и возможность.
Силы понемногу возвращались. Деманд сумел стать ровно, опираясь на Эриха. Юноша выглядел хрупким, но на деле оказался крепок.
Тайник располагался в оружейной, то есть примерно посередине между службами и хозяйскими покоями. Вряд ли кому-то взбрело бы в голову прогуливаться там среди ночи, так что шли почти открыто. Сложнее всего Деманду дались ступени, потом он приноровился. Сил прибывало, дышать становилось легче, так что к концу недлинного пути маг перестал кулём висеть за своей знатной подпорке, шёл сам. Людей вокруг по-прежнему не наблюдалось, хотя теперь Деманд уже не поручился бы за точность своих предсказаний.
В обширном зале пришлось вновь зажечь фонари, поскольку Эрих не помнил здесь всё так досконально, чтобы управиться в потёмках. Зато, едва свет озарил украшенные щитами, мечами и прочими признаками доблести стены, как он почувствовал себя уверенно, быстро подошёл к одной из квадратных колонн, деливших пространство на равные промежутки. Тайник располагался высоко, так что пришлось подтащить ближе одну из старинных скамей. Взобравшись на неё, Эрих помедлил, должно быть, опасаясь лишиться последней надежды, но справился с позорной слабостью и уверенно нажал замаскированный под лепнину рычаг. Медлен держала, высоко подняв, оба фонаря, Деманд наблюдал, помочь он пока существенно не мог.
Тайник раскрылся не сразу, да и вообще оказался так мал и неприметен, что просмотреть его ничего не стоило, даже зная примерное местонахождение полости. Эриху пустил в ход пальцы. Он нашарил и вытянул из приоткрывшейся щели несколько свёрнутых листов, попытался тут же прочесть написанное, но света не хватило, пришлось спуститься на пол. Пока брат и сестра, склонясь друг к другу головами изучали документ, Деманд не без труда влез на скамью, закрыл тайник, сошёл и передвинул скамью на место. Сил на простые действия ушло так много, что хотелось сесть, а ещё лучше лечь, прямо здесь в чужом замке и выспаться до утра, причём лучше до следующего.
— Надо убираться подобру-поздорову! — сказал он товарищам по заговору. — Успеете насладиться чтением при более благоприятных обстоятельствах.
Эрих поднял на него прояснившийся взгляд, без слов подтверждая, что бумага та самая, нужная, и предприятие имело успех. Тем более следовало спешить, чтобы не утратить добычу.
— Пошли! — сказала Медлен, передавая один из фонарей Эриху и разворачиваясь к выходу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Деманд шагнул следом, но более ничего сделать не успел.
— Не так быстро! А ну стоять!
Голос прозвучал с другого конца зала, там тоже вспыхнул свет: должно быть говоривший сбросил тёмную тряпку со своего фонаря, потому что зажечь его так быстро не сумел бы. Масляный огонь осветил мужчину, выше и крупнее Эриха, но обликом с ним схожего. Деманд сразу поверил, что братьев легко оказалось выдать за единокровных. Не оставалось сомнений в том, что именно нынешний граф пожаловал в оружейную, пусть один, зато с пистолем в каждой руке и ещё двумя за поясом. Плохо зная возможности новомодного оружия, Деманд устрашился. Эрих шагнул вперёд, словно пытаясь загородить собой товарищей, маг, сообразив, что это его долг защищать будущего сюзерена, а не наоборот, попробовал сделать то же самое и лишь Медлен повела себя разумно. Молниеносно выхватив бумагу из руки брата, она сложила листы и спрятала их за ворот платья, отступив для секретности за спины мужчин.
