Каждый раз, когда она смотрела в его сторону, ее зрачки расширялись, дразнящая плоть приобретала прелестный розовый оттенок, а пульс у основания шеи учащался.
Она действительно хотела его. Но хотела ли она, чтобы он был нежным или грубым? Что предпочитала? Он никогда не был груб с женщиной. Его любовницы в Ивилэнде были настолько беззащитны, хрупки и пугливы, он боялся, что они разбегутся с криками при проявлении малейшей агрессии с его стороны. Но Вейл была жестче, храбрее, смелее, и он хотел ее больше, чем когда-либо хотел другую женщину.
Началась вибрация в его руке. В руке с крошечным вживленным в костяшку пальцев коммуникатором. Он выругался.
Король Ансель только что запросил встречу.
Ненависть кипела в нем, но ни словом, ни делом он не выказал ее, когда поднял руку и провел большим пальцем по кольцу.
Луч света вырвался из драгоценного камня, и в центре появилось изображение.
Большинство членов королевской семьи предпочитали наслаждаться добычей, которую они крали у своих представителей, но король Ансель никогда не прекращал своих боевых тренировок, его мускулы были такими же громоздкими, как у Нокса. У него были фиолетовые волосы до плеч и глаза цвета зимнего леса. Он провел века под землей, защищенный от токсичных солнц Ивилэнда, прежде чем переехать в другой мир, то, которое выиграл Нокс, решив править гражданами Ивилэнда издалека. Его кожа была жемчужно-белой, почти прозрачной.
Говоря на языке Ивилэнда, Ансель спросил:
— Ты в безопасном месте?
— Да, — ответил он на том же языке. Иначе не ответил бы на звонок. Если когда-нибудь встреча поставит под угрозу его жизнь, или он физически не сможет ответить, у него было разрешение проигнорировать просьбу.
Нокс прижал язык к небу. Когда-нибудь ему уже не понадобится разрешение ни на что.
Ансель холодно улыбнулся.
— Скажи мне еще раз, на этот раз как следует. Ты обращаешься к своему королю. Встань на колени.
Всеми фибрами души Нокс боролся с желанием подчиниться. «Я никому не кланяюсь». Его рабские метки шипели, пот лился с него градом, а конечности дрожали. Он вел проигранную битву и знал это.
— На колени!
Его колени подогнулись, и он упал.
— Я нахожусь в безопасном месте.
Холодная улыбка Анселя приобрела самодовольный оттенок. Это сделает его смерть болезненной. Скоро…
— Гораздо лучше, — сказал король. — Тысяча триста лет прошло без единого слова от тебя, Наблюдателя или любого другого воина. Впервые за всю Великую Войну. Нужно принять меры и установить новые правила на случай, если подобное когда-нибудь повторится.
Что-то в тоне короля…
— Какие меры? — спросил Нокс.
— Тебе нужно знать только то, что я встречаюсь с другими правителями и Высшим Советом, и мы решим, что делать с твоей войной. До тех пор… — Ансель махнул рукой, безмолвно приказывая оставить эту тему. — Скажи мне, почему связь оборвалась в день собрания, и ты вышел на связь лишь спустя столетия.
Слова лились из его горла, спеша усладить слух короля. Он подробно описал нападение викингов, роль, которую сыграл жезл Кэннона, и случайный крах тюрьмы, не упоминая о Вейл.
Если она выйдет из ванной до окончания конференции…
— С тех пор как ты обрел свободу, ты совершал новые убийства, — выжидательно произнес Ансель.
— Да. Шайло и Гуннар.
Холодный смех.
— Шайло, наш союзник. Интересно.
Чувство вины усилилось. «Игнорируй его».
— Его смерть спасла мне жизнь.
— Значит, ты поступил правильно. Если король Аснанфали будет протестовать, я с этим разберусь.
Жестокость, замаскированная под доброту. Ансель устроит убийство короля или похищение и оплодотворение одной из его дочерей, чтобы использовать ребенка как рычаг давления. Его специализация. Кулаки Нокса сжались.
«Ничего не говори».
— У тебя есть план, я уверен. — Ансель сделал еще один королевский взмах, безмолвный приказ поделиться подробностями.
— У меня есть план, и я очень хочу к нему вернуться. — До того, как мужчина столкнется лицом к лицу с Вейл.
Аксель прищурился:
— Нет другого мира, подобного Терре, и я буду им править. Я ждал достаточно долго. Слишком долго. Выиграй эту войну как можно быстрее. Ты забыл, что получишь, когда выйдешь победителем?
— Нет, — проскрежетал он. «Свобода. Отмщение».
«Мир».
На мгновение, на одно поразительное мгновение, часть его захотела проиграть. Умереть, чтобы закончился токсичный цикл, и прекратились страдания. Ему больше не придется отрицать мучительное чувство вины, которое сопровождает его после уничтожения других воинов, оказавшихся в подобной ситуации и имеющих семьи.
Напряжение и стыд от того, что тебя даже не считают недосуществом… В итоге, Ансель наслаждался своей жизнью и победами, которые другие люди одерживали от его имени, никогда не платил за свои преступления, в то время как миллиарды других людей страдали под его угнетающим правлением. Бремя всего этого… «Слишком тяжелое для меня, чтобы вынести». Слишком тяжёлое для кого-либо.
Но Нокс не проиграет. Ненависть ему не позволит.
Он знал, что Ансель хотел бы, чтобы у Нокса еще были дети. Знал, что король жаждет угрожать тому, кого он ценит. Именно по этой причине он решил, что детей больше не будет, пока Ансель и Высший Совет не будут уничтожены, даже случайные.
Но воздержание для Нокса недоступно; ему могли приказать лечь в постель с плодовитой женщиной. Он знал только один верный способ спасти себя от горя потери еще одного ребенка. Временная стерилизация.
Свою третью Великую Войну он выиграл в волшебном мире, населенном ведьмами, колдунами и другими мистическими существами. Ансель понятия не имел, что он раздобыл там зелье или что, пока Нокс не вернется и не найдет противоядие, то останется бесплодным.
«Ни один другой ребенок не будет страдать так, как ты, милая Минка».
Голос Анселя вернул его в настоящее.
— Мои шпионы подхватили болтовню среди других монархов. Адонис из Коллума использовал Рог Призыва, чтобы создать армию безмозглых смертных, готовых умереть, чтобы его защитить. Если представится такая возможность, ты убьешь его.
— Да, я так и сделаю. — По крайней мере, король не приказал Ноксу убить Адониса сейчас и не останавливаться ни перед чем, пока это не будет сделано. Но с другой стороны, король знал, что лучше не вмешиваться в боевой план воина; такое могло послужить причиной для проигрыша.
Ручка на двери ванной повернулась.
— Кто-то идет, — сказал Нокс. Правда, за исключением некоторых подробностей. Ему было запрещено лгать своему королю. — Я должен идти. — Он прижал большой палец к кольцу, свет померк, хмурый Ансель исчез.
Скрипнули петли. Облако пара сопровождало выход Вейл из ванной, и она казалось очнувшейся ото сна. Хотя ее глаза были красными и опухшими от слез, она все еще была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел.
— У нас был гость? — Ее брови нахмурились, когда она посмотрела вокруг. — Мне показалось, что я слышу два голоса.
— Со мной связывался мой король, — сказал он, поднимаясь на ноги.
Она переоделась в белую футболку и крошечные розовые шорты, которые он выбрал во время их феерического шопинга, ее безупречные ноги были обнажены, и это зрелище разрушало его сосредоточенность. Материал был достаточно тонким, чтобы можно было разглядеть под ним бюстгальтер и трусики. Черное кружево, расшитое малиновыми розами.
С кончиков ее волос капало, белые пряди были заплетены на макушке, черные пряди свисали на спину.
Он не просто хотел ее. Он хотел ее больше, чем когда-либо хотел другую женщину. Каждое чувство, которое она когда-либо вызывала в нем, вновь нахлынуло на него, его тело болело и пульсировало.
— Мы собираемся обсудить твоего мужа, — сказал он резким, как кинжал, тоном.
Она побледнела.
— А что с ним?
— Скажи мне правду. Ты его любишь? — Если это так…
«Не разрушай эту комнату».
— Гм. — Переступая с одной босой ноги на другую, она прошептала. — Нет. Почему ты спрашиваешь?
