Единственное, реальное… счастье.
НАШ ребенок.
Ребенок от мужчины, мужчины, которого люблю больше воздуха, света, жизни… Ты — крохотная часть его. Его и меня.
Счастье… Истинное счастье… Мое счастье, новый смысл моей жизни…
Я буду бороться за твою жизнь… Буду…
Хотя бы ты… Ты останься со мной.
Папочка… нас бросил. Ушел. Он был вынужденный уйти.
Но мы. МЫ.
МЫ-то будем ВМЕСТЕ!
Всегда! Всегда!!!!!
Рядом…
Слышишь?
ВСЕГДА!
Да?
Глава Тридцать Седьмая
* * *
(Мария)
— Я вызываю скорую и точка.
— Ма-а-ам…
— Температура сорок — это не шутки.
* * *
— Возможно, у нее сильное переутомление. Смена климата… Температуру мы сбили. Пусть отлежится пару деньков. Сок, пюрешечку… Ничего жирного и тяжелого.
— Спасибо.
— Если к вечеру снова начнет подниматься температура, нужно будет положить в больницу на обследование.
* * *
Родителям я так и не призналась, что беременна. Не готова ни я, ни они.
Зная достоверно реакцию матери, единственным ее решением будет аборт. И противостоять такому… очень сложно. Истерика, слезы, нервы… Уж лучше я пока смолчу.
Но эта температура. Этот ужас… я очень боюсь. Боюсь…
Боюсь, что что-то будет не так. Ребенок… вампира. И я не знаю, как…. что меня ждет.
* * *
— Что? Что, моя девочка? Где болит?! Животик? Животик? Давай я вызову скорую… Милая…
— Нет, — хрипящим, могильным голосом прошептала Мария.
"Боже, Господи… Спаси ее… Умоляю…
Моя девочка…" — едва слышно, едва в сознании… бормотала себе под нос мать девушки.
— Ричард, она же уже синеет от боли… Она… она так долго не протянет!
— Дура, не мели чушь! Скорая уже едет…
* * *
— Беременна? БЕРЕМЕННА? Это — шутка? Нет. Нет! Я даже слышать не хочу.
— Мама… я люблю его…
— Мать-одиночка? Ты рехнулась? Хватит с меня такой участи. Тут не может быть и речи.
— Это — моя жизнь!…
— Твоя, твоя… Вот как только будешь мыслить трезво, жить самостоятельно, как только… так и будешь решать.
* * *
(Мария)
— Билет до Неаполя.
Сбежать… Сбежать!
Аборт… Неужели я снова пойду на это?…
Нет. Не хочу…. молю…. молю… Боже, дай мне силы противостоять.
Я буду сражаться… буду…
Если бы не эти перепады со здоровьем, я бы и не говорила Матуа о том, что произошло…
Смолчала.
Но внутри меня не просто ребенок… Вампир.
Я не знаю, что да как… Что будет, как нужно себя вести, чем питаться, лишь бы с малышом все было в порядке.
Это — единственное, что важно.
Ведь для меня Матуа никогда не был чудовищем — обычный человек, такой же, как и я. Как наше дитя…
Пусть, пусть мне не хватит сил тебя, мое солнышко, выносить до конца. Пусть умру в итоге… Но ты — мой ребенок. Наш. И ты БУДЕШЬ ЖИТЬ.
Никого и никогда не буду любить больше, чем… тебя, Луи, тебя… и нашего ребенка…
— Девушка, Вам плохо?
— Нет…
— Может, воды принести?
— Если несложно…
* * *
Италия.
Шум. Безумие города. Крики, визг, смех.
Чужая страна. Чужие люди. И даже язык на все сто… чужой.
Пытаюсь на ломаном английском хоть что-то найти общее.
Найти путь…
— По набережной, налево и по прямой, пока не наткнетесь на длинный мост, ведущий как раз на сам остров, к вашему Арагонскому замку.
— Спасибо.
Неужели я это сделала?
Неужели?
* * *
Солнце ехидно улыбается, скалится, смеется.
Слепит глаза, дурманит голову.
Но оно не греет. Нет. Еще холодное, жестокое, ледяное… чужое.
Короткие, несмелые шаги навстречу.
Так это и есть Арагонский замок? Та самая Искья?… Которая разлучила меня с Матуа? Которую я так ненавижу?
Ну, что же…. Здравствуй.
Вход в замок был не чем иным, как настоящий туннель. И его охраняли два стражника. Подобно Тауэрским гвардейцам, они несли караул. Двое огромных верзил, под два метра роста. Озлобленные, нахмуренные лица (лики жестокости и неумолимости). Черные, словно пиявки, глаза, яркой ненавистью сверкали мне навстречу, заранее предупреждая об опасности.
— Здравствуйте, — едва слышно прошептала, когда поравнялась с охраной.
— Здравствуйте, — ехидно улыбнулся один из них… (тот, что был ближе).
— Это же — Арагонский замок? Искья?
Нервно скривился. Неохотно ответил.
— Она самая. Только, дамочка, экскурсии здесь не проводятся. Частные владения, понимаете ли.
— Ясно. Но я… по делу. Мне нужно кое с кем поговорить, — казалось, я пыталась сейчас проглотить ежа. До дикой боли. До ужаса и дрожи.
Эти стражники… Они — тоже вампиры? Или обычные люди, не ведающие, что творится там…? Внутри…
— Хозяев сейчас нет дома. Так что тоже не свезло.
— Пожалуйста…. - ведь знаю, знаю, чувствую, что врет. Как это нет? Есть… Есть! Там мой Матуа… Там…
Короткий шаг навстречу, ближе.
— Прошу… У меня очень важный разговор. Вопрос жизни и смерти.
— Девушка, — тяжело вздохнул, — прошу, не ищите приключений. Уходите отсюда, пока не поздно.
— Пожалуйста… Мне только на пять минут… увидеть его, — дернулась (дура я!), дернулась. Попытка дотронутся рукой до мужчины. — Пожалуйс…
Но тот вдруг резко оттолкнул меня назад.
Попятилась, попятилась…. и то ли споткнулась обо что-то, то ли просто подвернула ногу на ровном месте, но неожиданно потеряла равновесие (короткие, жалкие попытки ухватится за что-либо, удержаться)… и тут же рухнула на землю, до дикой боли ударившись затылком об асфальт.
Инстинктивно сжалась, дернулась, пытаясь руками обхватить голову, залечить ушиб… Но дикий, сторонний писк вырвал меня из дурмана жалости, самооплакивания.
Верзила, который буквально только что так отчаянно воевал за свою неприкосновенность, уже лежал на земле…. корчась от диких мук, неистовой боли…
Я невольно подалась назад, испуганно отползла на четвереньках в сторону.
Еще мгновение — и от мрака туннеля отделились две фигуры.
Матуа?
За долю секунды приблизился ко мне, прильнул, обнял, прижал к груди.
— Ты как?
