— Я пойму, если ты настоишь на аборте.
— Аборт? — в мгновение схватил мое лицо в свои ладони. Приподняв подбородок вверх, заставил все же встретиться глазами…
Замялась. Замялась, боясь проронить еще хоть слово. Боялась, что он подхватит эту мысль… и
— Мария, как ты даже подумать смогла, что я когда-то о таком буду тебя просить? Настаивать? Девочка моя, милая, дорогая, ненаглядная, родная!
Вдруг его руки скользнули вниз… Робкое, наполовину осознанное движение… Луи опустился передо мной на колени.
Прижался губами к животу. Ласковый, нежный… поцелуй.
Жадно притиснулся щекою…
— Боже, неужели, неужели ты, и вправду, подаришь мне счастье? Милая моя. Мария. Радость моя, как ты только могла подумать, что я буду просить о таком… ужасном? Я клянусь, клянусь тебе, Мария. Я сделаю все, чтобы быть с вами рядом. Чтобы защитить вас. Чего бы мне это не стоило. Клянусь.
— Не говори так, — испуганно дернулась. Вырвалась из его оков и присела рядом. Присела… и тут же стала на колени. Прижалась к груди. Крепко-крепко обняла, словно тело прижалось к своей душе… в мольбе никогда не расставаться. — Я люблю тебя… Люблю, Луи. И ты мне нужен… живым. Пусть и… не рядом. Обещай, что будешь осторожен?
— Моя девочка. Половинка моя… Я буду с тобой. Любой ценой. Буду с вами.
Жадный, голодный поцелуй коснулся моих губ… Властный. Я ответила, ответила, упиваясь безумием…
Руки жадно сжимали неистовое счастье хрупкими плетями бренной жизни. Впивалась, таяла и казнила себя.
Нельзя, нельзя поддаваться мечтам…
Но поздно.
Я уже там. Там… за горизонтом правды…
Бережно уложил меня на ковер и тут же повис сверху… Сладкие, манящие поцелуи… Касания, ласки лепестков его губ. Умираю, умираю! И снова возрождаюсь…
Луи нежно скользнул ладошками по моему телу… Сорвать, сорвать, уничтожить! Жадно расстегнул штаны и спешно стянул вниз.
Поцелуи в губы… веки, шею…
Властвовал, властвовал надо мной, сводил с ума… А я безотговорочно отдавалась… Давалась…
БРАЛА!
Уцепившись пальцами в пиджак, гневно дернула его — отлетели пуговицы. Прочь! Сорвала…
Рубашку, рубашку снять… и впиться жадным поцелуем в отвоеванные услады.
Целовала, целовала любимого, словно он — мой воздух, моя жизнь…
Еще движения, еще сражения — и крепость пала. Пала… А разве кто-то сопротивлялся?
Жадно обвилась ногами вокруг его поясницы. Прижалась… Прижалась. Но на мгновение…
Луи немного подался назад, малость приподнял меня выше… Резкое, повелительное движение — и…
… застонала, закричала от невыносимого удовольствия.
Мальчик мой… МОЙ.
Он двигался во мне, лишая последних капель рассудка.
В глазах темнело, бралось черной, повелительной пеленой, а яркие, золотисто-желтые, бело-серебристые вспышки, звездочки, капельки выплясывали во тьме, погружая, втягивая меня с собой в феерию счастья.
И было уже совсем неважно… что, когда и зачем…
Глава Тридцать Девятая
* * *
(Мария)
— Черт, осталось десять минут у меня. Значит, слушай. Запоминай.
— Хорошо…
— Лети в Рим. Оттуда приедешь в порт Циватавеккии. Там любого спросишь, как можно добраться до острова Эйзем. Подскажут… Эйзем, запомнила?
— Да. Эйзем…
— Деньги я дам.
— У меня есть…
— Хорошо. Тебе нужно будет попасть в Монастырь клариссинок на этом острове, — торопливо снял с правой руки золотую печатку и протянул ее мне. — Бери… Как только доберешься, сразу требуй поговорить с матушкой-настоятельницей, Клариссой Марией Брадау Висконсе. Только ей и раскрой правду. Только ей… Вот эту печать предъявишь как доказательство своих слов. Скажи, что ты — жена Луи-Батиста Матуа. Поверенного Искьи. Она поймет. Передай, что прошу для тебя убежища. Тебя и нашего ребенка, полукровки. Этот монастырь — твердыня Ордена, некогда союзного для нас, Искьи, а нынче — под вопросом, Ордена Полукровок — полувампиров, полулюдей. А потому они недосягаемые для власти нашей Конфессии. Отныне, как мать полукровки, ты часть их мира. Так что Кларисса не сможет отказать. Да и не одним долгом передо мной эта женщина красна. Так что… Просто, храни все в секрете, в тайне от других. Кто… ты. И от кого ребенок. Это пока… Но ничего не бойся. Слышишь? Кларисса защитит тебя. Там ты в безопасности будешь, ты и наш малыш… Как только примут в Орден…
— А ты?
Нервно хмыкнул.
— А я… попытаюсь разобраться со своей ношей.
— Ты приедешь?
И снова нервная, болезненная улыбка.
— Постараюсь, любимая, постараюсь. Береги себя… и малыша нашего, прошу…. береги.
Нежно обнял за плечи. Прижал к груди.
— Прости меня за всё…
Вдруг резкое, невнятное движение. Молниеносное, так что едва уловила…
Зато отчетливо отбился в моем сознании итог: протянул ко мне окровавленное свое запястье.
— Тебе нужна моя кровь. Тебе и ребенку… Пей.
— Я же усну?
— Нет. Это же — не укол в вену. Не будет мгновенного эффекта. Так… Кровь будет неспешно рассасываться в желудке…. но нужные вещества все равно попадут тебе в кровь. Хоть в каком количестве…. тебе хватит на пару дней.
— Но зачем…?
— Мария, без крови вампира тебе не выносить полукровку.
— Может…
— Мария, пей. Прошу, у меня нет больше времени…
Ручейки сбавили ход. Раны затягивались на моих глазах.
Пришлось Луи снова разрывать себе кожу. Укус — и вновь хлынула бешеная кровь…
Кислая, соленая, едкая…
* * *
Потеряла из виду… Растаял силуэт Луи, лишь мгновение просверкав мне собой на прощание.
* * *
— Билет до Рима.
— А назад?
— Нет, спасибо. В один конец.
Глава Сороковая
* * *
(Луи)
Виттория неспешно опустилась рядом на пол, у самой кровати. Бережно сложила руки у меня на коленях и сверху умостила подбородочек.
— Я же вижу, что что-то произошло. Что-то серьезное. Не молчи, Луи.
— Думаю, здесь ты мне не помощник. Прости, Виттория, но…
Нервно закусила губу. Глаза в глаза.
— Это из-за Искьи? Из-за Нее ты не можешь мне рассказать?
— Ты же знаешь, что я не верю в Божество Искью. Так что дело не в ней.
