— Хорошо, я уведу их отсюда. Ты же в свой черед скажи Харпыру-бею, чтоб отдал куропатку мальчику. Только так, и не иначе.
— Харпыр-бей не отдаст куропатку. Да вам и не следует брать ее. Послушай, Эльван-чавуш, не стоит какая-то паршивая куропатка того, чтобы из-за нее такой шум поднимать.
— Карами! Ты что, по-турецки понимать перестал? Ты просишь, чтоб я запретил моим мальчикам швырять камнями. А я говорю: скажи Харпыру, чтобы вернул куропатку. Только посланца Аллахова все слушаются беспрекословно, а я не посланец Аллаха. Поговори с американом, пусть отдаст куропатку мальчику. А не хочешь — я сам поговорю с ним. — И я оборотился в сторону Харпыра-бея, который стоял вместе со своей супружницей и детьми неподалеку от нас. — Харпыр-бей, свет очей моих, послушай меня, старика. Ты видишь, сколько шума поднялось из-за какой-то негодящей куропатки. Отдай ее, дорогой, добром прошу. Понимай меня? Ты есть отдавать куропатка! Мои внуки требовать своя куропатка. Понимай?
— Ты хотеть куропатка?
— Да, да!
— Я получать куропатка от Сейит.
— Но она принадлежит не Сейиту, а Яшару, моему внуку. Понимай?
— Да, понимай. Внук — это маленький мальчик. Он на улице… Я иметь хороший охота, вери гуд охота. Я буду давать деньги, а куропатка ноу давать. Я не буду давать куропатка обратно.
— Но мальчики ждут на улице. Если не вернешь им куропатку, они поколотят камнями твою машину. Понимай?
— Моя машина?
— Да!
— Они хотеть мой автомобиль?
— Нет-нет! Ты не понял.
— О, я все понимай. Я есть согласный отдать мой автомобиль. Йес!
— Аллах великий! — вскинул руки Карами. — Он им готов машину дать! Что ж это делается на белом свете? — И Карами хлопнул себя ладонями по ляжкам. — Не бери грех на душу, Эльван-чавуш! Забудь ты про эту треклятую куропатку. И влюбленному наскучит привередливая красавица. Сколько можно об одном и том же талдычить? Харпыр-бей почитает нас за хороших людей, потому и приехал в нашу деревню. Он большой человек, инженер по самолетам. Он укрепляет воздушные силы нашей армии. Одно слово — ин-же-нер! А вы роняете честь нашей деревни. Больше того, честь всей страны. Имейте же совесть!
— Честь страны тут ни при чем. Пусть вернет…
Однако терпению Карами пришел конец, и он завопил:
— Эй, староста! Иди сюда! Возьми-ка этих ненормальных и посади под замок, чтоб не позорили нас перед гостем. Запри их как следует.
Вон он как заговорил!
— Эта деревня, Карами, не твоим отцом закуплена была, и не тебе в ней командовать! Даже старосте права такого не дано — сажать людей под замок. Смотрите, беда будет. И гость пускай не забывает, что он всего лишь гость, а не хозяин здесь. Пусть оставит куропатку и катится отсюда подальше! Не то я первый брошусь на него и кости все переломаю. Добром не хочет, так силой клетку заберем! Вот так-то!
Харпыр стоял на лестнице, крепче прежнего сжимая клетку в руках.
— Попробуй только! — взвился Карами. — Попробуй! Покажи, что ты мужчина!
Что тут поделаешь?! Харпыр стоит наверху, я внизу, между нами — взъяренный Карами. Он меня не пропустит, а американ ни в жисть не спустится ко мне. Выходит, я только на словах горазд…
— Харпыр-бей! Спускайся вниз! Ты будешь отдавать мне куропатку, потом ехать в Анкара! Понимай? Отдавать куропатку и катись к чертовой матери!
— Я не понимай! — кричит сверху Харпыр-бей. — Я есть отдавать свой автомобиль, а куропатка ноу давать. Она делать вери гуд охота. Я очен любить хороший охота с гуд куропатка.
Ну как ему растолкуешь, чего мы требуем? Он ни бельмеса по-нашему не смыслит, а мы по-американски. Гиблое дело, видать…
— Ладно, Карами, черт с тобой! Вы все тут спелись, сволочи! И ты у них коновод. Да обрушится крыша твоего дома вам всем на головы! Я ухожу. Еще не известно, чья возьмет. Наступит же когда-нибудь час, когда мы сможем поквитаться с тобой и со всеми твоими подпевалами!
Я вышел на улицу к своим.
— Пошли отсюда! Их тут целая свора, нам с ними не совладать. Будь нас хотя бы человек десять-пятнадцать, может, и управились бы. Если бы, конечно, они из ружей палить не стали. Нет у нас помощи, нет поддержки. Эх, были б тут хотя бы Кадир с Джеври… Пошли! Не бросайтесь больше камнями. Все равно бесполезно.
Хоть я и велел больше не бросаться камнями, Яшар с Али отошли к ограде и остались стоять, зажав камни в руках. Исмахан не отставала от них ни на шаг.
Мы издали видели, как Харпыр-бей, его жена и дети под охраной Карами спустились вниз и сели в машину. Домочадцы Карами засуетились, уложили в багажник автомобиля узелок с юфками и корзину с деревенскими яйцами. Первым из ворот выехал джип Карами, следом машина Харпыра-бея.
Али с Яшаром стали кидать камни, некоторые из них попали в стекла и кузов, но машины не замедлили хода. Остановись Харпыр-бей, не известно, чем бы дело кончилось. Но оба автомобиля набирали скорость и, окутанные облаками пыли и дыма, вскоре скрылись за холмом Бедиль.
Через полчаса Карами вернулся.
— Мужичье вы неотесанное! — набросился он на нас. — Опозорили меня, всю деревню и правительство наше! Валлахи, я этого вам не спущу! Каймакаму сообщу, в управление безопасности сообщу! Дождетесь вы у меня! Вас еще как неблагонадежных под контроль возьмут.
Поздно вечером приплелся домой Сейдо. Ни слова не говоря и не глядя ни на кого из нас, сел возле очага, задумался. Еще хорошо, что у него ума хватило не приносить в дом подарки американа. Знал, видно, какая участь их ждет. Ни минуты не потерпел бы я эти поганые вещи у себя в дому. Кинул бы в огонь — и весь сказ! Сейдо не стал ужинать с нами.
Вот так оказались под одной крышей заклятые враги. Мы друг другу в лицо не смотрели.
15. У входа в Туслог
Рассказывает Сейит.
На другой день отец с Яшаром надумали ехать в Сулакчу. Они решили подать прошение каймакаму.
— Не хотите меня слушать, — сказал я, — так посоветовались бы с умным человеком. Ничего каймакам не сможет сделать Харпыру-бею, тем более что речь идет о куропатке. Посмешищем себя выставите. Сидите лучше и не рыпайтесь. Хватит того, что над нами вся деревня потешается.
Но разве они послушаются? Я и жене велел:
— Не вздумай денег им давать, следи, чтоб зерно из амбара не взяли. А я в Анкару еду. Харпыр-бей говорил обо мне с управляющим, мне велено заполнить анкету. Мешкать нельзя. Как только покончу с делами, тотчас вернусь. Потом меня вызовут, и я начну работать. Хватит, надоело мне терпеть тут насмешки!
Наутро сел я в джип Карами, через пару часов был уже в Кырыклы, а еще через пару часов — в Анкаре. Говорят, язык и до Каабы доведет. Так оказался я у Туслога. Что за здание! Начал этажи считать — со счету сбился. Попробовал внутрь войти — не тут-то было! У входа стоят два полицейских, из наших, турок. Оба смуглые, с огромными усищами. А кроме того, двое американских полицейских негров. У всех четверых пониже спины кобуры с заряженными пистолетами. Стоят, руками кобуры прикрывают. По улице снуют машины, маршрутные такси.
— Чего тебе надо? — спросили полицейские-турки.
— Есть у меня друг, американец Харпыр-бей, — начал я. — Он охотник, к тому же инженер по самолетам. Он мне сказал: приходи сюда, тебе работу дадим, надо только анкету заполнить. Вот я и пришел к нему.
Американские полицейские, само собою, не поняли меня, а турецкие хоть и поняли, но сделали вид, будто не понимают.
— Здесь такое место… — сказали они. — Как тебе растолковать? В общем, такое, что тебе сюда входить нельзя. И не тебе одному — вообще никому постороннему, даже нам не позволено. Да и вообще, кто он такой, этот Харпыр-бей? Сюда не любого на работу принимают, парень. Даже американцев пропускают после тщательной проверки.
Не иначе как атомную бомбу здесь хранят, подумал я.
— Какую работу обещал тебе Харпыр-бей? Он управляющий, что ли?
— Сам не знаю, какую работу. Он инженер по самолетам, укрепляет воздушные силы нашей армии. Большой человек. Он приезжал к нам в деревню, был нашим гостем. Хороший человек. Обещал: приезжай, устроим тебя на работу, но сначала анкету надо заполнить. Если я его найду, увидите, он меня вмиг признает.
— Как же ты его найдешь? Тебе вход запрещен. Да если б мы тебя и пропустили, разве ты его сыщешь? Может, знаешь, в каком он отделе, в каком кабинете сидит? Здесь все не так, как тебе представляется, — сказал один из наших, турецких, полицейских, а второй молча помахал свистком на цепочке.
— Шел бы ты лучше отсюдова. Нечего тебе тут делать.
— Вы только передайте ему, пришел, мол, твой друг Сейит Бюкюльмез из деревни Дёкюльджек, сами увидите, он сразу придет. Уж он-то знает, что надо делать. Может, скажет: пропустите этого человека, ему надо анкету заполнить у нас наверху. Он ведь мой приятель. Мы ему куропатку подарили, очень красивую куропатку для охоты. Он все твердил: гуд, очен гуд. Доволен был очень. А ведь куропатка не простая, а ручная…
