Телохранитель уже добрался до самого конца угрожающе поскрипывающего и раскачивающегося при каждом шаге моста и хотел издать победный вскрик, как веревки все ж не выдержали — у самого края ущелья порвались и вся конструкция, удерживаясь на краю, где стояли Кулл и Брул, полетела вниз. Бешено заржал конь и тут же крик захлебнулся — животное разбилось о камни ущелья.
Алый Убийца, приученный к любым неожиданностям, успел ухватиться за веревку, ограждавшую мост, его с размаху стукнуло о скалы, но он висел посередине между краем пропасти и каменистым дном, где насмешливо журчал извилистый ручей.
— Держись! — крикнул Кулл и приготовился спускаться за ним по висевшей веревке.
— Нет! — жестко встал на его пути Брул. — Веревки не выдержат двоих, вы сорветесь оба. Я не пущу тебя!
— Но не могу же я равнодушно смотреть как гибнет мой человек!
— прорычал Кулл.
— Давай попробуем вытянуть его вместе с мостом сюда, места хватит, а сил у нас не занимать.
— Давай, — согласился на не пришедшее ему самому в голову предложение Кулл. Он был зол на себя — мог бы сам догадаться. — Давай быстрее, у него пальцы могут разжаться — как его швырнуло на стену. Удивляюсь, как он вообще себе чего-нибудь не сломал.
Оба промолчали, понимая, что, может, и сломал и тогда придется возиться с раненым. Но сейчас надо не рассуждать, а спасать товарища. Оба встали на колени перед обрывом и принялись тащить на себя останки моста. Они торопились, как могли, но было тяжело, бревна настила, вырвавшиеся из веревочных петлей, цеплялись за выступы и застревали в трещинах. Кулл и Брул старались избегать резких движений, чтобы не стряхнуть раненого товарища с моста.
Но не успели они вытравить мост и наполовину, как услышали предсмертный крик и звук удара бойца о камни. Кулл, не глядя вниз, бросил мост и встал. Он привык к виду смерти, и не было необходимости в каких-либо словах.
Брул долго посмотрел вниз, потом встал, вытер о штаны руки и сказал:
— Мне кажется, что кто-то активно препятствует нам. Кто-то знал, что мы поедем этой тропой и сделал все, чтобы не пустить нас.
— Но о моем путешествии в Грелиманус знали, кроме тебя, лишь Ту, ка-ну и Келькор, — заметил Кулл. — Всем им я безоговорочно доверяю.
— Нет, я не о них, — задумчиво произнес пикт. — Может, и в силах человеческих вызвать камнепад, послать разбойников и испортить мост, но как он может подослать то чудовище? Нет, я говорю либо о гневе богов, либо о сильном колдуне, который хочет погубить тебя. Во всяком случае, чтобы ты не добрался до Грелимануса.
— Валка и Хотат! — воскликнул царь. — Чем я мог прогневить богов, для которых я — жалкий муравей. Если уж верить твоим словам, то верно, скорее второе — колдун мог бы следить за мной, хотя я даже не представляю как именно и насколько, в таком случае, он могуществен… И тогда он, пожалуй, сидит в Грелиманусе. Тем более я хочу поскорее туда добраться.
— Но вперед пути нет, — возразил пикт.
— Да, — согласился Кулл. — Придется временно сдаться и отступить. Возвращаемся в долину и поедем восточным торговым путем.
— Или той тропой, что начинается у Храма Мертвых Богов.
— Там видно будет, — нахмурив брови, сказал царь и вскочил в седло.
Они вновь помчались по горной тропе.
— Знаешь, — через какое-то время спросил пикт у Кулла, — чем отличаются варвары, как мы с тобой, от древних знатных валузийцев или аристократов других Семи Империй?
— Чем же? — чтобы поддержать беседу спросил атлант.
— Тем, что мы никого не обвиняем. Будь на твоем месте, например, советник Ту — к которому я, например, очень хорошо отношусь — он бы, может, промолчал, но обязательно бы подумал. А любой другой исконный валузиец непременно бы проканючил, что во всем виноват Брул, который предложил идти по этой, всеми богами забытой тропе, что он специально подставлял всех под опасность!
— Брул! — гневно воскликнул Кулл, — у меня такого и в мыслях не было!
— А я о том и говорю, — усмехнулся пикт. — Ты — варвар, ты видишь то, что видишь, и не ищешь во всем чьи-то происки и козни. Если ты что-то хочешь сказать — говоришь правду в глаза, если что-то хочешь сделать — идешь прямой, пусть и наиболее опасной, дорогой. Другое дело — валузиец. Он думает порой одно, а слова его означают прямо противоположное, он боится как бы кто его не заподозрил в чем-то нехорошем. А если он хочет что-то сделать, то выбирает окольный путь. Ты честно голыми руками пошел на Борну и сорвал корону с его головы. А твои враги? Подло и исподтишка посылают наемных убийц, подсыпают отраву в вино… Если бы против тебя пошел варвар, пикт или атлант, он бы пришел к тебе с мечом в руке.
— О! — воскликнул Кулл, — как мне все надоело, видит великий Валка! Да я с удовольствием выйду на поединок с любым, кто бросит мне вызов, с любым, кто недоволен моим правлением! Знаешь, Брул, порой, особенно сейчас, когда я вижу перед собой дикую природу, похожую на ту, где вырос, мне так хочется бросить всю, покинуть Валузию, уйти в другую страну и начать новую жизнь, чтобы не думать о покушениях…
— Да, — усмехнулся пикт, — и в другой стране начать все сначала, рано или поздно свалить местного царя или императора и снова бояться подлых покушений?
Кулл посмотрел на Брула, тот молча отстегнул с пояса флягу. Кулл глотнул — это было грубое пиктское крепкое варево, от которого бы Ка-ну например, хоть и пикт, скривился бы, а то и сплюнул на пол. Кулл с удовольствием сделал еще глоток, вернул флягу и, словно в ответ на свои мысли, запел на лемурийском:
Рыбак возвратится с моря,
Охотник спустится с гор,
А тот кто попал на галеру
Никогда не вернется домой.
Эг-гей, эг-гей, налегай на весло, налегай!
Эг-гей, эг-гей, бьет барабан, налегай!
Они достигли места, где преграждала дорогу туша белого чудовища, спешились, и потревожив пир бесплатным лакомством троих длиннокрылых стервятником, протиснулись вперед — кони шарахались от запаха природного врага.
Затем путешественники без приключений достигли долины, солнце уже далеко перевалило за средину пути. Пикт вопросительно посмотрел на друга. Кулл, подумав, кивнул в сторону Храма Мертвых Богов. Торговый путь был и дальше, и выводил на тракт, который делал большую дугу, а они и так уже потеряли напрасно целый день.
Почти перед самым закатом они достигли въезда на тропу, неподалеку возвышались останки древних строений, почерневших от давнего пожара, и прозванных в народе Храмом Мертвых Богов — говорят, сюда собираются неприкаянные души со всего мира.
Кулл нашел знакомую пещеру в горах с двумя выходами, они зажарили на костре мясо белого жителя гор, наелись, выпили, поминая погибших спутников, и оба легли спать, готовые вскочить при малейшем шорохе или ржанье переполошенных коней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
