Противоречия, разыгравшиеся во мне, заставляли навязчиво чесать затылок и томно вздыхать. Я старалась оправдать их физиологическим подъемом от смены места обитания, но странные трепыхания сердечной мышцы никак не поддавались разумному объяснению.
И даже Ратмир… храни меня праотцы, не вызывал тотального отвращения. Хотя я всеми силами своего разума (высоко ценимого профессорами Изыскария) пыталась увидеть в нем демона, волокущего меня в пучину ада. Возможно, мое мнение смягчилось бы, не применяй ко мне жених грубые методы воздействия. По-правде, случай в озере был не настолько плох. Во-первых, я увидела прекрасный природный объект воочию, а не на плоской картинке в учебнике. Во-вторых, где и в какой аудитории я бы могла ощутить тот непередаваемо соленый вкус, ворвавшийся без спросу мне не только в рот, но и в нос? Заставивший меня поперхнуться, но и ощутить эту жизнь здесь и сейчас, сполна… Верно говорят, что погружение под воду обновляет. На какой-то момент я действительно ощутила себя слитой с этой средой, как и хотел Ратмир. Ратмир…
Все же не такого обращения с собой я ожидала. Укуси меня дикий шмель, но мне очень хотелось поговорить с женихом начистоту, исключая навязчивые идеи про необходимость женитьбы. Увидеть перед собой простого человека, такого, как Кловес, например. Отзывчивого, мягкого и готового быть искренним. Но… дери леший этого истукана с выплескивающимся из берегов самомнением!
— Он знает про лес нечто особенное и мог бы поделиться этим знанием со мной. Если бы захотел… Кооперация: он проводник, я исследователь… — пробормотала я под нос, стараясь найти с тираном точки соприкосновения. Я даже представила себя активно жестикулирующей руками и с придыханием шагающей впереди процессии ученых светил, вооруженных сачками, банками и лупами. Еще дальше впереди вышагивал Ратмир, указывая нам путь к запретным далям и возмущенно бормоча себе под нос проклятья. Загляденье!
Как жаль, что единственный человек, который мог прояснить лесные тайны, обладает лишенным гибкости восприятием. Неотесанный дикарь… Я была не намерена играть в брачные игры. Мы не пара ярких птиц, призывно махающих друг перед другом разноцветными хвостами и поющими заливистые трели. Больше похоже на… В голове немедленно всплыл образ нас с женихом в виде двух соек, дерущихся за кормушку с кормом. Весьма мерзкое представление.
— Ты что загрустила? — вывел меня из размышлений мягкий голос Кловеса, сидящего в моей комнате с лупой. — Пошли, покажу еще одно интересное местечко. Ты точно такого никогда не видела!
— Уже бегу! — подскочила я, отодвигая грустные мысли в сторону.
Как заправские шпионы, мы по одному выскользнули за дверь, предварительно выглянув в коридор, чтобы убедиться, что тирана рядом нет.
Встретились мы лишь в лесу за старым, искривленным спиралью деревом и двинулись вглубь зеленого массива, в сторону от поместья. Мне было сложно ориентироваться в лесу и, признаться, я не смогла бы отыскать даже чудесное озеро. Поместье вскоре скрылось с виду и я стала озираться по сторонам в поисках ориентиров. Но нет! Лесные исполины вырастали ровными рядами и так же таяли в легкой дымке, создавая ощущение иллюзорности происходящего. Я украдкой щипнула себя, убеждаясь в том, что происходящее столь же реально, как и покалывание на коже. А вот Кловес за полгода, казалось, поднаторел в познании местности и легко двигался в неизвестном мне направлении.
Вскоре мы вышли на лесную возвышенность, усеянную крупными валунами. Холм оказался объемным, с каменистыми уступами.
— Вверх! — скомандовал юноша и мы с энтузиазмом поползли по камням.
Пока мы взбирались, перед нами открывался прекрасный вид на плотное покрывало из древесных крон, вдали мелькнуло поместье и что-то смутно напоминающее деревню с проглядывающими дорожками еще дальше на север. Наискосок от холма я увидела озеро и мысленно наметила дорогу до него.
Все-таки лес, без преувеличения, можно было назвать чудесным. Он был… деликатно-особенным, с мягким травянистым ковром, густым зеленым мхом, покрывающим основания старых деревьев и каменистые уступы, и… спокойным. Вернее, спокойно-холодным. Даже солнечные лучи рассеивались, не доходя до земли, пробирались сквозь кроны, отражались от стволов и создавали неповторимую атмосферу светлого, безмятежного, застывшего на века пространства. Казалось, время здесь окончательно остановилось, спряталось за этими неподвижными исполинами… Мое сердце тоже замерло, будто бы и не было суматошных лет в шумном городе, веселых подруг и увлекательной учебы. Внезапно возникло ощущение, что я всегда находилась здесь, в этой светлой тишине, пронизывающей до глубины нутра, укутывающей мягким туманом, пробуждающей внутри странную игру на струнах души. Бесконечность… и чистота. В этом лесу я не встречала бурелома, как будто кто-то сознательно не покладая рук облагораживал его. Как много вопросов, и как мало ответов…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Растительность средней полосы, холеная, вековая. Помимо объекта изучения для ученых, лес мог бы стать отличным местом отдыха для туристов. Приходилось признать, что насекомые почему-то не докучали. Они прятались в листве, проносились в воздухе, суетились среди малочисленных цветов, но не окружали нас кровожадными полчищами. Проводил ли жених обработку леса эфирными маслами от комаров? Звучит бредово. И все же… комары словно сроду здесь не появлялись. Зря Клозель в карете отсиживалась.
Вспомнилось предупреждение Ратмира не ходить в лес ночью… Внутри съедало любопытство, с чем связан этот запрет? Происходит ли в темноте нечто коварное? Кто-то просыпается? Превращается в отвратительного со всех сторон монстра, покрытого слизью, хлюпающей при каждом шаге? Или вурдалака, закусывающего невинными девицами?
Я осадила себя. Нужно было меньше страшилок читать на ночь с сестрами, после чего дрожащая младшая неизменно отказывалась выходить на свет божий из-под одеяла. Нам приходилось тащить её за руки, судорожно жмущие край спасительной материи. После чего, не иначе как из вредности, мы рассказывали еще более страшный случай, порожденный неокрепшим девичьим умом. Когда мы подросли, с особым азартом мы запугивали друг друга байкой о женихе-монстре, утаскивающим невесту в мерзкое логово. Чтобы затем, неизменно, поругать беззащитную девичью честь самыми вопиющими способами. Видать, теперь святые отцы вознесли мне кару за запугивание сестрицы, и мне придется расхлебывать этот сценарий вживую. Ратмир и есть монстр, не понимающий тонкую организацию души благородной девицы. А мерзкое логово — это обманчиво-прекрасный лес, в который нельзя ходить по ночам! Бр-р-р! Очарование момента сразу пропало, уступая место смутной тревоге.
Наконец, мы с Кловесом обогнули холм и очутились на другой стороне. Я засмотрелась на большие папоротники и плющи, разросшиеся явно из-за повышенной влажности, и не сразу заметила, что свешивающиеся лианы завуалировали едва заметный проход внутрь холма. Я ахнула, когда юноша сдвинул несколько стеблей в сторону, открывая лаз, и невольно вцепилась в сумку путешественника, в которой хранила листы для записей и разные мелочи, необходимые в диком месте.
— Пещера, — подтвердил мои догадки Кловес.
— Интересненько, — согласилась я, стараясь унять волнение, и вытерла о юбку вмиг вспотевшие ладони. Кстати, Ратмир говорил о какой-то пещере с минералами около озера. Очевидно, скальные ходы здесь не редкость и, быть может, в них прячется нечто особенное…
Мы осторожно приблизились, в нос ударил сырой запах земли, и послышалось негромкое журчание. Где-то рядом протекал ручей. Кловес первый залез в дыру, слегка согнувшись, следом втиснулась я. Несмотря на небольшой вход, пещера внутри расширялась, превращаясь в огромное круглое пространство. Темнота казалась не полной — пробивался свет со стороны входа, а также дневные лучи веером рассекали пространство, проникая сквозь прогалы неясного происхождения наверху. Все равно света было недостаточно, чтобы оценить масштабы места, поэтому я достала и зажгла огниво. Мы напряженно озирались вокруг, для надежности едва не прижавшись друг к другу спинами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
