предстать перед ней в своём истинном обличье? Зевс в мгновение ока превратил её в пепел и случайно сжёг полгорода! Если невидимое сделать видимым лишь для того, чтобы смертные поверили в существование своих Богов, так пусть тогда готовятся к неизбежному!
– Уязвить Геру – всё равно что ранить мечом статую! – рассмеялся Гермес, радуясь тому, какой оборот принимает божественная полемика. – Неужели ты и впрямь рассчитываешь на сочувствие, дорогая Афродита?
Он тут же осёкся, глядя на то, как с последними словами Гера встала с трона и начала подниматься над Олимпийским Пантеоном, раскрываясь всё шире, поглощая небесный свет. Растянувшись плотным разноцветным сукном, она засверкала молниями. Вселенная отозвалась на порыв Богини и завибрировала, земля вздрогнула, горы качнулись. Гера превратилась в купол, замерла на мгновение и снова натянулась, вызвав яркое сияние, сопровождающееся глухим громом. Посыпались метеориты, планета озарилась волшебным светом. Гера была прекрасной и ужасающей. Потом она обернулась самой собой и оказалась на троне в позе, в какой пребывала до того, как начала речь.
Никто не шевельнулся, лишь Зевс несколько раз гулко хлопнул в ладоши. Восхищённые божественным могуществом, Боги ностальгически вздохнули, каждый о своём, о былом, но незабытом.
Царица продолжила:
– Ты совладаешь со своими порывами, Афродита, потому что они сравнительно ничтожны. Твоё безумие ограничивается первородным желанием обладания, похотью, глупой влюблённостью. Рождённая от семени Урана, зачатая в бушевавшей морской пене, ты всё ещё куда-то несёшься, лишённая чувства страха, за предметом своей страсти, теряя инстинкт самосохранения и рискуя погибнуть. Только ты не погибнешь, погибнут те, кто не устоял перед твоими чарами, кто поверил сладким речам и пошёл за тобой. Ты даришь влюблённому одержимость, отнимая у него логику. Но с таким богатством далеко не уйдёшь, Афродита, разврат не способствует развитию общества и созданию сильного государства. Христианство прекрасно решило этот вопрос, и ты им не нужна для продолжения рода. Православие одобряет браки, а этого достаточно, чтобы соблюдать созданный мной порядок и сохранять институт семьи. Страстная любовь не обязательна, напротив, она слишком будоражит, отвлекает, вызывает помутнение сознания, провоцирует на измены. В этом плане мне даже жаль, что христианство ослабевает. У его истоков, пока женщины и мужчины знали своё место, мне было спокойно. Мои законы не были нарушены.
Афродита задрожала. На неё больно было смотреть. Она увядала на глазах. Вся природа как будто лишилась солнечного света, золотые листья на деревьях устремились своими острыми кончиками вниз, на внезапно посеревший мрамор. Богиня Любви была раздавлена грубой титановой сущностью, коей по рождению являлась Гера.
Арес сделал было шаг в сторону бывшей возлюбленной, но остановился под строгим взглядом матери.
Не отрывая взгляд от сына, Гера заключила:
– Слава Гее и Урану, что среди нас ещё есть здравомыслящие Боги и Богини. Те, которых не может отвлечь нежный шёпот и робкий трепет Афродиты. Те, кто ясно видит, куда она нас может завести, последуй мы её вздорным идеям, скрытым за невинностью и обаянием! Свержение христианской веры будет означать катастрофу. Конец и так близок, к чему его ускорять?
– Конца может не быть… – почти безнадёжно прошептала Афродита.
Словно фигуры на шахматной доске, к Верховной Богине подошли в знак солидарности Афина, Гестия, Артемида и Гефест.
Зевс не шелохнулся.
Глава 21.
Жертвенный алтарь
Это была самая странная Пасхальная неделя в семье Венетисов.
В понедельник мать принесла домой несколько небольших горшков с фенхелем, листьями салата, колосками пшеницы и зачем-то отнесла их на крышу дома. Вместо печёных постных «лазарчиков» в вазочках появились разных сортов орехи, а в холодильнике обнаружились молочные продукты, и это-то во время самого строгого поста Страстной недели!
Все были не в себе. Точнее, каждый сам в себе. Члены семьи практически не общались между собой, кроме самых необходимых фраз, которые домочадцы кидали друг другу и на лету ловили: «Доброе утро». – «И тебе». – «Приятного аппетита». – «Спасибо». – «Как прошёл день?» – «Хорошо, а у тебя?» – «Спокойной ночи». – «Приятных снов».
Ставрос ходил по дому чернее тучи, он не мог найти себе угол, как тигр в клетке, рыщущий непонятно чего.
Отец разрывался между химиотерапией и строительством метро города. Он ужасно боялся не успеть! Увидеть, как пройдёт первый электропоезд под землёй Салоников, было его давней заветной и несбыточной мечтой. О том, что она несбыточная, Михалис знал точно, но всё равно надеялся и верил.
Никос много занимался и молился. Двухнедельные пасхальные каникулы пошли на пользу как его душе, так и телу. Необузданные тестостероны успокоились, отрезанные от всякого раздражителя. Полностью углубившись в учебники и в Священные Писания, парень как бы отделил душу от тела, а разум – от гормонов. Всё существовало параллельно, нигде не пересекаясь и не путаясь друг у друга под ногами. Никос был доволен первой победой над собой. Он чувствовал, что наконец обрёл спокойствие, нашёл убежище, своего рода защитный панцирь от соблазнов внешнего мира. Наверное, как-то так чувствует себя монах в монастыре. Никаких наваждений, никаких внезапных порывов. Полный покой.
В канун Пасхи все ожидали приезда Марии с острова Крит. Её способность выслушать и понять любого члена семьи, сгладить углы, найти правильные слова, примирить повздоривших была поистине даром Божьим. Никосу не хватало привычного единства в семье. Он связывал эти внезапные перемены с болезнью отца, и ему было больно, оттого что вера его самых близких людей пошатнулась. Вместо того чтобы сплотиться, все разбежались по разным углам. Парень не сомневался, что старшей сестре удастся вывести всех из затянувшегося оцепенения и в доме вновь будут царить божия благодать и взаимопонимание.
В Страстной четверг поздно вечером Кейси столкнулась с матерью у входной двери.
– Идёшь эпитафий украшать? – спросили они друг у друга в один голос.
– Да, – тоже одновременно ответили они и улыбнулись.
Этого старого христианского обычая в Греции перед Пасхой придерживались многие женщины. В ночь на Страстную пятницу, за день до великого шествия эпитафия, с возложенным на него образом снятого с креста Иисуса, хозяйки шли в храм и украшали цветами имитированную гробницу Спасителя. Когда Кейси была маленькой, они с мамой ходили в церковь неподалёку от дома. А когда она выросла, стала уезжать с подругами в центр города, в Митрополит. Так и сегодня их с Деспиной пути разошлись. Расцеловавшись в обе щеки, они направились в противоположные стороны.
В последнее время Кейси всё чаще посещала этническую религиозную группу «Археллин» и всё глубже погружалась в мир Олимпийских Богов. Она увлеклась просмотром документальных и художественных фильмов о том, как уничтожались древние храмы, и уже не могла без слёз смотреть на то, как падали с храмов тридцатиметровые статуи, превращаясь в груду мраморных камней. Как приверженцы христианства заживо сдирали кожу с Ипатии, великой женщины – философа и астролога, как расчленили её потом на виду у всего города. Как сжигали язычников и наравне с ними вековые библиотеки с бесценными открытиями в науке, астрономии и медицине, с великими философскими учениями. У Кейси в сердце образовалась кровоточащая рана, которая сочилась все сильнее с каждым кадром, словно очищая таким образом отчаянно бьющийся орган от инородных бактерий. До недавнего времени она думала, что живёт в свободной стране, без религиозных предрассудков, однако теперь была убеждена в обратном. Если раньше заставляли людей принимать христианство силой, то сейчас – хитростью, начиная с рождения, когда младенец ещё не имел возможности выбирать. Кроме того, девушка с ужасом узнала, какую войну развернула и уже
