Мелькнул в памяти очень верный вывод Фрейда. Он считал готовность к страху целесообразной, развитие же страха — нецелесообразным. Именно такую «готовность к страху» испытал я тогда в комнате римского отеля.
Вскоре голоса стихли, и я стал ждать стука в свою дверь. Но все затихло, и никто не проявил интереса к моей персоне. В напряженном ожидании я провел остаток ночи и только под утро крепко заснул, чуть не проспав условленное время встречи с Лоной за завтраком.
Утром мы с ней тщательно проанализировали происшедшее и решили предпринять такой проверочный шаг: Лона заявит администрации гостиницы протест по поводу того, что ей но чью мешали спать какие-то голоса в соседнем номере или коридоре, и спросит, в чем дело?
Из объяснений портье мы поняли, что в гостинице часто останавливаются солдаты-янки, среди которых попадаются ушедшие в самоволку и даже дезертиры. По договоренности с владельцем гостиницы американское командование проводит эпизодические проверки таких постояльцев. Портье, извинившись за беспокойство, заверил, что впредь постарается, чтобы не тревожили других гостей.
Забрав паспорта, мы отправились осматривать город. Нам надо было познакомиться с местом, где предстояла вечером встреча с сотрудником легальной резидентуры. Она была намечена в районе Колизея, в лабиринте узких улочек около входа в небольшую церковь. Сориентироваться было легко, имея в качестве «маяка» Колизей, полуразрушенные стены которого поражают воображение. Мы обошли его снаружи, прошли по многочисленным внутренним помещениям, постояли в остатках ложи, где когда-то восседали римские вельможи и сам Цезарь, побродили по арене. Небольшую церквушку нашли быстро, наметили место, откуда Лона будет наблюдать за местностью, чтобы вовремя предупредить меня, если обнаружится что-либо подозрительное. Я подобрал кроме того маршрут подхода к месту встречи.
Чтобы сохранить силы для вечерней операции, мы не воз вращались в гостиницу, а пообедали поблизости в одной из пиццерий. Около пяти часов пополудни вышли к начальному пункту маршрута. Это был небольшой уютный парк, где можно было отдохнуть.
Перед нами стояли две задачи: не упустить ничего подозрительного, не проглядеть наружного наблюдения, если оно увяжется за нашим оперативным работником, а после встречи убедиться в том, что нет «хвоста» за нами.
Около семи вечера мы порознь направились к месту встречи — она была назначена на восемь часов. Все шло хорошо, но вдруг уже в районе Колизея у меня вызвали подозрение несколько неизвестно откуда появившихся мотоциклистов. Они покрутились несколько раз, пересекая путь моего подхода к церкви. Я решил проверить, не одни ли и те же молодцы крутятся вокруг меня. Зная, как опасно дать волю подозрительности, я занял наблюдательный пост на одной из улочек, проследил за мотоциклистами и убедился, что это были обыкновенные рокеры. После этого прошел до пункта контрнаблюдения за нашим разведчиком, где Лона подала сигнал: «все спокойно». Можно было вступать в контакт со стоявшим у входа в церковь нашим сотрудником. К моей радости, им оказался хорошо знакомый резидент легальной резидентуры Дмитрий Георгиевич Федичкин. Мы сердечно поприветствовали друг друга, обменялись сообщениями — от меня Центру, от Центра мне — и обговорили условия срочного вызова оперативного работника на явку, если у меня возникнет такая необходимость.
В начале встречи Д.Г.Федичкин обратил внимание на нервное, по его мнению, поведение моей спутницы. Я успокоил его, сказав, что все идет по плану. Что же касается некоторой ее нервозности, то это легко понять. Дело в том, что по своему опыту работы в США она знает, какие опасности таят личные встречи разведчика-нелегала с представителем легальной резидентуры. Мы расстались, выразив надежду на скорую встречу в Центре, куда Д.Г.Федичкину предстояло вернуться в ближайшие месяцы.
В Италии у меня было запланировано несколько длительных бесед с нелегалами, в том числе с Ефимом и его женой Тоней. Они хорошо легализовались, создав небольшое предприятие, работали в стране уже несколько лет. Мы собирались поручить Ефиму руководство ценным агентом, служившим в важном правительственном ведомстве. Я должен был подробно ориентировать нелегала о нем.
Я оставлял Лону и отправлялся на встречи один, каждый раз обговаривая свое возвращение точными сроками. Все шло нормально, пока однажды Лоне не пришлось, как она потом говорила, пережить «ужасные минуты тревоги» за меня.
В одну из встреч с Ефимом мы решили совершить поездку на автомашине из Рима в Неаполь. Там у него были хорошие друзья, с которыми он намеревался познакомить меня, чтобы вместе оценить их потенциальные разведывательные перспективы.
Кстати, об автомашине. Еще при первой встрече я обратил внимание на двигавшийся в потоке транспорта ярко-красный автомобиль. Каково же было мое удивление, когда эта, так бросающаяся в глаза машина остановилась около меня и из нее вышел Ефим.
Не сумев сдержаться, я довольно строго спросил:
— Вы что же, решили сосредоточить внимание всего Рима на моей скромной персоне? Зачем понадобилось арендовать такую приметную машину?
Я удивился еще больше, когда Ефим невозмутимо ответил, что это машина не арендованная, а его собственная. На ней он разъезжает по Риму и по всей Италии.
— Такая машина, — с гордостью продолжал разведчик, — есть еще только у префекта римской полиции, и когда я еду по городу, все полицейские на всякий случай отдают мне честь!
Понятно, что я решительно осудил такой смелый, но необдуманный выбор и отказался пользоваться красной машиной. Договорились, что впредь он будет приезжать на арендованном скромном и незаметном автомобиле.
В день поездки в Неаполь я предупредил Лону, что могу вернуться позже обычного.
По дороге мы с Ефимом посетили нескольких его знакомых, которым он представлял своего друга — американского бизнесмена, то есть меня. Это заметно прибавило ему веса в глазах деловых партнеров и друзей. В Неаполе располагалась база американского военно-морского флота, представлявшая большой интерес для Центра. Знакомство с обстановкой заняло много времени, и мы решили отложить возвращение в Рим до утра.
Не дождавшись меня вечером, Лона стала беспокоиться. Ее тревога нарастала по мере того, как шло время. К утру, когда она убедилась, что я в своем номере не ночевал, ее волнение дошло до предела и она решила прибегнуть к экстраординарной мере — вызвать на срочную встречу представителя легальной резидентуры и сообщить, что я пропал. Что ж, Лону можно было понять. Она беспокоилась за мою безопасность — ведь это была ее главная задача. Все же Лона взяла себя в руки и удержалась от такого шага, понимая, какую реакцию могло бы вызвать в Центре сообщение о том, что «Дож исчез».
К обеду мы с Ефимом вернулись в Рим, и я поспешил в гостиницу, чтобы снять с Лоны груз ее тревог. За обедом терпеливо выслушал ее упреки, признав их абсолютно справедливыми.
Однажды, возвратившись с прогулки по Риму, Лона поделилась теми впечатлениями, которые накопились у нее за несколько дней пребывания в итальянской столице.
— Очень трудно одинокой женщине бродить по улицам, — сказала она. Дело в том, что по ее наблюдениям мораль большей части жителей была «не на высоте», даже если сравнивать ее с хорошо известной Лоне свободой нравов в США. Если мужчину чем-то заинтересует встречная прохожая, он, не задумываясь, пытается с ней познакомиться.
Однажды, когда она проводила контрнаблюдение за мной, красивый молодой итальянец подошел к Лоне и достаточно бесцеремонно пытался взять за руку, что-то мурлыкал мягким баритоном. Лона поняла только два слова: «Добрый вечер, синьора». Но по тону, каким это было произнесено, догадалась, о чем идет речь. Она отдернула руку и ускорила шаг, но тот настойчиво продолжал преследование, вновь пытаясь схватить ее за руку. Моя спутница уже собиралась остановиться и дать преследователю пощечину, как из боковой улочки появился я, и пылкий незнакомец вынужден был ретироваться.
Мы с Лоной неплохо познакомились с Римом. Я к тому же съездил на юг, побывал кроме Неаполя в нескольких других городах. Перед отъездом из страны мы решили посетить и ее северные районы.
Дальнейшая наша дорога лежала в Швейцарию. Итальянские пограничники молча проштемпелевали наши паспорта, а таможенники даже не появились.
В Женеве, куда мы добрались около часа ночи, у меня был адрес «Отеля д'О» («Гостиница при воде») на берегу Женевского озера. Это оказался очень спокойный, если можно так выразиться, консервативный отель, очень удобный, имея в виду цель нашего путешествия. Из Женевы я совершил поездки в Цюрих, Лозанну, в швейцарскую столицу Берн, где встретился с нашими нелегалами.
Большой объем работы в Швейцарии потребовал продлить наше пребывание там до двух недель! В основном мы провели время в Женеве, так понравившейся нам. Один день я пробыл в Цюрихе, остановившись в отеле «Банхоф пост». Там же мы уже вместе с Лоной несколько дней прожили в «Сити отель».
