Большой объем работы в Швейцарии потребовал продлить наше пребывание там до двух недель! В основном мы провели время в Женеве, так понравившейся нам. Один день я пробыл в Цюрихе, остановившись в отеле «Банхоф пост». Там же мы уже вместе с Лоной несколько дней прожили в «Сити отель».
Решая свои служебные задачи, мы не должны были забывать о необходимости поддерживать свой образ «путешествующих американцев». Поэтому на Рождество выезжали из Женевы якобы для того, чтобы отметить праздник в кругу друзей. А ночь на Новый 1954-й год провели в уютном женевском ресторанчике, зарезервировав столик на двоих. Вечер прошел очень интересно. Все присутствовавшие за шестью столиками вели себя в высшей степени непринужденно, как будто давно знали друг друга, хотя там были представители разных национальностей, в том числе две пары американских туристов.
В один из выдавшихся свободных дней посетили высоко горный лыжный курорт в двух часах езды от Женевы. Я отважился даже встать на лыжи и пару часов катался. Лона тем временем загорала под горным солнцем в удобном шезлонге.
Наша пара не вызывала какого-либо любопытства или удивления. Мы были как все. Значит, наша маскировка удалась.
Другая чисто туристская поездка была совершена нами к «Чертову мосту», где Суворов двести лет назад совершил свой исторический подвиг.
Из швейцарской части маршрута в памяти остался эпизод, связанный с жизнью Берна. Проводя там одну из встреч, я задержался и не успел на поезд, уходивший в Женеву в 11 часов вечера. Подойдя к вокзалу, убедился, что все уже закрыто, а следующий поезд будет только в полчетвертого утра. Вспомнил, что мне говорили: жизнь в столице замирает еще до полуночи. Теперь я вполне смог убедиться в этом, меря шагами булыжные мостовые и думая лишь о том, чтобы не обратить на себя внимание полиции. К счастью, и она мирно спала. Не знаю, сколько прошагал километров по опустевшим улицам, но обувь моя претерпела заметные изменения.
Следующим этапом нашей поездки был Париж. Мы выехали туда поездом в 9 часов утра. В Базеле швейцарские таможенники интересовались, не везем ли мы золотые часы. То же заботило и французов. В Париже по рекомендации носильщика остановились в скромном туристском отеле неподалеку от Восточного вокзала.
Во Франции у меня не было оперативных дел, и дни, проведенные там, были посвящены знакомству с Лувром, Эйфелевой башней, Национальной оперой, осмотру Версальского дворца и парка. Посетили мы немало других достопримечательных мест, которыми законно гордится Франция.
Полные дум о величии человеческого гения, мы покидали Лувр. К этому времени я уже настолько освоился с маской янки, что действовал и говорил автоматически так, как это, по моим наблюдениям, делали другие американские туристы. Лона многое сделала для «шлифовки» моего американского облика. Все это получалось у нее очень ненавязчиво и тактично. Довольная результатами своей «педагогической» деятельности, она могла теперь спокойно оставлять меня, отправляясь выполнять разведывательные задания. Среди них было посещение французских учреждений и иностранных консульств для получения информации о формальностях, связанных с проживанием иностранцев в стране и получением въездных и выездных виз.
На третий день мы экспрессом выехали в Брюссель, где у меня были заключительные дела. За время десятидневного пребывания в Бельгии мы с Лоной посетили Антверпен, который показался нам даже более интересным городом, чем столица.
В Бельгии мне предстояло тщательно разобраться в положении одного молодого нелегала. Правда, он уже находился в стране несколько лет, сумел фундаментально организовать свое прикрытие, но не смог высвободить время для налаживания собственно разведывательной работы.
Дело в том, что служба в небольшом коммерческом предприятии, куда он вступил в качестве младшего партнера с минимальным денежным вкладом, лишала его возможности свободно распоряжаться своим временем. Отрегулировать в этом плане свои отношения с хозяином ему не удавалось потому, что, как это ни парадоксально, тот души не чаял в своем партнере и, будучи бездетным, решил даже сделать нашего человека своим наследником.
После подробного анализа взаимоотношений мы наметили меры, которые позволили впоследствии решить возникшую проблему в интересах дела. Примерно через полгода нелегал уже плодотворно трудился над выполнением поставленного перед ним задания.
Завершив дела, мы в агентстве Кука приобрели билеты, а покидая Бельгию вечером, отдали паспорта проводнику по его просьбе. До Италии поезд пересек пять границ, но с пограничными и таможенными властями имел дело лишь проводник. Нас никто ни разу не побеспокоил. В Милане мы сменили спальный вагон на дневной с сидячими местами, чтобы продолжить путь в Рим, где нам пришлось пробыть еще пять дней, пока после второй встречи с Д.Г.Федичкиным не были получены все необходимые инструкции для возвращения домой.
В Вене мы перешли на советские документы. Обратный путь до Москвы занял около двух с половиной суток.
Столица встретила нас февральской пургой. Поблагодарив Лону, я тепло распрощался с ней и поспешил домой. Свои, хотя и запоздавшие, новогодние поздравления подкрепил небольшими сувенирами для сыновей и Клавдии Ивановны. Надо отдать ей должное: догадываясь о характере командировки и переживая за меня, она и виду не подала, что волновалась.
Первое, что я сделал дома — это вернул свой прежний внешний вид, сбрив усы и исправив прическу. Мне предстояло глубоко осмыслить то, с чем пришлось столкнуться в поездке, подготовить отчет и включиться в текущую работу.
Глава 8. У руля внешней разведки
В 1961 году меня назначили заместителем начальника внешней разведки. Тогдашний ее глава А.М.Сахаровский поручил мне курировать управление контрразведки. Это был главный участок моей работы. Кроме того, на мне замыкались три отдела: оперативной техники, радиосвязи и сотрудничества и взаимодействия с ведомствами госбезопасности дружественных государств. Далее я должен был представлять ПГУ в Совете КГБ по оперативной технике. В мои обязанности входило также участие в работе Совета КГБ по пропаганде деятельности органов государственной безопасности в средствах массовой информации, литературы и искусства. И наконец, я руководил комиссией ПГУ по утверждению кандидатов на обучение в институте разведки. Этот обширный круг обязанностей дополнялся отдельными поручениями А.М.Сахаровского.
Но это не все. Информационная служба ежедневно распределяла между заместителями начальника ПГУ подлежащие просмотру и визированию шифртелеграммы и материалы, подготовленные на подпись руководству комитета, давала на просмотр толстую пачку депеш из стран курируемого мною региона. А поскольку я опекал внешнюю контрразведку, к этим сообщениям добавлялись все материалы, поступившие «по воздуху» из резидентур по проблеме контршпионажа и безопасности наших разведывательных точек за рубежом.
Короче говоря, объем работы на новом участке был для меня нисколько не меньшим, если не большим, чем в нелегальной разведке, но ответственность за дела всей внешней разведки значительно возрастала. Но это меня не пугало. Прав был Фридрих Шиллер: «Ведь узкий круг сужает нашу мысль, с возросшей целью человек взрослеет». Я быстро стал входить в курс новых дел, начав, естественно, с внешней контрразведки. Это подразделение возглавлял высококвалифицированный специалист Г.Ф.Григоренко, ставший впоследствии начальником Второго главного управления КГБ. Его служба находилась в стадии становления, и нам вместе сразу же пришлось отстаивать перед руководством предложения о передаче управлению контрразведки подготовленных кадров и включении в состав легальных резидентур его представителей. Это оказалось довольно трудным делом: у руководителей территориальных подразделений существовало предубеждение против этой линии работы. Помню, что не раз А.М.Сахаровский говорил мне, что только мы двое — он и я — понимаем всю важность скорейшего развертывания борьбы со спецслужбами противника и нужно не отступать, терпеливо и настойчиво разъяснять значение этой работы для обеспечения безопасности всей нашей разведки.
Проще оказалось знакомство с отделами оперативной техники, связи и сотрудничества и взаимодействия с ведомствами госбезопасности дружественных государств, поскольку по всем этим трем направлениям и раньше на посту руководителя нелегального управления мне приходилось действовать до статочно активно.
Среди моих новых обязанностей было представление интересов ПГУ в научно-техническом совете КГБ, обеспечивавшем нужды подразделений государственной безопасности оперативно-техническими средствами. Здесь я тоже смог свободно сориентироваться, так как в нелегальной разведке поддерживал тесное взаимодействие с техническими подразделениями и лабораториями комитета.
