Низкое качество советских контрацептивов и постоянный их дефицит во многом определили жизнь Ильи. Началось это в первый день занятий в институте. Во время лекции у него упал кошелёк, соседка подняла его и внимательно обследовав, прошептала:
— У тебя там нет ни одного презерватива.
— Ну и что?
— В наше время любой уважающий себя человек должен иметь про запас пачку-другую.
— Сейчас уже десять часов, к этому времени порядочные люди все свои запасы израсходовали.
— Значит, ты дневную норму выполнил?
— Да.
— Жалко…
Вскоре они сказали родителям, что обстоятельства вынуждают их жениться. Родители с обеих сторон приняли новость без восторга, зато молодые люди были счастливы, они могли заниматься любовью в нормальных условиях и в любых количествах. Лена была на редкость сексуальной женщиной и всё время изобретала что-нибудь новое, а когда она узнала, что за границей продают презервативы с усами, то непременно захотела их попробовать. Немногие счастливицы, уже испытавшие новшество, утверждали, что усы сначала разжигают, а потом утоляют женскую страсть. Усы стали для неё навязчивой идеей и голубой мечтой. В конце концов, она добилась своего. Её мать, часто ездившая в загранкомандировки, привезла Илье большую картонную коробку. По картинке он тут же определил, что находится внутри, и хотя тёща вручила ему подарок молча, весь её вид говорил:
— На, Илюша, ебись на здоровье.
Прожив несколько лет Илья и Лена поняли, что кроме секса их почти ничего не связывает и начали тяготиться женитьбой. Усы на некоторое время укрепили их брак, но когда все запасы кончились, они расстались.
К этому моменту в Киеве наступил резиновый дефицит и двоюродный брат попросил Илью прислать презервативы из первопрестольной. Звонил он по междугородному телефону с переговорного пункта. Разговор его слушали несколько человек, дожидавшихся своей очереди. Лёша пытался объясниться эзоповым языком, но лучшее, что он мог придумать — это стыдливо назвать презервативы «изделием № 4», то есть так, как они официально именовались в медицинской промышленности. Илья посочувствовал тяжёлому положению брата и в тот же день выслал ему сто пачек. После этого все киевские родственники засыпали его аналогичными просьбами. Он отчитал Лёшу, но вынужден был вернуться в аптеку за дополнительной партией.
— Неужели вы всё израсходовали? — спросила провизорша, хорошо запомнившая оптового покупателя.
— Конечно, — ответил Илья, — я ведь должен был обслужить всех своих киевских знакомых, а на плодородной украинской почве эти штуки пока ещё не растут.
Девушка удивлённо посмотрела на него, а Илья, поняв двусмысленность фразы, засмеялся.
— Меня ваши успехи не интересуют, — недовольно сказала она.
— Это мои неудачи, — возразил Илья, — я ведь играю роль мальчика на побегушках, — и он рассказал, для чего ему понадобились контрацептивы в таких количествах. Так начался их короткий роман, развитию которого помешал тот же самый дефицит, докатившийся до Москвы. Илья не мог поверить, что провизорша не в состоянии достать то, что по его мнению было предметом первой необходимости. Он хорошо знал законы социалистической экономики и думал, что она делает это специально. Втайне от неё он поехал на фабрику, которая изготавливала презервативы. Там он назвался журналистом и сказал, что ему поручено узнать причину нехватки этого, в общем-то нехитрого товара. Директор пригласил его в свой кабинет и стал рассказывать, как он хотел модернизировать предприятие и выбил деньги на новое оборудование, как для закупки этого оборудования за границу послали людей из министерства, не знавших производства, как эти безмозглые бюрократы решили сэкономить государственные деньги и приобрели неполный комплект, в результате чего станки стоят мёртвым грузом, но списать их тоже нельзя, ибо по существующим законам оборудование должно быть в эксплуатации не меньше пяти лет. Таким образом, из-за собственной инициативы директор оказался между молотом и наковальней, а самое обидное, что разносы устраивают ему те самые бюрократы из министерства, которые были причиной его неудачи.
— Если я опишу всё это, вам не сносить головы, — сказал Илья, исполняя взятую на себя роль.
— Мне уже всё равно, я скоро перехожу на другую работу. Моим преемником, наверно, будет начальник цеха, он и покажет вам производство, а потом если вы зайдёте ко мне, я вам дам образцы нашей продукции. Ведь вы же ради этого приехали?
Илья дипломатично промолчал.
Технологический процесс на фабрике напоминал картину мануфактуры XVIII века. Начальник цеха, проводивший экскурсию, показал Илье несколько грязных помещений с допотопными станками, рассказал о планах на будущее и, остановившись около аккуратно одетой девушки, сказал:
— Это студентка заочница, победительница соц. соревнования и рационализатор производства. Её зовут Надя. Можете взять у неё интервью.
— В чём состоит ваша работа? — спросил Илья.
— Главная часть — это поддерживать чистоту, потому что наша продукция используется на самом деликатном месте.
— А не главная?
— Всё остальное легко. Видите деревянную трубку?
— Да.
— По ней поступает сжатый воздух. Я надеваю на неё презерватив, надуваю его до двух атмосфер, выдерживаю пятнадцать секунд и если он не лопается, отправляю в упаковочный цех. Деревянную трубку мы называем бревно с глазами, а весь процесс — надувательством.
— Почему?
— Потому что презервативы надо проверять на трение, так сказать в рабочем режиме, — она посмотрела на Илью, ожидая его реакции.
— Наверно, — согласился он.
— Вот видите, Александр Николаич, — обратилась Надя к начальнику цеха, — что говорят представители центральной прессы о моём предложении, а уж они-то в этом деле толк знают. Подумайте.
— Если бы оно было единственным, я бы и подумал, но у тебя их тысячи, у меня просто времени нет.
— А что вы ещё предлагаете? — спросил Илья.
— Ещё вместо бревна с глазами я хочу использовать вот это, — она достала из выдвижного ящика очень хорошо выполненный деревянный макет фаллоса, поставила его рядом с конвейером и ласково погладила.
— Зачем?
— Работать приятнее.
— Тогда ваши сотрудницы не будут получать удовольствия от семейной жизни, — сказал Илья, — одно дело надевать презерватив на трубку и совсем другое, — он кивнул на деревянный макет, который был раза в полтора больше своего среднестатистического прототипа, — вот вы, например, сколько штук успеваете проверить за одну смену?
— Около двух тысяч.
— Это почти четыре в минуту, — прикинул он, — каково было бы вам заниматься любовью, после целого дня такой работы.
— Скучно, — согласилась она, — ведь я за год проверяю на прочность гораздо больше презервативов, чем любая женщина за всю жизнь.
— Мне что, уйти? — спросил начальник цеха.
— Ну, зачем же, — ответила Надя, — постойте, будете свидетелем.
* * *
Илья встречался с Надей несколько лет. За это время она окончила институт, стала заведующей производством и привела фабрику в образцовый порядок, а в качестве награды её выбрали в депутаты местного совета. Когда они женились, Надя была уверенной в себе женщиной, быстро делавшей карьеру, а Александр Николаевич действительно был свидетелем на её свадьбе. Она единственная не боялась вставлять ему шпильки, хотя он к тому времени занял директорское кресло и имел очень сильное влияние в министерстве. Он с большим трудом получил деньги на немецкую автоматическую линию с электростатическим тестированием и сам поехал закупать оборудование. Лишь одно осталось прежним — дизайн упаковки. Когда линию запустили, он пригласил на фабрику работников министерства. На встрече с ними он в числе прочих успехов указал на то, что рабочие за последнее время стали более сознательными и теперь уже не воруют продукцию как раньше.
— Нашёл чем хвастать, — заметила Надя, — мало того, что наши презервативы никто не покупает, теперь их даже и не воруют.
* * *
Когда Надя уезжала в Америку, директор фабрики пришёл проститься. С собой он принёс большую сумку.
— Что это, — спросила Надя.
— Это доказательство того, что ты не права, — ответил он, — воруют нашу продукцию, ещё и за границу вывозят.
— Нет, я их не возьму. Что мне с ними делать?
— Продашь в тяжёлую минуту.
— А если спросят где взяла?
— Скажешь, что тебе подарили за многолетний добросовестный труд.
— Тогда ответственные товарищи могут поинтересоваться, чем я занималась.
— Не беспокойся. В случае чего я засвидетельствую, что ничего противозаконного ты не делала, а презервативы тебе действительно подарили. Это вещь необходимая во всём мире, а на Западе она стоит гораздо дороже, чем у нас. Я-то знаю, я в Германии был, приценивался. Ты ещё хорошие деньги заработаешь. Послушай старика, — и он против её воли всунул свой подарок в чемодан.
