— И как же мне найти ее в городе с населением двенадцать миллионов человек?
— Вы ведь там начали свое путешествие, да? Она могла вернуться в отель, в котором вы останавливались, и ждать вас там.
— В Каире? И как, по-вашему, я должен был оказаться в Каире?
— Я просто хочу сказать: где же еще ей ждать вас, как не в Каире. Подходящее место встречи. Насколько я понимаю, в Хартуме ее нет.
— Пока нет.
Вебстер поднял бровь.
— Не исключено, что она появится здесь, но я склонен верить тому, что сообщили Эндрю в Вади-Хальфе. Все иностранцы отбыли на пароме. Обстоятельства могли заставить ее уехать, Ричард. Возможно, это было целесообразнее, чем возвращаться назад. А пока… Я считаю своим долгом уведомить вашего посла в Каире, что она пропала.
— Пропала? Господи, вы же не думаете, что ее изнасиловали, или похитили, или…
— Вы же сказали, что она опытная путешественница и может постоять за себя, — или я вас неправильно понял?
— У нее зеленый пояс по каратэ.
— Ну вот и славно, значит, наверняка с ней все будет в порядке, но мы все-таки позвоним в Каир.
Вебстер прошел в кабинет, где стоял телекс (Ричард последовал за ним), и уселся печатать сообщение.
— Что будем писать?
— Разминулся с подругой. Не появлялась ли она у вас?
Вебстер покачал головой, поморщившись, и сочинил более официальное по стилю послание. Ричард заглянул ему через плечо.
Относительно запроса: Ричард Кин, заявление о замене паспорта.
В дополнение к заявлению о замене паспорта на имя мистера Кина сообщаем, что молодая женщина, с которой он путешествовал, мисс Фрэнсис Диллон (ирландка), не вернулась из Вади-Хальфы, как ожидалось ранее. Предположительно она отправилась в Каир. Проверьте, пожалуйста, не появлялась ли она в отеле «Лонгчампс». Если ответ положительный, то срочно сообщите. Требуется установить ее местопребывание.
Вебстер оставался на линии, послав сообщение. Таким образом он давал понять той стороне, что ответ необходимо получить незамедлительно. Каждый раз, когда он нажимал на клавишу, на экране вспыхивал колокольчик, означающий, что сообщение еще не принято. Вскоре Каир попросил подождать, пока они свяжутся с «Лонгчампс».
Они сидели и ждали. Ричард не отводил глаз от экрана, с нетерпением ожидая положительного исхода, но через несколько минут пришел ответ следующего содержания:
Сожалеем. Мисс Диллон не останавливалась в «Лонгчампс», но мы продолжим поиски и известим вас о полученных результатах.
Спасибо. Чарльз Вебстер.
Высветился номер телекса, и связь обрубилась.
В этот же день Ричард переехал к Эндрю в пригород. Неплохо, конечно, было бы продолжать жить в роскоши, пока Фрэнсис не приедет, но теперь он не знал точно дату ее прибытия, да и не был уверен, объявится ли она вообще. А затраты на проживание в «Меридиен» становились непомерно высокими. Он не мог и дальше проматывать сбережения, которые, как он надеялся, они потратят на их первое совместное жилье. Вот он и переехал со всеми своими пожитками, помещающимися в пластиковый пакет, к Эндрю в просторное бунгало. Здесь он также мог спрятаться от общества соплеменников, которые собирались в «Меридиен». Им не терпелось увидеть воочию его девушку и услышать ее версию этой необычной истории. А поскольку она так и не появилась, интерес нарастал. Все экспатрианты Хартума о них только и говорили.
Хуже того, вскоре пошел слух о том, что загадочная Фрэнсис уехала на пароме в Асуан, невзирая на то, что ее возлюбленный исчез в Большой Нубийской пустыне. И хотя Эндрю никогда не делился с другом последними сплетнями, когда они появлялись в отеле, Ричард понимал, что они в центре внимания. Любовь, романтика, разбитое сердце! Женщины повадились останавливать его и говорить, что они ужасно сочувствуют, а потом рассказывали, как они бы поступили в подобной ситуации. Ему не с руки было избегать их. Чем больше людей знают о нем, тем легче Фрэнсис будет его найти. Но он увиливал от прямых ответов и упорно повторял, что будь он на ее месте, то не поехал бы на этом поезде третий раз кряду, а проехал бы в Каир, где они и встретятся, когда его паспорт будет готов. Никто, конечно, ему не верил, и с каждым днем становилось все более унизительным выступать в роли брошенного героя-любовника из дешевой пьесы.
— Так она бросила тебя? — спросил Эндрю, когда Ричард поделился с ним своими переживаниями в саду кинотеатра «Судан клаб», где они вместе с другими экспатриантами ожидали показа фильма «Ганди» на уличном экране.
— Конечно, нет. Все просто, как в поговорке об иголке в стоге сена. Только в этом случае стогом является Африка.
— Ричард, ты что-то не договариваешь. Она должна была приехать на одном из этих поездов. Первое, что могло прийти ей в голову, это сесть в поезд и поехать туда, откуда вы приехали, но она не сделала этого.
— Знаешь, я и без тебя заметил.
— Кончай парить мозги, мужик.
— Я не парю.
— Нет, паришь. Уже неделю как паришь. Ты постоянно твердишь, что она вот-вот объявится, но ты ушел в себя и сам себе не веришь с тех пор, как пришел первый поезд. Ты сказал, что она найдется, но она не нашлась, так почему же тебя это не пугает? Неужели тебя не беспокоит, что случилось с девушкой, разъезжающей по Африке в гордом одиночестве?
Оглядываясь на людей, занимающих свои места вокруг них, Ричард пробормотал:
— С ней все будет в порядке.
— Ты достал уже, Ричард, хватит уже меня лечить. В посольстве уже не знают, что о тебе и думать. Вебстер говорит, что ты больше похож на человека, который не может дождаться подружку у кинотеатра холодным вечером, а не на парня, чья девушка без вести пропала в Судане.
— Что ты хочешь этим сказать? — зашипел Ричард. — Что меня бросили?
— Меня волнует, что стало с девушкой.
— Не стоит волноваться.
— Откуда ты знаешь?
Ричард нахмурил брови. Затем, глубоко вздохнув и не сводя глаз с экрана, он сказал:
— Просто за последнее время мы успели поднасрать друг другу в душу. Ты это хотел услышать?
Эндрю едва заметно кивнул:
— Я давно задавался этим вопросом.
— Дело в том… — Ричард еще раз глубоко вздохнул, — дело в том, что я не могу с уверенностью сказать, что она сюда вернется или что… она будет меня искать. Наверное, она уже далеко за пределами Египта.
— Ты уверен?
— Я бы хотел быть уверенным в обратном, но дни проходят, и похоже, она просто воспользовалась моментом — и поехала себе дальше.
— Но ведь ты говорил, что вы собирались жить вместе.
— Да, но я забыл тебе сказать, что это я вынудил ее согласиться. Я поставил ее перед выбором, потому что так дальше не могло продолжаться, — понимаешь, о чем я? Фрэн не знакома с моими друзьями, никогда не была у меня на работе, она даже не знает, что я ем на завтрак по воскресеньям. Ее никогда не интересовали подобные мелочи. Она просто хотела, чтобы все было так, как ей захочется, а я — как бесплатное приложение. Но в какой-то момент я спросил себя: к чему приведут такие отношения? Работа стала отнимать больше времени, и мне хочется добиться успеха в своей профессии. Я готов завести семью, и мне казалось, что Фрэн тоже должна задуматься на эту тему. Мне казалось, что пришло время задуматься: а почему она не может угомониться?
— И почему же?
— Бог ее знает. Мне кажется, дурная наследственность. Она вся в мать. Та же самая так называемая «творческая жилка», что не позволяет ее матери уделить дочерям больше двух минут времени, заставляет Фрэн порхать с места на место. А вот покойный отец ее — тот был человеком спокойным, обстоятельным. Ему хватало для полного счастья службы в какой-то государственной конторе, пинты пива после трудового дня и ирландского хоккея на траве. Но Фрэн считала его скучным, начисто лишенным честолюбия человеком и страшно боялась стать такой же, как он. Она его очень любила, но однажды сказала, что он мещанин, а я считаю, что он просто знал, что ему нужно для счастья. Мы с ним никогда не встречались, но думаю, он был доволен своей судьбой. Фрэн, конечно же, считает, что быть довольным жизнью неприлично.
— Но это самый близкий и надежный путь к счастью.
— Она считает, что это самый неразумный путь к счастью, потому что так не приобретешь жизненного опыта.
— Но зато и шишек не набьешь, — сказал Эндрю.
— Я пытался ее разубедить. Я не уставал повторять, что она слишком сильная, чтобы погрязнуть в будничной рутине, и что, даже не переезжая с места на место, можно ощущать течение жизни, но она не хотела мне верить.
Эндрю не знал, что сказать.
— Как бы то ни было, то ли из-за дурной наследственности, то ли так уж сложилось, но она такая же непостоянная, как ветер. Не знаю, случалось ли ей в жизни когда-нибудь заканчивать начатое, но вполне возможно, что она отмахнулась от меня точно так же, как и от всех остальных незавершенных проектов.
