закона».
Когда пришла мама, я с негодованием набросился на нее за то, что она написала заявление без моего ведома.
– Данечка, так ты был без сознания. Дарья Семеновна рассказала, что нашла тебя всего избитого, мы с отцом сразу и пошли в полицию. А как иначе? Пусть найдут и посадят гадов эдаких.
– Мам, – взвыл я, – я не знаю, кто это был, они не найдут.
– Найдут-найдут! И не таких преступников сажают. Не сойдет с рук этих нелюдей то, что они с тобой сделали, – на глаза мамы снова навернулись слезы.
– Мам, не плачь, – спокойно попросил я, мама отвернулась и смахнула слезы. А когда повернулась, спросила то, чего я боялся.
– Дань, а вы с Машей когда успели расстаться?
– Э-э, – я замялся, – в начале июня.
– Ты мне так и не рассказал, как с Инной вы познакомились. Все про Машу говорили, а тут приезжаешь уже с другой девочкой.
– Мам, это сложно. Просто так вышло, – что еще мог сказать я. Вообще для вторых суток, когда я снова мог говорить, все слишком многого от меня хотели.
– Дань, может, Маша кого попросила? – мама аккуратно подбирала слова, чтобы не разозлить меня и не наговорить лишнего. – Ты не обидел ее?
Мама действовала лучше любого детектива, я в ужасе ждал, что еще секунда, и она назовет имя виновника. Но, конечно, она не могла знать, лишь строила отдаленные догадки.
– Что? – я состроил непонимание, не хватало еще посеять зерно малейшего подозрения у мамы. – Это что еще значит, что Маша устроила нападение на меня? Что ты такое говоришь, мам!
– Ладно, ладно, сынок, я уж так. Не знаю, что и думать.
Вечером я безрадостно рассказал Инне о визите лейтенанта. Она очень расстроилась, что я ничего не смог вспомнить, и начала свой собственный допрос, после которого я молил о пощаде.
– Инна, я, правда, ничего не помню, я не видел их лиц. Знаю только, что их было трое. И все.
– Может, полицейский правильно говорит, надо понять, кто мог на тебя злиться. Дань, может, из друзей кто-то? Или на работе?
– Инна, прекрати. Пожалуйста. Никого я не злил. Давай не будем об этом.
– Хорошо, – согласилась Инна.
Остаток вечера прошел спокойно, но, когда Инна ушла, я понял, что совсем выбился из сил. «Жаль, что я не могу рассказать правду», – с этими мыслями я заснул.
Глава 18. Догадки
С утра Инна не приехала, ей нужно было отправляться загород на объект и встречу с заказчиками. Она прислала сообщение, что хотела бы быть рядом и ей нужно кое-что обсудить. Я так привык к сложившемуся распорядку дня, что отсутствие Инны с утра меня опечалило больше, чем я ожидал. К моему удивлению, день прошел достаточно быстро. Причиной этому стал неожиданный визит Лёни после обеда.
– Привет, друг! – ворвался в палату мой незваный гость, которому я был безмерно рад.
– Привет! – воскликнул я, слишком сильно улыбнувшись, отчего челюсть пронзила тупая боль. – Вот чертяга, даже не предупредил!
Лёня осторожно приобнял меня и уставился на мое изуродованное и перебинтованное тело.
– Дааа, – только и выдохнул он. – Ну, наверное, могло быть и хуже. Как ты?
– Терпимо. Переломы срастаются, синяки почти сошли, – я часто переписывался с Лёней, но пришел навестить он меня впервые, поэтому теперь воочию оценивал мое состояние.
– Ты еще быстро оправился, мой батя после пьяной драки в моем детстве полгода говорить не мог, мычал только. Почему-то я этот период очень хорошо помню, – Лёня стал на редкость серьезным. – Наверное, потому что он, наконец, перестал мне давать дурацкие советы, как лучше жить.
Мы никогда с Лёней не говорили о его детстве, поэтому для меня было удивительно услышать такие откровения.
– Ну, ладно, что я все о плохом, – прервал себя друг и широко улыбнулся. – Лучше расскажи, как ты здесь. Много тут медсестер хорошеньких?
– Медсестер? – Лёня был в своем репертуаре. – А как же твоя новая девушка. Ира, кажется?
– Да, брось, – Лёня отмахнулся, – мы и пару недель не продержались. Мой нрав требует новых открытий.
– Смею тебя расстроить, в мою палату заходят только престарелые дамы, – я засмеялся. И челюсть опять взорвалась болью, я скривился и уже без улыбки пояснил. – Челюсть сломана и еще болит.
– Вижу, друг, ничего, все пройдет, – подбодрил Лёня.
Он рассказал мне о последних новостях на работе. Проект, на котором меня поставили главным, успешно ведет другой конструктор, Стас, клиент так доволен, что подписал договор на два года сотрудничества. Я расстроился, что мне не удалось проявить себя на проекте, который обещал быть жутко интересным и в меру сложным. Потом Лёня рассказал о том, как они съездили на сплав в конце прошлой недели.
– Жаль, тебя не было. Мы три дня почти не спали – днем плыли, а ночами горланили песни под гитару и распивали самогон, который нагнал Санин дед.
Я обратил внимание, насколько обгорел Лёня – он приподнял короткий рукав рубашки, кожа шелушилась и готова была слезть лоскутами. Но в целом загар шел к его черной шевелюре, и он был похож на южного итальянца. Стоило признать, что недолго он пробудет один – даже пройдя по больнице в своей белой рубашке и темных очках на голове, какая-нибудь медсестра оглянется и попадет в липкие сети паука-ловеласа.
Как бы мне ни хотелось обойти тему, но разговор все равно вышел на тонкий лед – Маша.
– Друг, Маша мне писала после того, как ты ее бросил, – без долгих прелюдий начал Лёня.
– М-м, – все время, что я был в сознании, я давил в себе мысль, что Маша была причастна к нападению. Я знал, что как бы она меня ни презирала, она не могла натравить на меня своего отца и его бугаев. – Как она?
– Ненавидит тебя, – буднично произнес Лёня, – но переживает. Я рассказал, что с тобой случилось.
– Как она отреагировала? – мороз пробежал по спине: «Нет, она не виновата. Она не могла».
– Испугалась, – пожал плечами друг. – Мы все испугались, когда узнали. Только потом Маша сказала, что так тебе и надо. Что это – твоя карма. На этом мы и распрощались с ней сначала.
– Понятно, – холодно сказал я, а сам подумал: «Интересно. Или все-таки это была ее инициатива».
– Да нет, она не изверг, – Лёня затряс головой, словно услышав мои мысли. – Она мне почти каждый день теперь пишет, спрашивает про тебя, переживает. Сама тебе, как ты понимаешь, она не позвонит.
– Да, я ее сильно обидел, – признал я.
– Даже я такого себе не позволяю, – Лёня
