Очевидно, что военные перспективы Японии были безотрадными. На тот момент армия России была в три раза сильнее японской. В то время как японская армия управлялась в основном офицерами запаса, так как большинство кадровых офицеров было убито или ранено, российская армия в основном состояла из первоклассных военных, недавно прибывших из Европы.
Боевой дух противоборствующих сторон также полностью изменился. Командир Линевич честно и прямо телеграфировал царю, чтобы договоренности о мире не достигали, пока военная ситуация в Маньчжурии остается очевидно выгодной для России. Куропаткин вспоминал: «Никогда за всю историю войн России она не выставляла на поле сражения столько войск, сколько находилось в 1-й, 2-й и 3-й маньчжурской армиях в августе 1905 года». Тем временем провоенная фракция вокруг царя с каждым днем становилась все больше, требуя немедленного прекращения мирных переговоров.
Со стороны Японии главнокомандующий Мань чжурской армией Кодама, раздраженный медленным проведением переговоров, срочно телеграфировал своему правительству, чтобы оно скорее заключило мир. Военно-морской министр Яматото отчаянно подталкивал к уступкам во имя заключения мира.
Поэтому на собрании было решено, что Япония должна заключить мир прежде, чем военная ситуация в Маньчжурии ухудшится окончательно. В связи с этим 28 августа в 2 часа пополудни состоялось совместное совещание гэнро, кабинета и высших военных чинов с присутствием императора. На конференции сперва спросили мнение тех, кто обычно воздерживался от высказываний. Военный министр Тэраути заявил, что из-за нехватки офицеров война не может больше продолжаться и что сражаться по ту сторону линии Чангчун нельзя, так как все сообщение с этой линией перерезано. Министр финансов Соне доложил, что продолжать войну невозможно, потому что Япония не может найти дополнительных источников для ее финансирования. Его мнение поддержали Мацуката и Иноуэ. Ямагата также согласился, что единственный выход — это заключение мира. Заседающие доложили императору, что с учетом военного и финансового положения Японии у них нет иного выхода, кроме заключения мира.
Японское правительство послало в связи с этим Комуре следующие инструкции:
«ПОСТАНОВЛЕНИЕ КАБИНЕТА
От исполняющего обязанности министра
иностранных дел Кацуры Комуре
Телеграмма № 69, от 28 августа, 1905 года, 8.35 пополудни
Принимая во внимание ваши телеграммы № 104 и 105, наше верховное правительство, после внимательного совещания на заседаниях кабинета и императорского совета, запросило у Его Величества одобрения нашего решения, которое гласит:
Наше правительство хорошо знает о том, как тяжело сейчас продолжать переговоры, когда Россия решительно отказалась от нашего компромиссного плана. Тем не менее, при внимательном рассмотрении нашей военной и экономической ситуации и принимая во внимание то, что в ходе переговоров мы уже почти решили самый важный вопрос о Маньчжурии и Корее, которые были нашими целями в этой войне, мы решили достигнуть скорейшего соглашения в переговорах, даже если придется отказаться от требований денежной компенсации и территорий.
Так как мы считаем правильным шагом при данном положении дел и в свете той позиции, которую мы занимали во время переговоров, сперва отказаться от требований компенсации, сохраняя требования территорий, мы, таким образом, поручаем вам предложить на предстоящей сессии следующее.
Японское правительство весьма сожалеет о том, что российское правительство отказалось принять компромиссный план, предложенный представителями обеих стран. Тем не менее, японское правительство, в целях уважения к человечности и цивилизации, а также для соблюдения интересов как Японии, так и России, совершит последнюю уступку и откажется от требования выплаты компенсации военных расходов на том условии, что Россия признает присутствие Японии на Сахалине как свершившийся факт.
Мы поручаем вам сделать вышеуказанное предложение, не упуская из виду подлинные стремления японского правительства; и даже если российские представители будут настаивать на своих условиях, вы не должны сразу прекращать переговоры.
В этом случае вы попытаетесь уговорить президента предложить нам в качестве последней попытки установить мир исключить территориальные требования и согласиться с этим предложением во имя человечества и мира. Если президент откажется вмешаться, вам поручается самим отказаться от территориальных требований, что будет последним шагом и последней уступкой верховного правительства. Короче говоря, наше верховное правительство должно любыми способами заключить мир во время текущих переговоров.
Вам поручается приложить максимальные усилия для достижения целей нашего правительства в свете интересов нашей империи».
Когда японское правительство получило информацию о том, что царь готовится уступить южную половину Сахалина Японии, инструкции были изменены следующим образом: «Верховное правительство решило, принимая во внимание свое искреннее желание мира, отказаться от требований уступки целого Сахалина, и, делая последнюю уступку, соглашается на половину острова».
Получив эту последнюю инструкцию, Комура недовольно сказал: «Я так и знал, что они скажут мне это». Сильно разочарованный, Комура невольно подчинился распоряжениям своего правительства. Его доверенные подчиненные в Портсмуте, Ямаза Энджиро и Хонда Куматаро, бывшие члены Когэцукай, были подавлены.
29 августа 1905 года Витте получил новые условия Японии. Интересно, что вопросы компенсации и территорий, которые были второстепенными в требованиях Японии, быстро стали центральными в ходе переговоров и что Комура, самый непреклонный в своих требованиях среди японских олигархов, был впоследствии обвинен в «слабой дипломатии».
Менее чем через два часа после телеграммы номер 105 Комура послал еще одну, еще более определенное послание своему правительству, в котором утверждал:
«Витте совершенно определенно дал понять, чего хочет Россия. Россия отказывается не только платить контрибуцию, но и уступать хотя бы часть Сахалина. Более того, Россия намерена отступить и от предварительных договоренностей, уже заключенных между сторонами. В общем, не остается никаких сомнений, что примирения Россия не ищет.
Сам по себе Витте, кажется, хочет мира, но ситуация в России уже решительно изменилась. Провоенная группировка опять на подъеме, и царь полностью находится под их влиянием. И ясно, что, несмотря на собственные устремления, Витте уже решил, что не может сделать ничего другого, кроме как сорвать переговоры.
Ситуация призывает нас выбирать: или отказаться и от контрибуции и от Сахалина, или продолжать войну. Даже если мы откажемся от контрибуции, на компромисс по поводу Сахалина надежды нет. Однако отказаться от этих двух требований означало бы подчиниться России. Хуже того, даже если мы и достигнем мирной договоренности с Россией на таких условиях, исполнение их окажется под сомнением. К примеру, для передачи Ляодуна и Китайско-Восточной железной дороги воюющие стороны должны сперва получить разрешение Китая. Если Россия пожелает, она вполне может не дать Японии получить это разрешение. Если это произойдет, наша договоренность по этим двум пунктам превратится в ничто, и мы не сможем достичь своих основных целей. Поэтому я считаю, что Япония должна продолжать войну со всей определенностью, пока не появится другая возможность для заключения мира. Даже если мы сейчас прервем переговоры под предлогом невозможности договориться насчет контрибуции и Сахалина, симпатии мировой общественности останутся на нашей стороне. Я не сомневаюсь, что весь мир поймет справедливость японской позиции, особенно с учетом того, что мы пытались достичь согласия даже ценой отказа от части Сахалина, который полностью находился под оккупацией Японии».
По неизвестной причине эта телеграмма, очевидно, не попала на совещание на высшем уровне.
ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ В ЯПОНИИ И КОНФЕРЕНЦИЯ
Реакция японской общественности на результаты конференции была неоднозначной. Ожидалось, что требования мира, которые представила Япония, дожны были быть выполнены. Вся информация, которая доходила до общественности, заставляла верить, что война шла благоприятно для Японии, и не оставалось почти никаких сомнений в военном превосходстве Японии на Маньчжурском фронте. Но созыв мирной конференции породил некоторые опасения. Хотя сражения в Маньчжурии и шли выгодно для Японии, люди понимали, что Япония пока еще не одержала решительную победу над Россией, победу, которая будет гарантировать мир на желаемых условиях. Считая конечной целью войны прочный мир на Дальнем Востоке, представители общественного мнения в Японии чувствовали, что существующая линия боев в Маньчжурии не позволяет говорить о завершении войны. Кроме того, уступка или в крайнем случае демилитаризация Владивостока представлялась крайне важной для прочного мира. Но как это могло осуществиться, если Япония не заняла даже гавань? Безусловно, было еще рано вести переговоры, так как вооруженные силы Японии еще не вторглись на территорию России. Иными словами, Япония не обладает достаточно твердой позицией для того, чтобы потребовать какие-либо территории в ходе переговоров.
