вход, а затем исчезли.
Он стоял один, ожидая в огромной пустой палате из чистого белого мрамора, остро осознавая аскетический характер резиденции эмира. В этих стенах не было никаких следов украшений, никакого намека на роскошь, и бин Вазир знал, что это справедливо для всей крепости. Говорили, что простая чистота белого камня была лишь сияющим внешним отражением самой души эмира.
Размышляя о том, что это наверняка говорило о его собственной душе, он был поражен появлением крошечного человека в знакомой желтой мантии и черном тюрбане. Это была Беназир, сморщенная личная служанка эмира.
«Хвала Аллаху, ты добрался благополучно», — сказала Беназир, сложив руки перед маленьким морщинистым лицом. «Пожалуйста, следуйте сюда. Его Высокопреосвященство эмир находится со своими орхидеями. Ему сообщили о вашем прибытии».
Бин Вазир следовал за маленьким эльфом через бесконечные мраморные залы и переходы, пока они не пришли в сады. Беназир положила руку на высокую стеклянную стену, и она мгновенно соскользнула на пол. Густой воздух был влажным, насыщенным паром и настолько благоухал цветущими орхидеями, что едва не пошатнул еще не оттаявшего Снай бин Вазира.
Белый дворец эмира занимал под стеклом почти два акра.
Сней, не имевший никаких знаний в ботанике, проходил мимо самых экзотических видов флоры, собранных в одном месте на планете. Стеклянные стены и крыша сильно запотели, и жирные капли влаги падали на растения. Свет внутри был зеленоватым и нереальным, словно свет, проникающий через огромный аквариум. Сней изо всех сил старался не отставать от Беназир, но его постоянно били по лицу мокрыми листьями.
Они нашли эмира сидящим на одной из двух каменных скамей посреди небольшого овального помещения, вымощенного белым камнем. Этот небольшой сад был усыпан прекрасными белыми цветами, казалось, принадлежали одному и тому же виду орхидей. Певчие птицы и бабочки порхали в изобилии.
Беназир и гость немедленно упали на колени в знак почтения и наклонились вперед, коснувшись лбами прохладного белого мрамора, скользкого от влаги.
— Дендробийцы, — тихо сказал Эмир своим певучим голосом, деликатно поглаживая цветок. «Ты можешь встать. Сядь и наслаждайся ими в тишине несколько минут, Сней. Когда я закончу с ними беседу, ты будешь полностью обеспечен моим вниманием».
Сней с благодарностью положил свое огромное тело на скамейку напротив. Он глубоко вздохнул и потратил это время на изучение эмира, ища подсказки о его нынешнем настроении и расположении духа.
Эмир был высоким и похожим на призрака под развевающимися белыми одеждами. Его блаженное лицо обрамляли кудри белоснежных волос, а на груди лежала густая белая борода. Снай бин Вазир никогда не видел такой физической грации ни у одного человека. Его длинные, нежные белые пальцы, ласкавшие орхидеи, напомнили Снею бин Вазиру пальцы арфиста, которого он нанял пять лет назад играть в вестибюле «Бичама». Но потом.
«Прошло некоторое время с момента вашего последнего визита», — сказал эмир, наконец обратив свои сильные темные глаза на бин Вазира. «Ты особенно увеличился в обхвате».
— Мне очень жаль, ваше превосходительство, но…
Эмир поднял руку, чтобы заставить его замолчать. Бин Вазир неловко поерзал под его взглядом. У Эмира были жесткие черные глаза, и как только он пригвоздил вас ими, их сила стала непоколебимой.
«Это был не упрек, — сказал старик своим бумажным шепотом, — это была констатация факта. Сегодня эмира интересуют факты, а не чувства. Вы привезли их с собой? Факты?»
«Действительно, Ваше Превосходительство», — сказал бин Вазир. «У меня много новостей, которые, я молюсь, порадуют тебя, Царь Всевышний».
«Вы добиваетесь прогресса в нашей Священной войне против неверных? Наши убийцы добились некоторых успехов? Говори! Я жажду каждой детали. Каждое слово о моей прекрасной хашишиеюн».
Слово «убийца» происходит от чаши трубки для гашиша. Происходящее от древней арабской политической концепции хашишийюн, первоначально это слово носило уничижительный характер и означало «потребитель гашиша». На протяжении веков оно превратилось в плененный гарем соблазнительных убийц, сохраняющих верность и все более зависимых от постоянных поставок гашиша. Сладкий аромат мощной конопли, пышные окрестности роскошных садов лорда и соблазн желающих любовных рабов — все это служило для того, чтобы держать под рукой готовый запас соблазнительных и находчивых убийц. Все стремятся порадовать своего уважаемого поставщика.
«Да, ваше превосходительство», — сказал бин Вазир, впервые рискуя улыбнуться. Казалось, что он все-таки сможет сохранить голову. «Ваш покорный слуга приходит с дарами хашишиюн, которые значительно превосходят его жалкие возможности описания».
«Да?»
Затем Снай бин Вазир вручил эмиру кожаную сумку, которую он носил под своей мантией. Эмир деликатно расстегнул серебряную пряжку и жадно заглянул внутрь. Подняв глаза, он наградил Снея лучезарной улыбкой. Опасное путешествие через кишащие бандитами горы теперь казалось бесконечно маленькой ценой.
«Хвала Аллаху», — сказал эмир. «Вы смогли получить визуальные записи, которые я требовал?»
«Это результат многих восторженных часов, Досточтимый. Я сам просматривал видео бесчисленное количество раз. Мои инженеры работали над улучшением качества звука и изображения. Ваш вызов пришел как раз в тот момент, когда они завершили свою техническую работу. Молюсь вам. не буду разочарован».
Эмир энергично хлопнул в ладоши, и Беназир появилась из-за зарослей орхидей. Он взял сумку, низко поклонившись.
«Я посмотрю это сразу после вечерней молитвы. Убедитесь, что все готово».
Беназир низко поклонилась и исчезла тем же путем, каким он пришел, — беззвучное привидение.
«А ваш отчет?» — спросил Эмир, глядя прямо в глаза.
«Четыре из первых пяти компонентов фазы I были успешно завершены хашишиеюном, ваше превосходительство, как вы увидите своими глазами сегодня вечером. Подготовка к заключительному компоненту этой фазы идет полным ходом».
«И какова на данный момент реакция сатанистов?»
«Как ты и предсказывал, о Великий Отец и Искупитель. В их дипломатическом сообществе распространилась паника. Смятение. Страх царит там, где когда-то господствовало высокомерие неверующих».
«Американцы даже слабее, чем мы думали».
«Зло порождает слабость, как ты много раз говорил мне, эмир».
Черные глаза эмира сузились, и Сней с приливом ужаса осознал глупость своего замечания. Злой и слабый. Точное определение самого Снея, данное эмиром. У него была всего лишь доля секунды, чтобы прийти в себя, и его разум лихорадочно работал.
«Ты, образец всего нечестивого, смеешь, смеешь говорить мне о зле и слабости?» — сказал эмир, и Сней склонил голову.
«Я знаю, что вы живете в мире, который намного превосходит мой собственный, Досточтимый Эмир. Но моя вера в нашу глобальную Священную войну против неверных дает мне безмерную силу и веру», — сказал Сней.
«Твоя вера неизмерима и прозрачна, Сней, сын Махмуда. Если бы не неизменная любовь моей Ясмин к тебе, я бы никогда не стал терпеть такую
