бы убил ее за то, что она погибла в автокатастрофе и вселила этот страх в нашего сына.
Я крепко сжимаю его руки. — Нет, Славочка. Она не будет. На самом деле, я женюсь на ней, чтобы с ней никогда не случилось ничего плохого. Здесь, с нами, она будет в безопасности.
Подбородок перестает дрожать, даже когда капли влаги прилипают к его нижним ресницам, заставляя их сверкать. "Ты обещаешь?"
"Обещаю."
— Она всегда останется с нами?
"Всегда." Или, по крайней мере, до тех пор, пока в моем теле есть дыхание — но я не буду этого говорить, а то он тоже начнет беспокоиться о том, что я тоже умру.
Он награждает меня лучезарной улыбкой, и молот снова бьет меня в грудь, отдаваясь глубокой болью. Только на этот раз это другая боль, которую я научился приветствовать. Трудно выразить словами то, что мой сын заставляет меня чувствовать; все, что я знаю, это то, что я больше не могу представить жизнь без него, без этих сильных эмоций, которые часто чувствуют, что разрывают меня на части.
За последние две недели наше предварительное взаимопонимание, которое мы установили благодаря Хлое, углубилось, наши отношения изменились во что-то, о чем я никогда не думал, что у меня будет… что-то, что заставляет меня задаться вопросом, будет ли еще один ребенок, один с Хлоей, таким плохим после все.
Но нет. Я пообещал, что это будет ее решение — и так оно и должно быть, если у нашего ребенка есть хоть какой-то шанс преодолеть проклятие Молотова. Я не хочу, чтобы его воспитывала мать, которая возмущается самим его существованием и говорит ему, что все, чем он является, вызывает у нее отвращение, что зло является его частью и всегда будет.
Я не хочу, чтобы он закончил, как мой отец.
Отбросив эту мрачную мысль, я улыбаюсь в ответ Славе. — Давай оденем тебя и подготовим. Скоро свадьба».
Вставая, я протягиваю ему руку, и, когда его маленькие пальцы доверчиво смыкаются вокруг моей ладони, я чувствую себя более уверенной, чем когда-либо, что поступаю правильно… для себя, для Хлои и для своего сына.
33
Хлоя
Мы приносим свои клятвы на террасе со стеклянными стенами с видом на ущелье, где горные пейзажи создают достойный фон для Instagram, а послеполуденное солнце заливает все теплым золотым светом.
Для постороннего это выглядело бы как идеальная крошечная свадьба, вплоть до музыки, звучащей через потолочные динамики, и очаровательного ребенка в смокинге, сияющего от волнения справа от нас.
«Вы, Хлоя Эммонс, берете Николая Молотова… вашего законного мужа… и удерживаете…» Слова священника то исчезают, то исчезают, как ошибочная радиопередача, эффект белого шума возвращается, создавая постоянный гул в моих ушах. Я смутно осознаю, что рядом со мной стоит Алина, неофициально играющая фрейлину, и медвежье тело Павла рядом с Николаем. Он его шафер? Это вообще в России есть?
— Да, — отвечаю я, когда понимаю, что священник молчит уже какое-то время. Николай уже сказал свою часть, так что дело за мной.
Людмила, которая держит Славу за руку, что-то говорит мальчику по-русски, а священник улыбается и говорит: «А теперь поменяйся кольцами».
У нас есть кольца?
И действительно, сильные пальцы Николая уже сжимают мое правое запястье. Повернув мою руку ладонью вверх, он кладет в ее середину простое золотое кольцо, затем берет мою левую руку и надевает на безымянный палец изящный золотой круг, инкрустированный бриллиантами.
Хм. Кажется, у нас есть кольца.
Неуклюже надеваю простую повязку на безымянный палец Николая и смотрю вверх. Его глаза соответствуют цвету драгоценного металла на его руке, палящий жар в них прогоняет белый шум в моих ушах и делает происходящее абсолютным облегчением.
Святой ебать.
Мы только что поженились.
Мужчина передо мной теперь мой муж .
«Поздравляю. Вы можете поцеловать невесту, — говорит священник, и мое сердце бьется сильнее, когда Николай поднимает мое лицо и наклоняет голову, мрачная удовлетворенная улыбка играет на его губах, когда они опускаются на мои.
Это короткий, почти платонический поцелуй, но в нем безошибочно чувствуется грубое собственничество, или в том, как он сжимает мою руку после этого, когда поворачивается лицом к потоку аплодисментов и поздравлений, идущих к нам. Даже когда все обнимают нас, он держит меня, отказываясь отпускать.
Наконец взрослые отступают, и Николай становится на колени перед Славой, все еще крепко сжимая мою руку.
— Славочка… — Тон у него торжественный, английские слова тщательно выговариваются. «Теперь мы семья. Хлоя — моя жена и твоя новая мама.
Ладно, эй. Я не ожидала этого. Разве мы не должны с этим смириться? Я не хочу, чтобы Слава обижался на меня за то, что я заняла место его умершей матери. Конечно, формально я его мачеха, но это не значит, что он не может продолжать думать обо мне как о Хлое, а позже, когда придет время, мы сможем…
Мои мысли резко останавливаются, когда Слава улыбается мне самой широкой, самой яркой улыбкой и обхватывает мою юбку своими короткими ручками, изо всех сил обнимая мои ноги.
«Мама Хлоя», — восклицает он, глядя на меня с еще большей ухмылкой, и это все, что я могу сделать, чтобы скрыть свое потрясение от того, как он легко принял это изменение в нашей динамике. Где обида? Настороженность перед внезапными переменами в его жизни? Не то чтобы я не рада, что он так на борту. Николай, должно быть, говорил с ним в какой-то момент сегодня, предупредил его о том, что должно произойти. Тем не менее, я ожидал, по крайней мере, короткого периода адаптации. Если конечно-
Я останавливаюсь. Ничего из этого сейчас не важно. Обрамляя ладонью обращенное кверху лицо Славы, я одариваю его самой яркой улыбкой, на которую только способна. "Да, дорогой. Мы теперь семья. Можешь называть меня мамой или как угодно».
Как бы ни было неприятно внезапно оказаться в роли родителя, у меня есть чувство, что Слава будет наименее сложной частью этого брака, и не только потому, что мне не стыдно признать, что ребенок уже владеет моим сердцем.
Когда я смотрю на Николая, выражение его лица выражает теплое одобрение. Улыбаясь, он подносит руку, которую держит, к губам и целует мои костяшки один за другим, вызывая мурашки по позвоночнику и заставляя Славу хихикать.
— Мама Хлоя, — взволнованно повторяет он и подпрыгивает к Алине, болтая с ней по-русски.
— Еще раз поздравляю, — говорит она, когда я ловлю ее взгляд. Она тихо добавляет: «Я рада, что ты моя
