— Говорите, Пётр Евгеньевич, — ответила за всех Ольга. — Мы будем слушать вас молча.
— Благодарю, — слегка растянул губы в улыбке Львов. — Да, я сопровождал Государя в Ставку. Скажу больше, я настоятельно советовал ему туда отбыть. Не говорите, что вы меня предупреждали о грядущих событиях. И не упрекайте в том, что я вам не поверил. Если бы это было так, то я бы не отправил свою семью за границу. — Львов снова слабо улыбнулся. — Мы никогда об этом не говорили, но у меня есть жена и двое детей. Теперь они в Стокгольме и исключительно благодаря вам. Так что я и услышал вас и поверил… — почти поверил, но поймите, я должен был попытаться! Но, увы! Очень скоро я убедился в силе ваших пророчеств. Генералы в Ставке внутренне уже готовы к измене, а Николай растрачивает последнюю уверенность в своих силах. Мне было больно смотреть на слабость близкого мне человека и низость его военачальников. По-видимому, это отразилось на моём поведении, и я стал неугоден в Могилёве. Николай отправил меня с поручением к царице, приказав в Ставку не возвращаться. Я исполнил поручение Государя – боюсь, оно было для меня последним – и поспешил к вам чтобы сказать: я в вашем полном распоряжении, господа! Правда, у меня есть одно условие: Николай и его родственники должны остаться живы! Вы не говорили мне об этом прямо, но из ваших рассказов я уяснил, что в вашем мире царскую семью постигла ужасная участь. Здесь этого случиться не должно!
Львов умолк и сидел, не поднимая глаз, в ожидании ответа. Мы же переглядывались, пытаясь по глазам определить позицию друг друга по столь непростому вопросу. Вернее, не так. Разговоры о судьбе Николая II после отречения промеж нами, конечно, велись, и никто из нашей четвёрки не высказался за вынесение смертного приговора. Другое дело, наше непосредственное участие в деле спасения царской семьи всерьёз пока не обсуждалось. И вот теперь решение приходилось вырабатывать на телепатическом уровне. Кто рискнёт предположить, что знает общий для всех ответ и озвучит его Львову? Этим «кем-то» оказался Глеб.
— Единственное, что мы можем наверняка пообещать вам, Пётр Евгеньевич – мы приложим максимум усилий, чтобы царская семья не подверглась максимально возможным репрессиям.
Львов поднял глаза и внимательно осмотрел наши лица.
— Боюсь, что большего я от вас требовать и не могу, — сказал он. — И я готов приступить к работе.
— Отлично! — воскликнул я. — Сейчас Ольга определит для вас комнату, где вы сможете поспать часа четыре. Потом начнём готовиться ко дню завтрашнему!
Когда Львов вслед за Ольгой покинул столовую, я обратился к оставшимся:
— Думаю, и нам не помешает вздремнуть?
ГЛЕБОтчётливо помню, как Ольга заснула у меня под боком. А теперь вижу её совершенно одетой, тормошащей меня за плечо.
— Вставай. Только что прибыл Бокий, — сказала она негромко.
Раз так, значит уже четыре часа утра.
— Труби общий сбор, — велел я боевой подруге, а сам стал поспешно одеваться.
Из прихожей раздавался приглушённый разговор, но я сначала прошмыгнул в ванну, чтобы смыть с лица остатки сна. Так что перед товарищами, а их помимо Бокия было человек десять, я предстал вполне свежим. Поздоровавшись со всеми, я попросил подоспевшую Ольгу проводить бойцов наверх, пусть пару часов покемарят, а сам повёл Бокия в кабинет, где нас уже ожидали Ёрш и Макарыч. Через пару минут туда же вошёл и Львов. Во время представления будущий чекист и бывший жандармский полковник обменялись взглядами, скорее изучающими, чем враждебными, и без колебаний пожали друг другу руки.
Когда все расселись, кому как удобно, я обратился к присутствующим с кратким вступительным словом:
— У нас, товарищи, чуть более полутора часов. В шесть подъедет ещё один отряд, и подойдут мои бойцы, а нам до того совсем не помешает позавтракать. Вряд ли нам в ближайшие дни удастся собраться всем вместе, поэтому скоренько пройдёмся по задачам на сегодня и, сколько хватит времени, поговорим о перспективах. По большей части вопросов дня нынешнего все уже в курсе, за исключением товарища Львова.
Перехватив брошенный на меня полковником взгляд, Макарыч пояснил:
— Привыкайте к обращению «товарищ», Пётр Евгеньевич. С этого дня оно постепенно вытеснит из вашего словаря слово «господин», как и много других слов относящихся теперь уже к вашему прошлому.
Львов чуть улыбнулся, а я продолжил:
— Сегодня начнётся восстание частей Петроградского гарнизона. Я не стал бы называть его совсем уж стихийным, но неорганизованным оно будет точно. Подчинённые объединённому штабу дружины и боевые группы на этот случай хорошо проинструктированы, но поддержать общественный порядок в полном объёме при таком количестве оружия на улице, им не под силу. Особенно обострится ситуация после того, как будут открыты тюрьмы. Отделить политических от уголовников нам точно не удастся. Поэтому на свободу выйдут все. Неизбежны грабежи, погромы и убийства полицейских, жандармов и офицеров. Хорошо если получится свести потери к минимуму. Руководство штабом я сегодня возьму на себя. Михаил Макарович в нужное время должен оказаться в Таврическом дворце и обязательно принять участие в формировании Петросовета. Если не войти в состав, то непременно поучаствовать в составлении Приказа № 1. — Я посмотрел на Макарыча. — Черновик приказа готов?
— Да, он у меня в кармане.
— Отлично! Таврический это, как я понимаю, ближе к обеду? А прямо с утра все здесь присутствующие будут задействованы в одной очень важной операции: мы должны захватить архив Охранного отделения до того, как он погибнет в огне.
В конце фразы я перевёл взгляд на Львова. Полковник держался отлично, может только чуть-чуть побледнел.
— Дело в том, Пётр Евгеньевич, что здание Охранки уже к вечеру сегодняшнего дня будет разгромлено и подожжено.
Львов кивнул головой в знак того, что ему всё ясно.
— Мы предполагаем проникнуть в здание, переодев передовую группу в форму жандармских офицеров. С вашим участием, я думаю, сделать это будет гораздо проще.
Львов вновь кивнул, после чего поинтересовался:
— Сколько людей будет задействовано в акции?
— Помимо присутствующих и Ольги ещё двадцать пять бойцов. К зданию подъедем на двух грузовиках с тентами в сопровождении двух броневиков.
— Боевики вооружены винтовками или «Тиграми»? — уточнил Львов.
— Ни тем, ни другим. Только «Самопалами».
— Чем, простите? — переспросил Львов.
Ёрш сорвался с места. — Легче показать, чем рассказать! — и выбежал из комнаты.
Вернулся с «Самопалом» и передал оружие Львову. Тот, не скрывая удивления, осмотрел ежову придумку, потом спросил:
— Это стреляет?
— И даже весьма! — уверил полковника Макарыч. — Патроны от маузера.
— Ну хорошо, — вернув «Самопал» Ершу согласился Львов, — здание мы займём, а что дальше?
— Пакуем документы в ящики – привезём их с собой – и вывозим на грузовиках. Пока разместим ящики в этой квартире – там посмотрим.
— Сколько времени отводится на проведение акции? — спросил Львов.
— Не более трёх часов.
— И вы собираетесь за это время упаковать и вынести все документы? — изумился полковник.
Все заулыбались такой недооценке наших умственных способностей со стороны бывшего жандарма. Ответил же Львову я:
— Полностью мы намерены вывезти только документы седьмого стола общей канцелярии. Остальные – по выбору. А отбором будете заниматься вы, Пётр Евгеньевич, Михаил Макарович и Николай Иванович. Глеб Иванович будет руководить упаковкой и погрузкой, Ольга Владимировна обеспечит прикрытие операции внутри здания, я – снаружи.
— Вижу, вы неплохо подготовились, — вынужден был признать Львов. — Вам даже известно где хранятся дела секретных агентов. Но всё-таки позвольте сделать одно замечание. Оно касается места хранения архива.
— Я так понимаю, вы хотите предложить для размещения архива более подходящее место, чем эта квартира? — спросил Макарыч.
— Точно так, — подтвердил Львов. — На Крестовском острове многие дачи располагаются достаточно уединённо. Но сейчас в том месте и без этого людей практически нет – не сезон, знаете ли. А после нынешних событий, думаю, их и в сезон не будет. Так вот, по прошлому году я прикупил одну из дач подальше от остальных и у воды, но дорога к ней есть. Прикупил скорее из дальнего расчёта, нежели по текущей необходимости. За сторожа там один финн. На него можно положиться, поскольку он очень мне обязан, да и по-русски не говорит совершенно. Я не так давно перевёз туда свой личный архив, а перед отъездом в Ставку ещё и документы своего подразделения.
Мне предложение Львова показалось разумным, возражений от остальных так же не последовало.
