— Ну что ты, как тебя можно забыть? — отбивался Мишка. С трудом оторвав Нинины руки от шеи, он обратился к мужчине:
— Позвольте, товарищ Александрович, представить вам Ольгу, она же Ведьма!
Тот окинул меня таким уважительно-восторженным взглядом, что я слегка засмущалась и протянула ему руку, подняв её повыше: вдруг захочет поцеловать. Он и захотел, чем привёл меня в ещё большее смущение. А Нина уже тянула Мишку в сторону не переставая сыпать словами:
— Дело делом, но и о друзьях забывать не след. Зиночка о тебе уже не раз спрашивала.
Голос Александровича заставил меня отвлечься от их беседы и больше я к ней уже не прислушивалась.
— Так вот вы какая, Ведьма, — произнёс он весьма банальную, но всё равно очень приятную для слуха фразу.
— Какая? — кокетливо переспросила я.
— Если бы не знал, никогда бы не поверил, что такая прелестная женщина может быть таким неустрашимым бойцом.
В этом месте мне, видимо, следовало покраснеть.
ГЛЕБТолько что отзвонилась Ольга из Таврического. Макарыч вошёл в состав Временного Исполкома и участвует в создании Петроградского Совета. Это уже не первая хорошая новость за день. Если с утра было трудновато – катастрофически не хватало людей, то ближе к полудню ситуация в корне изменилась. В подчинение штаба стали поступать рабочие отряды. Для каждого такого отряда штаб назначал командный состав из числа наиболее подготовленных дружинников. Таким образом, силы подчинённые штабу выросли в разы и мы стали постепенно брать под контроль наиболее важные объекты. Перво-наперво, мы не позволили солдатам, захватившим артиллерийский склад и Арсенал разбазарить с них народное добро, а поблагодарив братушек-солдатушек за революционный героизм, отправили их по новым адресам, взяв объекты под свою, усиленную броневиками, охрану. Так же мы поступали и в дальнейшем: солдаты захватывают, а мы берём объект под охрану. Революционно настроенным массам необходимо было выпустить на чём-то пар. Потому штаб приказал своим отрядам не брать под охрану полицейские участки, тюрьмы, ну и Охранное отделение, откуда всё ценное мы уже вывезли. В то же время, нашим людям было вменено в обязанность не допускать расправ над офицерами, чинами полиции и жандармерии, а также взять под охрану обывателей и их добро. Мародёров предписывалось брать под арест, а в случае вооружённого сопротивления уничтожать на месте. И ещё, штаб приступил к формированию Красной Гвардии. На первых порах из числа военнослужащих бывшей царской армии. Первым красногвардейским отрядом стал Запасной бронедивизион. Для него загодя было изготовлено знамя, где на кумаче была выведена надпись: «Первый Красной Гвардии бронедивизион». Солдаты и офицеры пожелавшие служить в Красной Гвардии сменили кокарды на фуражках на красные звёзды, специально изготовленные по заказу штаба. Над входом в штаб появилась вывеска: «Объединённый штаб рабочих дружин, боевых групп и Красной Гвардии».
* * *
— Товарищ Абрамов, — заглянул в комнату один из моих помощников, — тут к тебе морячок рвётся.
— Давай его сюда! — распорядился я.
Моряк был невысок ростом, черноволосый с подвижным лицом и умными глазами. На бескозырке надпись «Аврора». А чему тут удивляться? Корабль стоит на ремонте в Питере. Самой судьбой суждено ему стать «Крейсером революции».
— Протягиваю моряку руку.
— Я начальник объединённого штаба Абрамов. А вас как зовут, товарищ?
— Кошкин мы, — белозубо улыбнулся матрос.
— Матрос Кошкин с «Авроры»?
— Точно так.
— Какая нужда привела вас, товарищ Кошкин, в штаб?
— Корабль наш стоит на Франко-Русском заводе, на ремонте…
— Хотите, чтобы штаб помог с ремонтом? — улыбнулся я.
— Да нет, — матрос, похоже, не понял, что я пошутил, — ремонт уже почти закончен. У нас другая беда. Командир наш капитан 1-ого ранга Никольский совсем озверел. Держит нас, как в клетке. Берег почти для всех матросов отменил…
— А ты, тогда, как здесь оказался? — перебил я Кошкина.
— Так я ж говорю: почти для всех. А теперь вообще крейсер в плавучую тюрьму превратить удумал.
— Это как?
— Приходили к нам агитаторы, хотели на борт попасть. Так он их велел арестовать и посадить под замок. А тут мне увольнительная, значит, выпала. Братишки меня и попросили на берегу на нашего змея управу поискать.
— Понятно. Входит, Никольский плохой офицер?
— Почему плохой? Офицер хороший, вот только человек поганый. Так вы нам поможете? А то я, куда в другое место пойду. Говорят, в Таврическом дворце новая власть заседает.
— Верно. Только пока она заседает, помощи вам от неё не будет. А мы вам поможем. Терентий! — крикнул я громко. В комнату заглянул помощник. — Ты не видел, Ежов вернулся?
— Вот только очередную партию арестованных доставил.
— Перехвати его пока не уехал, пусть зайдёт.
— Всё, Дед Мазай, — сказал я вошедшему Ершу, — завязывай на сегодня с благотворительностью. Остальных «зайцев» от революционного половодья будем спасать без тебя. А ты вот познакомься. Товарищ Кошкин с крейсера «Аврора». У него, понимаешь, к нам дело…
НИКОЛАЙВ нашем времени мне доводилось бывать на «Авроре». Сейчас крейсер выглядел менее опрятным. Вахтенный у трапа был один, из-за Кошкина подпустил близко, потому был снят без шума и какого-либо членовредительства. Ставлю у трапа своего человека, с остальными и Кошкиным поднимаюсь на борт. На шкафуте творится неладное. По направлению к трапу конвоируют нескольких гражданских. Чуть дальше волнуется толпа матросов. Между ними и конвоем спиной к нам два офицера с револьверами в руках, отгоняют толпу. У одного револьверов в руках аж два и он, как мне показалось, уже готов начать стрелять. Пришлось офицеров скоренько вырубать – со спины это сделать совсем нетрудно. Тут же пришлось палить в воздух из трофейных револьверов, чтобы отогнать бросившихся к поверженным офицерам матросов, поскольку я усомнился в их добрых намерениях. Мои бойцы тем временем разоружили конвой. Обрадованные агитаторы тут же захотели исполнить свой революционный долг. Пришлось мне им коротко объяснить, что мы и без них управимся. После чего мои ребята вежливо, но настойчиво стали оттеснять их к трапу, а я повернулся к матросам.
— Товарищи! Я представитель объединённого штаба рабочих дружин партии большевиков, боевых групп партии эсеров и Красной Гвардии Николай Ежов. Пятый день в Петрограде бастуют рабочие, на площадях и улицах идут митинги и собрания, на которых звучат призывы свергнуть царя. Сегодня выступление народа переросло в вооружённое восстание! Солдаты Петроградского гарнизона целыми полками переходят на нашу сторону. В наших руках артиллерийские склады и Арсенал, мосты, вокзалы, телефон и телеграф! Царские министры арестованы. Последние очаги сопротивления блокированы революционными войсками и вот-вот падут! В эти часы в Таврическом дворце решается вопрос к кому перейдёт власть. Дума колеблется. Поэтому решено провести заседание представителей от рабочих, революционных солдат и матросов и на нём избрать Петроградский Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов. Если Дума не решит вопрос с властью, то это сделает Совет! Вы тоже можете послать в Таврический дворец по одному представителю от каждой роты.
* * *
Из каюты командира крейсера я связался со штабом.
— Глеб, «Аврора», считай, наша! Командира крейсера и старшего офицера я арестовал, остальные офицеры блокированы в кают-компании. На корабле сыгран «Большой сбор». Сейчас морячки горлопанят, выбирают судовой комитет и делегатов на заседание по выборам Петросовета.
— А ты чего не с ними? — спросил Глеб.
— Да ну! У меня от их криков уши закладывает. Выберут комитетчиков – с ними и погутарю.
— В это время в дверь осторожно постучали.
— Всё, Глеб, потом договорим, ко мне пришли.
— К тебе или за тобой? — уточнил Васич.
— Типун тебе на язык! — Я положил трубку и громко сказал: – Войдите!
Вошёл Кошкин. Матрос в командирской каюте чувствовал себя неловко.
— Тут…это… комитетчики пришли. Желают с вами поговорить.
— Так пусть заходят. Проходите, товарищи, рассаживайтесь!
Комитетчики осторожно пристраивались на непривычной матросскому заду «командирской» коже. Я смотрел на их немного смущённые лица и думал: «Робеют ребята. А как пообвыкнут, да будет их воля, обдерут кожу с дивана, ей-ей обдерут!»
— Так о чём вы хотели поговорить со мной, товарищи? — прервал я затянувшуюся паузу.
Взгляды комитетчиков потянулись в сторону не самого приметного среди них матроса. Тот, ободрённый доверием товарищей, кашлянул в кулак и произнёс:
— У нас, товарищ Ежов, стало быть, вот какой вопрос. Как вы нам и присоветовали, выбрали мы делегатов в Таврический дворец. Так им уже идти надо или как?
