– Олег, дай мне твою монету, – прозвучал прямо над моей мордой голос брата. Одновременно одна его рука освободила моё правое ухо, вторая же ещё крепче сжала левое.
– Держи, – сказал Олег.
Рука Юрки прошлась по моей шерсти. И только теперь я поняла, зачем Валерий сделал меня спаниелем. Чтобы я, случайно соприкоснувшись с серебром, не всякий раз чувствовала боль. Густая вьющаяся шерсть была для этой цели как нельзя кстати. Но ведь это не решение проблемы, если я попалась. Сейчас Юрка найдёт подходящее место…
«Валера, помоги мне!»
«Вся стая вокруг меня. Мы готовы.»
«Нет, Валера! Не смей!»
Я представила себе, как стая жмётся неподалёку, готовая напасть.
«Придумай что-нибудь, Извеков!»
«Кроме атаки? Что же я могу придумать?»
Что-то ткнулось мне прямо в нос. В тот же момент каждая мёртвая клеточка словно превратилась в живую, и раскалённое железо вылилось на моё тело. Как же стало больно!!.. Несколько секунд невыносимой боли закончились полным провалом сознания…
Звуки возвращались, прорываясь сквозь ватную пелену. Боль ушла, оставив сильную неприятную дрожь. Гораздо ближе, чем внешние звуки, настойчиво раздавался призыв Извекова:
«Катя! Катя, отзовись!..»
«Избавь меня от этого, Валерий…»
«Я запускаю превращение…»
Что? Так… Значит, в течение полуминуты замученный болью оборотень на глазах двух десятков людей превратится в живой труп. Эффектно. И совершенно невозможно. Среди них Юрка и Олег. Они не должны понять, кто у них в руках…
«Валера, нет!..»
«Я все понял, Катя. Даю отбой.»
– Он, кажется, очнулся, – раздался надо мной голос Анирова. – Неужели мёртвое существо может так кричать? Это же какой-то не собачий вопль…
До меня не сразу дошло, чей вопль они обсуждают. Но вспомнив, как подействовало на Александра серебряное кольцо, я все поняла. Свет фонаря был уже не таким сильным, кто-то уменьшил освещённость, и я смогла приоткрыть глаза.
Множество голов склонялись ко мне с разных сторон и с почтительного расстояния. Зинченко и Юра продолжали держать меня. Олег и Аниров стояли рядом с ними.
– Приложи-ка её ещё раз, возможно это что-нибудь даст нам, – Олег снова протянул Юре серебряную монетку на цепочке.
Я взглянула Олегу в лицо. Какая непростительная, глупая неосторожность! Наши глаза встретились.
Возможно, мне просто показалось, что это тянулось так долго, но тогда я смотрела на его лицо и видела, как постепенно тает густая чёрная ненависть в его глазах. На смену ей пришло недоумение, замешательство…
Аниров вскинул свой фонарь, яркий свет ослепил меня.
– К чёрту! – заорал Олег, фонарь прыгнул, свет исчез. Я увидела, как Олег, вырвав фонарь у Анирова, бросает его на землю. Повернувшись ко мне, Олег снова пристально всмотрелся, было видно, что он боится узнать что-нибудь знакомое в глазах оборотня… И он увидел именно то, чего боялся.
– Боже, у него человеческие глаза, – заикаясь, произнёс Зинченко.
Мы с Олегом продолжали смотреть друг на друга. Руки Олега медленно поднялись к лицу. Он закрыл ладонями щеки, повёл руки выше, к вискам, запустил пальцы в волосы. Губы его беззвучно шевельнулись.
«Валера! Я тебя умоляю…»
«Катя, ты уверена?..»
«Да, Валерий, пока они ещё ничего не поняли, пожалуйста!»
«Но может быть?..»
«Это невыносимо! Они не должны были ничего видеть. Оборви все это, пока не поздно, я тебя умоляю!»
Извеков больше не ответил мне.
Олег сделал шаг вперёд. Юрка, который, видимо, не мог понять, что происходит, выпустил мою голову, встал и шагнул навстречу Олегу, озабоченный внезапной гримасой, исказившей лицо друга.
– Оле-ег! – повелительно позвал Юра, преграждая ему дорогу.
И тут что-то с напором ворвалось в меня. Почти физически ворвалось, словно вспарывая по швам кожаный мешок. Все потухло, почернело, и только невероятное чувство неожиданно нахлынувшей свободы заглушило возникший было внезапный страх.
– Эй, ребята, а пёс-то умер! – раздался голос Зинченко.
Сначала я не поняла, что случилось, где я теперь, почему голоса переместились куда-то в сторону от меня…
Но вот же, вот она, поляна. Люди, толпящиеся вокруг лежащей на земле крупной каштаново-рыжей собаки. Вот и я, бестелесная, невидимая, легко и незаметно приближаюсь к ним. Все на месте, только ничто и никто не сковывает меня…
Валерий сделал все, что нужно было сделать. Все-таки он молодец! Вырвал меня из собачьей шкуры, теперь я свободна.
«Мне жаль, что до этого дошло,» – отозвался вдруг Извеков.
«Спасибо тебе. Все это было бы совершенно ненужным потрясением для них…»
«Наплевать мне на них!» – возразил Валерий и замолчал. Но я чувствовала его незримое присутствие. Он не порвал контакт, он вместе со мной следил за событиями.
Собака была неподвижна. Её трепали, переворачивали, ерошили густую шерсть. Аниров помогал Зинченко, и было видно, что оба они в недоумении.
– Все-таки попробуем ещё раз серебро, – приказал Аниров. – Олег, дай твой медальон.
– Идите вы все к чёрту, – глухо отозвался Олег. Он опустился рядом с Зинченко, приподнял собачью голову.
– Господи, – вырвалось у Анирова. Глаза собаки съёживались, как резиновые шарики, выпускающие воздух через микроскопические дырочки. Через несколько секунд Зинченко с возгласом, в котором смешались удивление и ужас, поднял за волоски отслоившийся склизкий клочок шкуры. Труп собаки на глазах превратился в бесформенную кучу гниющей грязи, из которой торчали рыжие клочки шерсти.
– Немедленно закопать, – распорядился Аниров. – Самойлов и Хромчук! Остальные по местам. Никакого обмена мнениями с другими постами!
Люди потянулись по своим делам. Зинченко, отойдя в сторону и присев на корточки, старательно вытирал руки о влажную траву. Олег ни на шаг не сдвинулся, глядя, как двое парней принимаются за рытьё могилы.
Мысль о том, что это моя могила, моя собственная, привела меня в состояние, близкое к буйному веселью. Наверное, это была своеобразная истерика. Ну кто бы мог подумать, что яма, в которую сбросят мгновенно издохшего и сгнившего оборотня, на самом деле – моя могила?!
Хотя, я ошибалась, считая, что никто не мог такое подумать. По лицу Олега было видно, что он думает именно об этом. Но радость и облегчение, наступившие после моей окончательной смерти, навеяли мне такую эйфорию, что я даже не могла сразу оценить, в каком состоянии мои друзья. Пока я только знала, что предотвратила дальнейшее развитие событий, которые не имели права происходить.
Зинченко закончил вытираться и подошёл к ребятам.
– Чертовщина какая-то, – проворчал он и кивнул на Олега. – А с Середой что ещё опять случилось?
– Сам не пойму. Он что-то увидел у этой собаки.
– Он просто посмотрел ей в глаза, – пожал плечами Зинченко.
– В глаза? А что глаза? – переспросил Юра.
– Ты разве не видел?
– У этой не видел. Я просто знаю, что они человеческие. Но мне сзади не было их видно так, как вам…
– Обычные глаза. Самые банальные. Темно-серые. С жёлтыми пятнышками вокруг зрачка… Орешин, что с тобой?!
– Ничего, – Юра, лица которого я не видела, медленно побрёл к Олегу.
Зинченко, заколебавшись, идти следом или нет, остался на месте. Вряд ли он что-нибудь понял, но он был достаточно чутким, чтобы оставить друзей в покое.
– Пойдём отсюда, Олежка, – Юра тронул Олега за локоть. Я ожидала взрывной реакции, но Олег спокойно возразил:
– Разве ты не понимаешь, что произошло?..
– У многих сотен миллионов мужчин и женщин серые глаза.
– Это пустая отговорка, старик, – Олег повернулся к Юре и взглянул ему в лицо. – Мне ли не знать ЭТИ глаза… И не говори, что я свихнулся. Я сейчас, как никогда, в своём уме.
– И все же, ты МОГ ошибиться. Я ХОЧУ, чтобы ты ошибался.
– Оборотни Извекова ходят стаей. А этот был здесь один и прятался, подслушивая нас…
– Олежка, дружище, пожалуйста… Зачем ты?..
– А затем, – Олег стиснул плечи друга и, встряхнув его, чётко и спокойно произнёс: – Ей было плохо, и она пришла к нам с тобой. А мы отловили её и пытали своими руками. И убили. Понимаешь, что мы с тобой сделали?
Юра закрыл глаза. Было видно, как дрожат его челюсти, стиснутые в судорожном напряжении.
Единственное, чего мне хотелось в эту минуту: объяснить все ребятам, чтобы не мучились они бессмысленным сознанием вины. Тем более, что никто, кроме меня, не виноват в том, что они снова переживают такую муку. Но увы, я никак не могла это сделать.
Самойлов и Хромчук, молча копавшие в двух шагах от ребят, остановили работу и переглянулись, глядя на странную сцену. Затем один из них что-то шепнул другому и, воткнув в землю лопату, поспешно пошёл к машине.
«Извеков!»
«Да? Тебе опять нужен подонок Извеков.» – горько отметил Валерий.
«Как мне теперь быть? Я не хочу больше этого видеть.»
