Серхио, донна Болуарте напишет письмо, которое нужно отвезти на почту и отправить так, чтобы никто не знал.
— Чтобы никто не знал, не получится. Сеньор Франко увидит и сразу доложит Ортис де Сарате, — сказала Хосефа. — Прям тут же. Он всегда докладывает, кто куда отправляет письма. Списочек подает дону алькальду. Порядок такой.
Мы с Исабель переглянулись. Порядок этот сильно влиял на наши планы. Потому что письмо могло не дойти до отца Исабель, зато дойти до наших противников. Как назло, в голову не приходила ни одна стоящая идея. Вообще, хотелось упасть на кровать и дать возможность отдохнуть и ногам, и голове, но пока я этого позволить себе не мог.
— Тогда этот вариант нам не подходит. Разве что отправлять из другого города? Предлагаю подумать завтра.
— И на сытый желудок. — Хосефа не только болтала, но и сноровисто резала сыр и окорок. — Дон Алехандро, а что ваша донна ничего не ест?
— Мы ели недавно, а сейчас донна Болуарте наверняка хочет только отдохнуть.
— Так нужно белье перестелить, — заволновалась Хосефа, — я сейчас, я быстренько.
И она, даже не спрашивая меня, побежала вверх по лестнице, чтобы подготовить мою спальню к вселению туда донны. Вот всегда так: не успеешь хоть немного улучшить собственный быт, и сразу же твое жилище пытается кто-то отжать.
Я тяжело вздохнул и предложил:
— Донна Болуарте, давайте я вам покажу, как пользоваться ванной. Она у меня с чародейской начинкой, не совсем обычной.
Заодно я освободил шкаф от своих вещей и выдал Исабель одну из новых рубашек в качестве ночной сорочки. Хосефа вручила ей полотенце и долго переживала, что у нас нет полагающегося донне банного халата. И душистой пены для ванны нет, и шампуня, и даже терочки для пяток не завалялось нигде.
Решив, что с остальным они справятся без меня, и понадеявшись, что Исабель задержит Хосефу на подольше, я переоделся в свой старый камзол и спустился в подвал, чтобы завершить потайной ход. Серхио увязался со мной, рассказывая мелкие подробности о разговоре Оливареса и Сильвии. Последней удалось доказать свою непричастность, что было печально и совершенно неправильно.
В подвале я показал Серхио, как проходить в потайной ход без магии, и занялся продавливанием земли дальше. То ли от распирающей меня злости, то ли по какой другой причине, но я не только успел завершить ход, но и вывести его в густой кустарник, где прикрыл дыру люком. После чего прошелся и набросал маскирующие чары, подсказанные Шариком. Теперь сверху ход можно было обнаружить только специальными чарами, которые, по словам ками, знали не все.
На этом я посчитал трудовой подвиг почти завершенным. Почему почти? Потому что меня ждали картофельные кусты, пару которых сегодня я намеревался выкопать.
Глава 17
Когда Хосефа увидела, что я собираюсь жарить на ее сковороде, она пришла в ужас.
— Дон Алехандро, это же хорошая сковорода, почти новая, а вы ее для вашей алхимической пакости используете.
— Почему для алхимической? Для обычной готовки.
— Всевышний, какой готовки? Давайте я вам рагу положу? Свеженькое, горяченькое и очень вкусное, — засюсюкала она, вероятно решив, что у меня временное помешательство. — Это есть нельзя, дон Алехандро. Даже маленькие дети знают, что то, что растет на Сангреларе, нельзя употреблять в пищу, вредно это. От этого умирают.
Она попыталась отобрать у меня сковородку, но я оттер ее от плиты вообще. Никто не встанет между мной и почти готовой жареной картошкой.
— Хосефа, у меня сегодня был тяжелый день. Меня чуть не убили. Так что не лезь под руку. Испорчу продукт — разозлюсь. Тебе не понравится.
— Да какой это продукт? — уже с отчаянием спросила она. — Дон Алехандро, вы ж молодой совсем, чтобы умирать, да еще такой страшной смертью. Продукты с чародейской энергией есть нельзя.
— Здесь чародейской энергии нет, — отмахнулся я.
— Да как это нет? Все знают, что растения с Сангрелара ядовитые. Серхио, хоть ты ему скажи, — обратилась она к подошедшему на шум компаньону.
— Дону Алехандро лучше знать, — ответил тот. — Пахнет вкусно.
— Вкусно? — взбеленилась Хосефа и попыталась хлестнуть Серхио по спине полотенцем. Тот полотенце поймал и выдернул из руки нашей служанки, но пыл ее тем ничуть не остудил. — Он же помрет в муках, дубина ты стоеросовая.
— У дона Алехандро свои отношения с Сангреларом, женщина. И не тебе решать, что ему делать.
Перепалку их я слушал с удовольствием, не забывая при этом мешать в одной сковороде картошку, а в другой — грибы. Незыблемость веры Серхио в мои способности удивляла, как и его преданность, основанная на уверенности в том, что именно я спас его от смерти. А сейчас он спасает меня и мою картошку от Хосефы.
— Что у вас за шум?
Даже если Исабель отправилась в постель после ванны, то сейчас привела себя в порядок и на кухню спустилась в платье, которое шло ей куда сильнее, чем бесполая мантия, которые она как-то все-таки умудрялась делить на мужские и женские.
— Донна, скажите же этим балбесам, что нельзя есть растения с Санрелара, — воззвала уже к ней Хосефа.
— Ты кого это балбесом назвала, Хосефа?! — зарычал Серхио. — Дона Алехандро? Своего нанимателя?
Та испуганно ойкнула и попыталась спрятаться за гостью. Получилось это так себе: Исабель была куда миниатюрнее. Но Серхио оказался слишком хорошо воспитан, чтобы отодвигать с пути посторонних донн, поэтому до Хосефы не добрался, хотя полотенце в руках держал с таким видом, как будто прикидывал, сколько ударов нужно будет отвесить по пятой точке служанки.
— Но сангреларские растения действительно нельзя есть, — сказала Исабель.
— Вот, — обрадовалась поддержке Хосефа, — об этом я и говорю. Но эти двое меня не слушают. Дон Алехандро просто отмахивается, а Серхио говорит, что дону лучше знать, что он делает.
— В этом Серхио прав. Дон Контрерас, может, и не собирается это есть, — с сомнением заметила Исабель. — Он не произвел на меня впечатление неразумного человека.
— В том-то и дело, что собирается. Он сам сказал, — уже с обреченным отчаяньем бросила Хосефа. — Помрет же ни за что ради своего глупого мальчишеского интереса.
— Дон Контрерас, скажите ей, что вы пошутили, — предложила Исабель. — Сеньора успокоится.
На вид картошка казалась готовой, поэтому вместо ответа я вытащил один ломтик и снял пробу. Когда я начал жевать, Хосефа охнула и тихо почти по-собачьи заскулила. Картошка была божественно вкусной. Уж не знаю почему — сорт ли хороший я сюда забросил или просто давно ее не ел, но такой гастрономический восторг меня давно не
