– Так вы согласны с тем, что Крым должен принадлежать России? – мягко спросил меня хозяин.
Я почувствовал себя на тонком льду и, собрав все имеющиеся дипломатические навыки, сказал, что для Крыма лучше иметь самостоятельную экономику, даже если бы он оставался в составе Российской Федерации.
– Ха! – воскликнул Сазоников, хлопая по столу ладонью, будто одержал главную победу. – Давай выпьем за русский Крым!
Следующее, что я помню, – мы вернулись к обсуждению моего деда и его махинаций против советского народа.
– Он хотел нас уничтожить! – прошипел Сазоников так, что кусочки разжеванного помидора вылетели у него изо рта. – Мы создали великие вещи. Мы были супердержавой! Но Запад устроил заговор, чтобы поставить нас на колени! – произнес он с пеной у рта, и я весь вжался в спинку стула. Однако затем он мгновенно обрел самообладание, вновь став тихим и безмятежным.
В конце беседы он поднял свой стакан.
– За Сталина! – произнес он почти шепотом.
Я посмотрел на него, застыв от ужаса. Подумал о Сахарове, Солженицыне, Валенсе и обо всех других диссидентах, которые были готовы плюнуть Сталину в лицо. Я был напуган обилием оружия, охраной и этим злым человеком, забравшим у меня документы. Он заметил мое волнение, и губы на его круглом лице сложились в подобие улыбки.
Я поднял свой стакан.
Когда мы вернулись из Сочи, Роберта получила интересное предложение, можно его назвать даже соблазнительным. Суть была в том, что один очень крупный и успешный американский инвестиционный фонд, хорошо известный и уважаемый в финансовых кругах Москвы, но до крайности не желающий привлекать к себе внимание, пытался в строжайшей тайне уговорить Роберту сменить место работы и просил ее уволиться из МФК.
Вначале Роберта противилась этому предложению. Она считала, что приехала в Россию для того, чтобы самой быть причастной к возрождению этой страны, протянуть ей руку помощи и выполнить один или два смелых проекта в этом деле. Но со временем у нее стали нарастать раздражение и разочарование, поскольку МФК и другие аналогичные организации Всемирного банка продвигались в работе слишком медленно и не успевали отслеживать быстрые изменения, происходящие на рынке России. Многоплановая деятельность этих организаций повсюду наталкивалась на большое сопротивление со стороны бюрократического аппарата. Меморандумы и совещания, в свою очередь, порождали большое количество новых меморандумов и совещаний, и, пока технократы проводили обсуждения и собирали подкомитеты, смелые возможности, предоставляемые самой жизнью, исчезали. Еще до получения предложения о переходе на новую работу Роберта задалась вопросом: а правильно ли был сформулирован постприватизационный мандат МФК для России и не лучше ли было использовать опыт инвестирования в перспективные компании Южной Кореи «Хюндаи», «Дэу» и «Лаки Голдстарз», который показал, что намеченные планы лучше выполняются за счет быстро работающего частного сектора?
Небольшое количество инвесторов, однако, могло работать быстрее, и они нуждались в услугах Роберты. Так, в мрачных водах международных финансов плавала одна подобная инвестиционная компания, известная лишь по своей аббревиатуре, которую я расшифровал по-своему как ОСО (очень секретная организация). В сравнении с МФК она выглядела, как акула мако в сравнении с синим китом. МФК была гигантской, хорошо задуманной, послушной, но медленно и неуклюже функционирующей организацией. ОСО же была голодной и алчной, быстрой в действиях и компактной, созданной для того, чтобы кормить безумцев. Эти организации относились к разным спортивным классам.
ОСО подобралась к Роберте после ее случайной встречи в самолете с представителем руководства компании во время деловой поездки из Киева в Москву. Этот работник болтал с Робертой в течение всего полета и пришел к выводу, что она надежный и знающий человек, таланты которого недооценены в такой мягкотелой и бюрократической организации, как МФК. ОСО предложила Роберте без особого шума пройти психологическое тестирование. В ходе трехчасового опроса выяснялись ее способности к принятию решений, уровень агрессивности и склонность к риску. Результаты, видимо, показали, что Роберта обладает прекрасным набором зубов молодой акулы и в надлежащих условиях смогла бы развить достаточно сильный укус. Это известие обрадовало людей на сорок шестом этаже резиденции ОСО на Пятой авеню. Любуясь видами Центрального парка, отеля «Плаза» и флагмана всех универмагов – магазина «Тиффани», эти люди удовлетворенно улыбались, наблюдая, как умножаются их деньги в далекой России.
А они действительно умножались. Рост компании ОСО уже стал легендой среди набирающего силы рыночного сообщества. В промышленности, где связи сотрудников ценились превыше всего, компания ОСО имела в этом отношении самую высокую репутацию. Конкурирующие между собой фондовые менеджеры обычно мудро использовали аббревиатуру ОСО в своих интересах, например, так: «Нет, к сожалению, у меня нет акций Сургутнефтегаза, но вы можете попытаться достать их в ОСО. Слышал, что они приобрели большой пакет этих акций еще до начала бума».
Формула поведения ОСО была простой: иди туда, куда посмели немногие; вступай в дело раньше других и действуй по-крупному. Фонд ОСО начал свою работу с довольно скромных денежных средств. Основателем фонда был молодой капиталист, не боявшийся рисковать. Сначала он заработал некоторую сумму на издании медицинской литературы, а к 1992 году собрал пятнадцать миллионов долларов и с головой нырнул в нарождающийся рынок в России, покупая там приватизационные ваучеры в то время, когда, кроме Бориса Йордана, мало кто понимал их потенциальную значимость. Вскоре ОСО в три раза увеличила свой первоначальный капитал и после свалившейся с неба удачи стала инвестировать в Россию все большие суммы денег. Компания продолжала набеги на рынки ценных бумаг и долговых обязательств и получала при этом доходы до трехсот процентов на радость своим впавшим в экстаз инвесторам.
Весть о том, что какой-то неизвестный доселе фонд выплачивает дивиденды в десять раз больше, чем остальные, распространилась на Уолл-Стрит очень быстро. К середине девяностых годов люди ломились в двери ОСО, чтобы отдать свои деньги в управление; ее стали обхаживать пенсионные фонды, лига пожертвований «Айви» и институционные инвесторы, неожиданно проявившие жажду рискнуть ради возможных высоких прибылей в России. Доходы ОСО продолжали стремительно расти, и к моменту, когда Роберта получила предложение, общая рыночная стоимость активов фонда в прежнем Советском Союзе оценивалась в три с половиной миллиарда долларов, а за право называться единственным крупнейшим иностранным инвестором в регионе боролись между собой ОСО и Джордж Сорос. Руководящая верхушка ОСО состояла из мультимиллионеров, а ее основатель, говорят, обладал кругленькой суммой в четверть миллиарда долларов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
