В годы, последовавшие за выздоровлением экономики Западной Германии, невостребованная раньше недвижимость резко поднялась в цене. Опустошение и разруха в послевоенной Германии имели много общего с тем, с чем столкнулся СССР после крушения коммунизма. Так азартная игра с собственностью в Берлине тех лет послужила для ОСО своего рода исторической калькой для повторения этого уже на территории бывшего советского блока.
В предложении Роберте перейти на работу в ОСО оговаривалось ее право на получение (при шестизначной базовой зарплате) пяти процентов от прибыли по любой сделке, выполненной по ее инициативе и с ее участием. В этом случае полная зарплата могла подняться до семизначной цифры.
Несмотря на замаячившие перед ней миллионы, Роберта все еще колебалась, беспокоясь о том, что переход на работу в частный сектор будет означать измену собственным идеалам. В конце концов, ее можно было понять, поскольку вся ее профессиональная карьера была посвящена программам помощи. Я же, пробыв в Москве достаточное время, относился к ее колебаниям с насмешкой. Хотя я и шел в журналистику не за деньгами (никто не идет туда за этим), меня раздражало, что каждый в городе наживается на возникшем буме. Моя работа – разговаривать с богатыми, а жадность, как я открыл для себя, – заразная болезнь. Удивительно, как мало нужно для того, чтобы начать строить воздушные замки.
Почему только Виктор Паул может заиметь большую яхту, особенно с тех пор, как ОСО через него купил акций Газпрома на сто миллионов долларов, чего хватило бы на здоровенный ломоть такого крейсера? Я тоже люблю ходить под парусом. Черт возьми, я даже мог бы научиться ловить рыбу!
– Прими, прими это предложение! – настаивал я в разговоре с Робертой. – Такая возможность бывает один раз в жизни.
– Ладно, – смущенно согласилась она. – Полагаю, теперь мне нужно будет пришить на спину акулий плавник.
Глава шестая
Женщина с одиннадцатью миллиардами долларов
По случаю перехода на новую выгодную работу Роберта купила мне аквариум, чтобы вновь разжечь мою детскую страсть, и мы принялись его обустраивать с энергией новых русских. Аквариум сделали в Германии, к нему прилагались все необходимые приспособления и украшения, а стоил он в три раза дороже, чем в Америке. Содержать рыбок в Москве было модно. В расположенном вблизи нашего офиса фешенебельном ресторане весь первый этаж был превращен в гигантский аквариум, и шестифутовые осетры плавали под стеклянным полом у ваших ног, пока вы клали сметану на их икру. Другой ресторан на Тверской хвастался своими экзотическими морскими обитателями, доставка которых сюда наверняка стоила целого состояния. Крупнейшая российская нефтяная компания «Лукойл» даже раздавала аквариумы своим сотрудникам рангом выше вице-президента компании (наверное, для снижения нервного раздражения от падения мировых цен на нефть).
Не сказал бы, что обитатели русского аквариума действовали на меня успокаивающе. Парень, продавший нам аквариум, сообщил, что его клиенты-бизнесмены обычно запускают в аквариумы пираний, щук и других агрессивных рыб, которых любили злодеи из фильмов о Джеймсе Бонде.
Мы ходили покупать тропических рыбок по субботам, в мой единственный (с тех пор как «Джорнел» перестала публиковать приложения выходного дня) по-настоящему свободный от работы в офисе день. Субботы у нас предназначались для прогулок по городу, знакомства с пригородами, пикников на болотистых полях сражений под Бородино, где Наполеон пытался завоевать Москву, для поездок в укрытые туманом монастыри и в позолоченные цитадели Загорска, где Иван Грозный собирал войско, чтобы разгромить татар, а также для экскурсий на рынки под открытым небом.
Москву, как и почти все города бывшего коммунистического блока, окружали огромные базары. Каждый из них специализировался на определенной группе товаров. Подержанные автомобили – в захламленном Солнцеве; строительные материалы – у города Звездный, где находился Центр управления космической станцией «Мир»; картины и ковры из тонкой пряжи, привезенные из Средней Азии, – в продуваемом всеми ветрами Измайлове; связки сушеных грибов и гирлянды из стручков красного перца – на рынке специй недалеко от Киевского вокзала; домашние животные – на Птичьем рынке с несвежим воздухом в районе складов Таганки.
Птичий рынок, пожалуй, больше напоминал мне турецкий базар, чем место продажи животных. На этот рынок москвичи приходили покупать, продавать и обменивать животных всех мыслимых видов и размеров. Он был настолько эксцентричен, что президент Рейган в один из своих визитов в Москву попросил показать ему этот рынок. Это зрелище не для людей со слабым сердцем. Находясь там, вы должны быть все время начеку, пробираясь в толпе по узким проходам между самодельными ларьками и прилавками, поскольку всегда есть угроза, что какой-нибудь боа-констриктор швырнет вам в лицо орех или сонная таджикская змея высунет свой тупой нос из кувшина. Ушаты с кроваво-красным кормом для рыбок – гусеницами и извивающимися личинками – стояли рядом с банкой, наполненной комарами размером с мармеладный горошек типа «желейные бобы». Хорошенькая девушка лет двадцати пяти продавала этот экзотический корм для рыбок, собирая его совком и горстями ссыпая в кульки из газеты, которые покупатели клали себе в карманы. У многих продавцов не было клеток, и мыши, хорьки, котята и черепахи просто сновали под ногами. Иногда раздавался крик и возникало всеобщее волнение, обыкновенно означавшее, что опять куда-то уползла змея.
В соответствии со своим названием, Птичий рынок был заставлен сотнями проволочных клеток с цыплятами и другой домашней птицей. Птицы всевозможной окраски и оперения, пребывая в клетках в состоянии постоянной паники, пронзительно клекотали, кудахтали и гадили. Рядом с продавцами птиц расположились фанатичные продавцы рыбок со своими миниатюрными аквариумами. Они разводили рыбок на продажу и всегда были готовы к обсуждению относительных достоинств различных видов морских обитателей и лучших методов их выращивания. Русские называют таких людей любителями, что буквально означает: «те, которые что-то любят», и эти содержатели экзотических рыбок так же страстно относятся к своему хобби, как приехавшие в Москву иностранцы зациклены на финансовых рынках.
Самое удивительное было в том, что Птичий рынок работал круглый год. Даже среди зимы, когда температура опускалась до минус двадцати градусов, а снегопад с воем покрывал все вокруг, вы могли купить себе нежных и хрупких неонов, гуппи, оскаров или африканских сичлидз альфреско. Изобретательные продавцы рыбок устанавливали небольшие газовые нагреватели под аквариумами, создававшие прослойку пара между открытым пламенем горелки и дном аквариума, так что вода в нем оставалась такой же теплой, как и в любимых москвичами общественных бассейнах для плавания. Однако поддержание постоянной температуры воды было сложным искусством, доступным не всем. Мы неоднократно видели аквариумы, на поверхности которых в закипающей воде плавали распухшие, с молочно-белыми выпученными глазами гурамис или золотые рыбки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
