облегчать жизнь?
– Чтобы спокойно трахаться со своим любовником, конечно, – я говорила про пощечину в зале при всех, но сейчас меня буквально облили из лужи. Стоять перед ним, слушая все это, было противно и холодно. Холодно, потому что Кирилл наверняка считал точно так же. Любовница. Блин. Блииин!
– Ну что ты так смотришь? В конце концов, тебе радоваться надо. Многие танцовщицы всю жизнь ищут богатого и щедрого, а ты вон уже, смотрю, нашла. Так зачем напрягаться? Второй состав, Солодова, и никаких дополнительных репетиций, с которых ты внаглую убегаешь, никаких выходных в вузе. Зачем тебе чем-то заниматься дополнительно, когда ты уже освоила все постельные па?
– Прекратите! Пожалуйста, – добавляю я, стерев пару слезинок, хотя реветь хочется на разрыв.
– Я долго терпел все, ждал, когда твой медовый месяц закончится, но понял, что тебе все это, – он обвёл кругом холл вуза, в котором мечтали учиться едва ли не все, кто занимается балетом, – не нужно. Тебе интереснее переписываться и обсуждать, в какую позу ты сегодня встанешь.
– Но вы неправы!
– И в чем же? Разве не собиралась сбежать к нему сразу после занятий? Ты что же, считаешь, что если у тебя есть талант, то тебе все просто так будет доставаться, что, не присутствуя ни на одной репетиции, ты сможешь лихо скакать по сцене?
– Простите. Прав, я просто…
– Забыла, ради чего пахала так долго? Забыла, ради чего ты приехала из родного города в чужой? А если я тебя в Париж забрать захочу, захочу сделать примой, – закусила губу до боли. Я так долго об это мечтала, так хотела добиться успеха именно сама, без громкой фамилии Грановски, с простой русской фамилией Солодова. А сейчас что? Меня отодвигают на второй план, потому что вместо балета я зациклилась на Кирилле?
– Я, я… – сказать, что я больше так не буду, – прямо как-то по-детски. – Я все поняла. Есть ли шанс, что меня переведут в основной состав?
– В начале декабря у нас спектакль, если ты помнишь. И мне бы очень хотелось видеть тебя царевной, но этого, очевидно, не хочешь ты.
– Хочу, очень хочу!
– Не знаю. Побудешь пока во втором составе. И я посмотрю.
Он отворачивается, а я смотрю вслед и наконец даю волю слезам.
Месье Депюи хмыкает и возвращается.
– Лена, любовники имеют свойство меняться. Так уж вышло, что любые отношения, как и спектакль, имеют свойство заканчиваться. Только вот балет останется с тобой навсегда. И именно он сделает тебя звездой, а не место в постели рядом с богатым человеком.
Я понимаю. Я очень хорошо понимаю, просто думала…
Ладно, буду честной: я вообще в последнее время перестала думать о чем-либо, кроме того, любит ли меня Кирилл.
– Спасибо, – единственное, что я могу выдавить в ответ на мудрость, а он кивает, бросает на меня оценивающий взгляд и добавляет:
– Думаю, теперь ты знаешь, где должна провести сегодняшний вечер.
Я знаю, конечно, знаю, наверное, поэтому, когда возвращаюсь в аудиторию, подсаживаюсь к Нинке, которая подает мне телефон. Я не стала писать смс Кириллу, а когда он звонит, ловлю на себе взгляд Месье Депюи и говорю Кириллу то, что давно нужно было сказать. Что я выбираю балет, потому что он меня точно никогда не предаст и не разденет на всеобщее обозрение.
Глава 35. Лена
Я закончила тренировку без сил. Вышла из вуза, привычно попрощалась с Ниной, которая весь вечер смотрела на меня, как на побитую собаку.
– Может, ко мне? – предложила даже она, но я не хотела мешать ей и ее новому парню. Мне бы со своим разобраться. Я правда не знаю, что делать. Ведь я люблю его. И балет люблю. И, наверное, придется действительно взять себя в руки и вспомнить, ради чего я портила здоровье. Ради чего приехала в Питер. Не из-за Кирилла, конечно, хотя и была рада, что он здесь. Надеялась на взаимность. В какой момент любовь к мужчине перевесила любовь к искусству, к желанию блистать на сцене? Чеерт.
В очередной раз пиликнул телефон. Кирилл названивает с шести вечера. А я увидела только на выходе. И не перезвонила. Мне нужно собраться с мыслями. Мне нужно понять, как вести себя с ним дальше. Новая вибрация и СМС:
«Репетиция плавно перетекла в постельные сцены?».
Неприятно, что он думает о таком.
«Просто затянулось. Уже иду в метро».
«Попробуй только».
В этот момент вдали сигналит машина. Стою не шевелясь. Но не более пары секунд. Иду к ней и тут же сажусь на пассажирское сидение.
Кирилл даже не смотрит на меня. Только вперед и сразу педаль в пол вжимает. Я хочу ему сказать. Но сама не знаю что. И просто молчу всю дорогу, пока мы мчимся по незнакомым улицам к самому дому. В конце концов, я не выдерживаю.
– Кирилл…
– Лучше сейчас помолчать. Целее будем.
Я киваю, понимая, что, наверное, сейчас он зол. Хотя чего бы ему злиться?
– Ну слушай, ведь ты сам хотел, чтобы я не мешала тебе работать и занималась своими делами.
– Лена! Я же сказал, помолчи. Доедем до дома, поговорим.
– Как Йорик? – все-таки не выдерживаю гнетущей, давящей на уши тишины, сопровождаемой ревом мотора. И Кирилл вроде даже смягчается. Перестает губы поджимать, скорость сбавляет.
– Всем понравился.
Вот и все. Больше сказать ему нечего. И даже когда мы доезжаем до подъезда, когда выходим из машины, он продолжает молчать. И даже когда поднимаемся в квартиру, не говорит ни слова. Просто кидает фразу про ужин и уходит в кабинет. Я беру Йорика на руки, чувствуя, как дрожат ноги, и топаю сначала на кухню, а потом, перекусив, в ванну. Набираю себе полную и опускаюсь в расслабляющее блаженство. Ноги, отнимающиеся после трехчасовой репетиции, где месье нас гонял так, словно завтра мы должны как минимум пробежать марафон. Я немного расслабляюсь, но тут же из глаз текут слезы. Наверное, потому что я ждала, что он придет, что обнимет, что поймет в конце концов. Ведь никакой не было трагедии, просто я не спустилась по первому зову. Но объяснять это ему не хотелось, и я ложусь в постель, даже не удосужившись волосы расчесать. Несмотря на усталость, сон не идет. Прижимаю к себе Йорика и смотрю на дверь, слушая тихий стук клавиш, доносящийся из его кабинета. Мне хочется кричать, что я ни в чем не виновата, что ссора глупая и нужно просто поговорить. Действительно. Нужно просто поговорить. Так что я встаю, заворачиваюсь
