Гриша замолчал.
– Ужасная история, – пробормотала я. – И вроде я уже где-то слышала про деревню Гоптево. Кто-то о ней упоминал.
– Это рязанское направление, километров двадцать от Москвы, бабушка Павла там жила, – уточнил Гриша. – Вот как в жизни бывает! Пашка поселился у бабушки, когда из Африки вернулся, в школу на электричке мотался. По два часа на дорогу тратил в один конец – сначала в столицу прикатывал, потом на метро сорок минут, и еще столько же на автобусе. Да не в этом суть! Алену-то он не сразу встретил, а ведь рядом жили.
– Ваша школа была эксклюзивной? – удивилась я.
– Да нет, совсем обычной, без приставки «спец» и без углубленного изучения предметов. В классе сорок человек, и учителя не из лучших, – пожал плечами Григорий. – О директрисе, пожалуй, я умолчу, она за взятку все могла сделать.
– Странно, что родители-дипломаты выбрали такую школу для своего сына, – вырвалось у меня, – и ездить пришлось на край света, и учителя не очень. А почему Паша не жил в квартире родителей?
– Я же говорил, они погибли, и жилплощадь отошла к МИДу.
– Но до их смерти?
– Не знаю, – равнодушно ответил Селезнев. – Может, отец и мать не хотели его оставлять без присмотра. Да и какое это нынче имеет значение?
Я заморгала. Порой сегодняшние загадки прорастают из прошлого. Внезапно я вспомнила жаркое лето и мамину домработницу Галю, которая попросила меня, тогда второклассницу:
– Пожалуйста, уничтожь сорняки у дорожки, они флоксы душат.
Я пошла исполнять поручение, порезала палец о траву и решила облегчить процесс прополки. Взяла большие ножницы, состригла сорняки и отрапортовала о выполнении задания.
– Эх ты, лентяйка, – укорила меня Галя. – Корешки-то остались, новая поросль быстро заколосится.
Вот так и с тайнами. Кое-какие проклевываются через двадцать лет, несмотря на то что «ботву» срезали...
– Пойду, – встал Григорий, – спасибо за бутерброд.
Я не успела попрощаться с Селезневым, потому что в кармане ожил сотовый телефон.
– Слушай внимательно, – сказала Косарь, – первая жена Павла Алена Зверева скончалась от аллергического шока. Ее сняли с туристического теплохода где-то под Астраханью, повезли в больницу, но не успели доставить живой.
– Точно? – осторожно спросила я, глядя, как Селезнев выходит из кухни.
– Да, – ответила Косарь. – В документе четко сказано: неправильное применение лекарства.
– Она пила таблетки?
– Дело было давно, – вздохнула Нина, – корабль экскурсионный, на нем служила одна медсестра с набором первой помощи: бинты, вата, зеленка, аспирин, папазол и марганцовка.
– А на что возникла аллергия?
– Не написано. Может, ее оса ужалила! – предположила Нина.
– Ладно, говори, что еще узнала.
– Второй раз Павел женился через полгода после похорон Алены на девушке по имени Жанна.
– Быстро, однако!
– Да уж. Наверное, не очень по Зверевой убивался. Жанна скончалась от отека Квинке.
– Опять аллергия?
– Да.
– Слушай, это странно.
– Всякое случается, – хмыкнула Нина.
– Проводили вскрытие?
– На прозекторский стол попали обе: и Алена, и Жанна.
– И каков результат?
– Полнейший ноль. Ничего!
– Ни малейшего следа яда? Или насильственной смерти?
– Нет. Хотя есть одна общая деталь.
– Какая?
– Алена простудилась. В ее организме нашли небольшую дозу аспирина и антибиотика, вполне невинную, соответствующую терапевтическому лечению. Молодой муж сказал, что жена искупалась в реке и у нее началась ангина. Во время стоянки в каком-то городе Зверева приобрела лекарство, но до конца пропить его не успела.
– На антибиотики бывает парадоксальная реакция организма.
– Верно, поэтому я их не применяю.
– Хорошо. А Жанна?
– Была абсолютно здорова, за исключением легкой простуды. У Жанны появились кашель и насморк. Она купила аспирин, отхаркивающую микстуру, горчичники и попросила мужа поставить их ей на спину. Жанна приняла пару таблеток ацетилсалициловой кислоты, выпила микстуру и легла в кровать. Павел поставил на спину супруги горчичники и пошел в другую комнату смотреть телик. Показывали захватывающий футбольный матч, и Брыкин забыл про больную жену.
– Заботливый муж! Ей небось сильно жгло спину.
– Ну, в конце концов, Жанна сама могла снять горчичники, – защитила Павла Косарь. – Он опомнился лишь после финального свистка судьи, пошел в спальню и нашел жену мертвой.
– Она не звала на помощь? Не кричала? – изумилась я. – Отек Квинке нарастает стремительно, но время на то, чтобы поднять шум, есть. Почему несчастная молча терпела удушье?
– Она пыталась привлечь к себе внимание – сползла с постели, сбросила на пол настольную лампу.
– И умерла, не дождавшись помощи? Павел ничего не слышал? У них с супругой был дворец площадью в несколько квадратных километров?
– Обычная «трешка», стандартный блочный вариант.
– И Брыкин не подошел к жене?
– Он ее не слышал.
– Вот уж смешно! В обычных московских квартирах чихнуть нельзя спокойно.
Нина объяснила:
– Павел включил телик, но, чтобы не беспокоить жену, которая лежала в соседней комнате, надел наушники – смотрел матч, а звук убавил.
– Отличная фишка! Он их убил.
– Кто кого?
– Брыкин избавился и от Зверевой, и от Жанны. Первая устроила мужа в институт и стала ему не нужна, а вторая... Из какой семьи происходила Жанна?
– Отец и мать инженеры, работали в одном НИИ.
– Значит, там богатством и не пахло.
– Да, – подтвердила Нина, – жили без особого шика. Родители приняли Павла в семью, поселили молодых в крохотной спальне. И ты не права насчет Алены!
– Почему?
– Мало поступить в вуз, в нем надо еще удержаться. В интересах Павла было сдувать с жены пылинки до получения диплома. Декан считал Алену второй дочерью, со смертью Зверевой Светлана потеряла лучшую подругу. Нет, убивать Алену не имело смысла.
– Откуда Брыкин взял деньги на бизнес?
– Родители Жанны разбились в автокатастрофе, вслед за ними очень скоро погибла и она сама, Брыкину досталась их хрущевка. Он рискнул – продал ее, остался фактически без жилья и стал поднимать свое дело.
– О! Квартира!
– Она незавидная.
– Людей в лихие годы убивали за сарайчики! И Павел ведь недолго вдовствовал.
– Да, ему встретилась Ксюша, дочь Ринга.
– А она отчего умерла?
– Утонула в речке, в деревне Гоптево, там у Павла был крохотный домик.
– От его бабушки, – сказала я. – Знаешь что, попробуй добыть на Брыкина все данные. А заодно поищи сведения о Быкине Павле Николаевиче.
– Убрать из фамилии «р»?
– Верно.
– Хорошо, прямо сейчас этим займусь.
– А я поеду в Гоптево.
– Зачем?
– Чует мое сердце, я найду там интересных людей. В частности, Нинку Косую, ее имя упомянули в одном весьма поучительном разговоре.
– Кого? – спросила Косарь.
– Потом объясню. Если больше ничего интересного нет, я помчалась.
– Стой! Ксюша Ринг в день своей кончины была больна.
– Чем?
– Простудой, она сильно кашляла.
– И пошла купаться?
– Ага.
– Очень странно.
– Просто глупо.
– Невероятный идиотизм.
Нина издала протяжный стон.
– Давай не осложнять ситуацию. Девушка захотела освежиться и полезла в речку.
– С температурой?
– Встречаются такие дуры на свете!
– И умерла?
– Да.
– И снова Павлу повезло. Его приголубил бывший тесть, абсолютно святой человек, поселил у себя в квартире.
– Молодые туда пришли после свадьбы. Кстати, Брыкин сейчас много зарабатывает, но от Исидора не уходит, заботится о нем, – похвалила бизнесмена Нина.
– Ах, какой замечательный мальчик! – воскликнула я. – Настоящий пионер, помогает старшим! Значит, на твой взгляд, в череде смертей жен ласкового мишки Гамми не прослеживается ничего криминального?
– На первый взгляд нет.
– Они все болели простудой!
– И что?
– Пили лекарство.
– Не вижу ничего странного.
– Заработали аллергию, и ку-ку.
– Пилюли были обычные – аспирин, средство от кашля и антибиотик в мизерном количестве. И, кстати, Ксения утонула. Хотя в ее крови нашли тот же набор средств.
– Какой антибиотик глотали несчастные?
– Определить не удалось.
– Почему?
– Нечто пенициллинсодержащее, скорее всего, импортного производства, название не определили. Наверное, его сняли с производства. И антибиотика в крови жен Брыкина было совсем немного.
– Он травил их пенициллином!
– Нет. Ни у одной из погибших не было аллергии на лекарство доктора Флеминга, – отбила подачу Нина, – в медицинских картах девушек никаких отметок об этом нет.
– Но они умерли!
– Случайно.
– Три женщины подряд? А теперь еще и Вера!
– Ее задушили.
– Тоже случайно?
– Издеваешься? – обиделась Нина.
– Нет. Но почему бы не подумать о том, что проволоку на шее Путинковой затянули не по ошибке?
Не успела я произнести последнее слово, как в желудке стало холодно, по коже побежали мурашки. Право, в этом что-то есть... Но додумать мысль не удалось.
