Глава 9
10 октября 1692 года. ВенаЛеопольд задумчиво смотрел в окно, наблюдая за тем, как по слякотным улицам прохаживаются солдаты караула, ежащиеся от холодного мелкого дождика. Заканчивался очередной год — тяжелый, но вполне успешный.
— Ты знаешь, — тихо произнес Леопольд, — я никак не могу понять, что я упустил что‑то главное. Уже добрую неделю мучаюсь.
— Главного в чем? — Переспросила его супруга — Элеонора[42].
— В прошлом году мы разбили войска султана, да так, что он вынужден отступить и сейчас зализывает раны. Поговаривают, что он слег и скоро умрет. Да с такой уверенностью, будто сами станут его ядом опаивать. Впрочем, это не исключено. Потеря Крымского ханства и полный разгром в Сербии совершенно подняли на уши весь двор Стамбула.
— Священная Лига не могла проиграть, — пожала плечами супруга. — Слишком неравные силы.
— Да, но с французами мы воюем сами. И, судя по всему, наши успехи в Пфальце будут иметь продолжение.
— Ведь туда ушел наш лучший генерал — Людвиг Баденский, вместе с отборными войсками, закаленными в войне с османами. У него были все шансы на успех.
— Верно, — кивнул Леопольд. — И я о том же. Все складывается как нельзя лучше. Но меня гложет ощущение, что я что‑то упустил. Что‑то безмерно важное…
— Петр.
— Что?
— Эта деталь, которая тебя волнует, именуется Петром, — с улыбкой произнесла Элеонора. — Он ведь смог нас всех поистине удивить. Да так сильно, что им заинтересовался твой двоюродный брат.
— Людовик?
— В Парижских салонах «дикая Московия» и ее удивительно талантливый, но неотесанный правитель стал довольно популярной темой для дискуссий и стремительно обрастает ореолом романтичности. Некоторые дамы уже не скрывают своего интереса к нему, смакуя возможную поездку и то, как станут учить его хорошим манерам, дабы «талант засиял как самоцвет в изящной оправе».
— О да, — усмехнулся Леопольд, — такие разговоры без заинтересованности со стороны Людовика вряд ли могли начаться. Хотя, зная Петра… — произнес Леопольд и блаженно закатил глаза.
— Я многое бы отдала, чтобы посмотреть на лица тех благородных особ, что попытаются приручить этого дикого… эм… медведя.
— Медведя? Почему медведя?
— Он у него изображен на личном штандарте.
— А, ты про ту шутку.
— Насколько я знаю, Петр совершенно не шутил. И продолжает использовать его в качестве личного штандарта.
— Да уж… — покачал головой Леопольд. — Для утонченных натур из Парижских салонов такой… эм… солдатский юмор может оказаться слишком неожиданным. Хотя в этом весь Петр. Неожиданность. Непредсказуемость.
— Его мотивы вполне понятны, — отметила Элеонора. — Вопрос в том, что при воплощении в жизнь своих планов он большой выдумщик. Этого у него не отнять. Впрочем, это в нем и ценно, наравне с удивительно расчетливым восприятием жизни.
— И не говори. Умен, предприимчив, изворотлив. И такие успехи в столь юном возрасте.
— Вот–вот. Успехи. Наши успехи в Пфальце явно не по душе Людовику, поэтому он начал искать союзника. Уверена, что Петр его заинтересовал именно в этом ключе. Ведь Речь Посполитая, несмотря на всю свою силу, весьма разобщена. Она настолько «хороший» союзник, что такого не грех и врагу уступить.
— Но ведь они помогли нам снять осаду Вены и совершили поход в Бессарабию…
— Осаду Вены снимали не только они. И отличились там только крылатые гусары, составлявшие малую часть войска. Остальные оказались обычным сбродом, прекрасно себя показавшим в Бессарабии. Когда я заинтересовалась тем походом, то мне такого рассказали, что …. А… — махнула Элеонора рукой. — Все никак не могли решить кто кому подчиняется. В итоге — доигрались. Уверена — мы справились и без них.
— Но зачем ты настояла на их включении в Священную Лигу?
— Из‑за России. Ведь они воевали. И как ты видишь, мы не прогадали. Удар, нанесенный по Крымскому ханству и черноморской торговле османов просто сокрушителен. Не думаю, что они смогут в разумные сроки оправиться.
— Девять лет… девять долгих лет Ян не может их собрать на войну, помогать в которой они обязались. Даже в Бессарабию, где особо и противника серьезного нет.
— Зато как красиво они вляпались в ловушку Петра! — Усмехнулась Элеонора. — Вся Речь Посполитая в едином порыве бросилась захватывать дармовых рабов. Без какого‑либо порядка и организации. Огромная неуправляемая толпа чванливых и недисциплинированных болванов, — с легким омерзением отметила Императрица. — Впрочем, свою роль они сыграли прекрасно, избавив Стамбул от пятидесяти тысяч озлобленных солдат. Пусть и дурно обученных, но верных делу.
— Самое неприятное в этом деле то, что эти… союзники, понесли весьма серьезные потери и будут вопить по окончанию войны, что им причитается.
— Хватит с них и плена, — усмехнулась Элеонора. — После Днепровской бойни у Яна практически не осталось крылатых гусар, а заодно и почти всей боеспособной шляхты. Полагаю, что это понимают и он, и Сейм. Учитывая их вклад в общее дело им и этой подачки более чем достаточно. А если кто‑то не понимает, то мы намекнем.
— А не развернет ли это Речь Посполитую против нас? — Выгнув бровь, поинтересовался Леопольд.
— Скорее всего так и будет.
— Но… зачем нам это?
— Как ты думаешь, чем Людовик попытается купить Петра?
— Купить? — Удивился Леопольд.
— Конечно купить. Мы с тобой знаем, что Петр мальчик расчетливый и очень умный. Посмотри на то, как он провел Крымскую кампанию. Нам казалось, что он импровизировал. Однако если приглядеться, то окажется, что на самом деле он тщательно готовился. Все выглядит так, словно он знал наперед, что будет. Так вот — как он провел эту кампанию? Быстро, аккуратно и с минимальными затратами с одной стороны и очень большими трофеями с другой. Уже сейчас я думаю, что он полностью оправдал свои затраты на войну. И это — не считая того, какой урожай принесли ему пираты. Поэтому я уверена — не поняв, какие выгоды принесет ему война с нами, он в нее не полезет.
— Но Людовику нечего ему предложить, — развел руками Леопольд.
— В том‑то и дело, — усмехнулась Элеонора. — Если бы у Петра был нормальный выход в море, то купить его было несложно. А так… — пожала плечами Императрица. — В Черном море он заперт проливами. На Балтику выход запечатан шведами, да и потом, чтобы вырваться из Балтийской лужи на большую воду нужно дружить с датчанами, весьма любящими мзду. Архангельск находится очень далеко на севере, отрезанный от основных районов России, что делает его совершенно непригодным в качестве большого торгового порта. Да и далековато из него ходить. Поэтому, в сложившейся обстановке, я думаю, Людовик начнет играть от дипломатических посулов и каких‑то эфемерных выгод.
— Но Петру до всего этого мало дела.
— Верно. Поэтому, рано или поздно, они начнут обсуждать Речь Посполитую. Ведь он явно обозначил свое желание продолжить традиционную для его дома политику противостояния со своим западным соседом.
— Очень вероятно, — кивнул Леопольд, — но я не понимаю, как в этой ситуации может выкрутиться Людовик.
— Основная проблема в том, что на ближайшие десять–двадцать лет как минимум, пока у Петра побережье пустынно, он может вполне выступать союзником Стамбула. После, безусловно, Москва начнет бороться за Босфор и Дарданеллы. Но это будет позже. Полагаю, что Людовик это тоже понимает. Поэтому, наша задача — занять нашего умного и, безусловно, талантливого союзника на этот срок с одной стороны, и сохранить хорошие отношения между нашими державами с другой.
— Проливы… — медленно произнес Леопольд, словно пробуя на вкус это слово. — Ты думаешь это реально?
— Ты мог подумать еще десять лет назад о том, что Крымское ханство будет совершенно разгромлено и опустошено? Причем столь быстро, изящно и малыми силами. Вот и я о том же. Петр — большой выдумщик. О том, что он уже сейчас внимательно смотрит в сторону Стамбула, говорят две вещи. Во–первых, его обет, данный в десять лет. Такие люди как Петр слова на ветер не бросают.
— Но он был недоволен нашим напоминанием этого обета, — возразил Леопольд.
— Только потому, что наш посол поспешил. Петру требовалось несколько лет на подготовку. Он ведь начал готовиться за несколько лет до Азовской кампании.
— То есть, мы сами себе навредили?
— Можно и так сказать, — чуть подумав, ответила Элеонора. — И нам нужно как‑то сгладить этот момент. Этот мальчик из неприметной пешки уже превратился в ферзя на шахматной доске Европы. Хм… так вот. Во–вторых, мы с тобой знаем, что он начал готовить так называемую морскую пехоту — специальные войска, предназначенные для десанта с кораблей на побережье. Как ты думаешь, зачем? Сейчас у него всего три роты морской пехоты, которая себя прекрасно зарекомендовала во время Крымской кампании.
