Франца Фердинанда при прочтении звучала как сигнал СОС или крик утопающего о помощи.
– Австро-Венгерская империя расползается жидкой грязью буквально на глазах, – сказала императрица. – Никто не хочет биться за мнимое государственное единство, а силы, которые все же приняли участие в конфликте Франца Фердинанда и венгерских магнатов, преследуют при этом исключительно свои, узкоместечковые политические интересы. Видимо, последнее, на что годилась эта гора хлама, была война в союзе с Германией против Российской империи – никаким другим образом это несуразное образование использовать оказалось невозможно.
– Должен сказать, что воевала Австро-Венгерская империя тоже так себе, – хмыкнул канцлер Одинцов. – Два раза русская армия ставила ее на грань катастрофы, и если бы не массированная германская помощь, то дело для Двуединой монархии кончилось бы плохо еще в четырнадцатом году. Пленных чешской и словацкой национальности хватило на формирование из них чехословацкого армейского корпуса, и некоторые его части даже успели поучаствовать в боях против австро-венгерской армии, да и военнопленные из мадьяр тоже немало погусарствовали на наших просторах во время мерзопакостной гражданской войны.
Императрица с некоторым раздражением ответила:
– Насколько я помню вашу историю, этот самый чехословацкий корпус чуть было не поставил под вопрос затею господина Ульянова по построению в России первого в мире государства рабочих и крестьян…
– В случае с чехословацким корпусом несколько более виноват ваш брат, поставивший это формирование под начало французского, а не русского командования, – парировал Одинцов, – и он же совершил огромное множество других непростительных ошибок. Если бы русский монарх делает свое дело хорошо, то господину Ульянову осталось бы только комментировать события с Женевской галерки или, как сейчас, отбросив политические амбиции, исполнять обязанности министра труда и социального развития. Насколько я понимаю, нареканий на господина Ульянова по поводу исполнения им должностных обязанностей у вас сейчас нет, и не предвидится. В значительной части благодаря его усилиям вас считают добрейшей из русских монархинь, искренне переживающей за благосостояние каждого мужика или рабочего.
– Это так, Павел Павлович, – кивнула Ольга, – но все же сейчас я хотела бы вернуться мыслию к австро-венгерским делам. Как вы думаете, возможно ли оказать помощь Францу Фердинанду в сохранении целостности его державы, и стоит ли вообще это делать? А то мой прадед спас злосчастной памяти императора Франца-Иосифа от низвержения, а тот «в благодарность» организовал России проблем на шестьдесят лет кряду.
– Проблемы от этой территории в центре Европы у нас будут в любом случае, станем мы спасать монархию Габсбургов или нет, – после некоторого раздумья ответил Одинцов. – Больше будущего империи милейшего Франца Фердинанда меня сейчас волнует положение несчастных страдающих русинов. Необходимо не только силой оружия пресечь творящиеся зверства, но и навсегда обезопасить этих людей от угрозы повторения подобного.
– Вы, Павел Павлович, имеете в виду, что, когда все закончится, мы должны забрать себе Галицию – так сказать, за беспокойство? – с интересом спросила императрица. – А как же тогда быть с Нашим обещанием Францу Фердинанду о том, что наши аппетиты не пойдут дальше отторжения в пользу наших сербских братьев Воеводины? И вообще, насколько мне помнится, совсем недавно вы называли эту Галицию обузой и чемоданом без ручки, который погубит любого, кто наложит на нее свою руку…
– Что касается императора Франца Фердинанда, то он сам не смог выполнить свою часть наших договоренностей, – ответил Одинцов. – Репрессии против сербов в австро-венгерской империи все же начались, и даже, более того, они распространились на русинов и румын, а последних никак нельзя заподозрить в пророссийских симпатиях. При этом у самого Франца Фердинанда для пресечения мятежа нет необходимых для этого возможностей. В таких условиях наиболее разумным решением будет обратиться к плану вашего дядюшки Вильгельма. Программа максимум – сохранить целостность Австрийского домена и земель, которые по наследству отходят детям Франца Фердинанда; программа минимум – цивилизованный развод прямо сейчас.
– Цивилизованный развод у нас никак не получится, – горько усмехнулась императрица Ольга, – ибо венгерская половина державы Габсбургов УЖЕ находится в состоянии жесточайшей смуты. Если мы вмешаемся в эту междоусобицу всей своей мощью, а не только экспедиционной армией в Сербии, то и цели следует ставить без ограничений. Наш прадед Николай Павлович на том и погорел, что сначала подавил мятеж в Венгрии, а потом даром вернул усмиренный край под власть императора Франца-Иосифа. Нет уж, так быть не должно. Сербы и болгары – это наши любимые младшие братья, а вот для разного рода посторонних Наши миротворческие услуги должны стоить чрезвычайно дорого – дороже моста через Неву из золота и бриллиантов…
– Ольга! Я не верю своим ушам! – удивился канцлер Одинцов. – Неужели по итогам этой войны вы хотите забрать себе не только Галицию, но и Венгрию со Словакией и Трансильванией? Ведь совсем недавно вы были против всяческих «приобретений» на территории чуждой нам Европы…
– Забрать – не то слово, – широко улыбнувшись, сказала императрица. – В качестве одной или нескольких губерний Венгрия нам и в самом деле будет не нужна и опасна, а в качестве вассального королевства – почему бы и нет. При этом номинальным правителем такой вассальной Венгрии может быть один из малолетних потомков милейшего Франца Фердинанда, по его выбору. И воспитываться будущий вассальный король Венгерский должен не Вене и не в имении фрау Софии в Богемии, а у нас здесь, в Санкт-Петербурге, где мы в самое ближайшее время устроим закрытое учебное заведение по типу колледжа в Итоне, предназначенное для воспитания детишек нашей элиты в правильном имперском духе. Так я собираюсь соблюсти данное мною обещание, и в тоже время обезопасить свою страну от неприятных неожиданностей. И только в случае, если венгерские магнаты будут особенно упорны или заартачится сам Франц Фердинанд, я непосредственно присоединю Венгрию вместе с прочими землями к своим владениям, и тогда Ямальский полуостров заговорит по-венгерски. Я у тебя, Павел Павлович, такая. Самое главное, чтобы люди, желающие повоевать с Россией чужими руками, утратили над этой территорией всяческий контроль. А без Венгрии Австрия, Богемия со Словакией, и даже Хорватия и вполовину Нам так не страшны, как с ней.
– Что же, это вполне достойный вариант, – одобрительно склонил голову канцлер Одинцов, – и волки целы, и овцы сыты. Вполне годится для предварительного плана действий. А теперь, если вы дозволите, я бы хотел немного поговорить о высокой политике и исторических аналогиях, которые пришли мне на ум во время обсуждения венгерской проблемы.
– Мы дозволяем, – милостиво кивнула императрица Ольга, –
