И было дьявольски превосходно, когда Братство не дышало в спину.
Но все омрачало то, что происходящее казалось однообразным, словно жизнь сравняли бульдозером, подготавливая к появлению асфальтоукладчика.
Она никогда не слышала о том, чтобы женщины становились связанными. Но, как и всегда, это не значило, что она не исключение. И, в конце концов, без Джона все казалось лишь большой разрастающейся нудятиной.
Мельком взглянув на часы, Хекс увидела, что до настоящей темноты остался всего час. Боже, она жалела, что не приехала на байке, на котором смогла бы рассекать тени на нелепой скорости. Но «Дукати» был надежно заперт в ее гараже.
На этом Хекс задумалась, существует ли правило, запрещающее шеллан ездить на мотоциклах.
Скорее всего, нет… Будь она в боковой коляске, разодетая в броню, а на голове – шлем, сделанный из укрепленного противоскользящего кевлара, ей, быть может, разрешат проехать пару кругов вокруг фонтана перед домом.
Врум-врум. Черт, уииии…
Выйдя из кабинета, Хекс заперла его силой мысли, чтобы не волноваться о ключах…
– Привет, Трэз, – сказала она, когда босс вышел из женской раздевалки. – Я как раз собиралась найти тебя.
Тень заправлял свежую белую рубашку в черные брюки и выглядел более расслабленным, чем обычно. Секундой позже одна из работающих девушек вышла из-за двери, сияя, словно ее отполировали вручную.
Что, скорее всего, было недалеко от истины.
По крайней мере, растерянное выражение ее лица подсказало Хекс, что Трэз все держал в тайне. Но все же… не стоит питаться там, где работаешь. Могут возникнуть сложности.
– Увидимся завтра ночью, – сказала женщина, хитро улыбаясь. – Я опаздываю. Встречаюсь с друзьями.
Когда девушка ушла, Хекс взглянула на Трэза:
– Тебе нужно найти другие источники.
– Так удобно, и я осторожен.
– Это не безопасно. К тому же ты мог бы стереть ей память.
– Я никогда не использую одну женщину дважды. – Трэз обнял ее одной рукой. – Но довольно обо мне. Ты закончила?
– Да.
Они вместе быстро дошли до двери, через которую только что вышла девушка. Боже… все как в старые времена, словно ничего не произошло с тех пор, как они в последний раз вместе закрывали клуб. А потом случился Лэш. Джон. Свадьба…
– Я не стану оскорблять тебя, предлагая проводить до дома, – пробормотал Трэз.
– Значит, тебе нравятся твои ноги целыми, да?
– Ага. Штаны на них сидят отменно. – Но он открыл для нее дверь, холодный воздух ворвался, будто пытался убежать от себя. – Что мне сказать, если он меня спросит?
– Что со мной все в порядке.
– Хорошо, что врать для меня – не проблема. – Когда Хекс собралась возразить, Тень просто закатил глаза. – Не бросай слов на ветер и не трать мое время. Иди домой и поспи. Может, завтра все станет лучше.
В качестве ответа она быстро его обняла и шагнула в темноту.
Вместо того чтобы дематериализоваться на север, она пошла вдоль Торговой улицы. Все закрывались: из клубов выходили последние посетители… по привлекательности напоминавшие использованную жвачку; тату-салон выключал неоновую вывеску; ресторан «Текс-Мекс» уже закрыл решетку.
Чем дальше она шла, тем старее становилось окружение, все казалось мрачнее и запущеннее, пока Хекс не оказалась у отрезка заброшенных зданий длиною в квартал. Со спадом деловой активности заведения чахли, будто сбитые животные, и арендаторов было все меньше и меньше…
Хекс остановилась. Втянула воздух. Посмотрела налево.
Из безлюдного домишки доносился несомненный запах вампира.
ДТСБ, или До Тотального Слабоумия Братства, она бы пошла к источнику… зашла внутрь, спросила, не нужна ли помощь, узнала бы, чем занимались Братья.
Теперь же она прошла мимо с высоко поднятой головой. Они не нуждались в ее помощи… нет, не совсем так. Казалось, у них не было с ней проблем, пока те не появились у Джона. Скорее, они больше не могли относиться к ней по-прежнему…
Примерно в двух кварталах впереди на ее пути появилась большая фигура.
Она остановилась. Сделала глубокий вдох. Почувствовала покалывание в глазах.
Ветер, дующий в ее сторону, принес с собой легко узнаваемый связующий запах Джона – аромат темных специй, затмевающий зловоние города и скверную боль ее несчастья.
Она начала идти к нему. Быстро. Еще быстрее…
И теперь она бежала.
Он пошел к ней навстречу, прибавив шаг, когда увидел ее приближение, и они бросились друг к другу.
Сложно сказать, кто начал поцелуй, или чьи руки обняли другого сильнее, или кто из них был более отчаянным.
Но с другой стороны, в этом они равны.
Прервав поцелуй, она простонала:
– Моя хижина.
Он кивнул, и уже через секунду их здесь не было… они вновь обрели форму у нее дома.
Незачем было заходить внутрь.
Джон взял ее стоя, у двери, на холоде.
Все было так быстро и безумно, она рывком стянула штаны, освободив одну ногу, а он сломал молнию. Затем Джон развел ее ноги и вошел в нее до самого основания.
Он вонзался в нее с такой силой, что Хекс ударялась головой о дверь, словно пыталась вломиться в собственный дом. А потом он укусил ее за шею… не для того, чтобы выпить крови, а чтобы удержать ее на месте. Внутри он казался гораздо больше, растягивая ее так, что в ней больше не оставалось места. Ей было нужно это. В этот момент, этой ночью она хотела, чтобы их соитие было неистовым, ничем не ограниченным и немного болезненным.
Черт, да, хотела… и именно это получила.
Кончив, Джон прижался к ней бедрами, его эрекция извергла шторм глубоко в ней, ускорив наступление ее собственного оргазма.
И затем они оказались в хижине. На полу. Ее ноги разведены, его губы прижаты к ее лону.
Сжимая руками ее бедра, с торчащим из расстегнутой ширинки все еще твердым членом, Джон яростно овладевал ею языком, ублажая ее, проникая в нее, получая то, что только что имел сам.
Удовольствие было невыносимым, сладкая агония заставляла откинуть назад голову, извиваться на полу, ладони скрипели о линолеум, пока Хекс безуспешно пыталась не отползать…
Разлившийся по телу оргазм был настолько сильным, что когда она выкрикнула его имя, в глазах замерцал яркий свет. И Джон не проявил ни капли милости. Натиск продолжился, и она была уверена, что в какой-то момент он укусил ее бедро в том месте, где пролегала толстая вена, снабжавшая кровью нижнюю часть тела. Но было слишком много посасываний, разрядки, слишком много… всего, чтобы это осознать или придать значение.
Когда Джон, наконец, остановился и поднял голову, они находились в дальнем углу, около гостиной. Что за картина. Лицо ее супруга раскраснелось, его губы блестели и распухли, клыки удлинились настолько, что он не мог закрыть рот… и она была истощена не меньше, ее дыхание стало неровным, а лоно пульсировало в собственном ритме.
