– Достаточно! – произнес кто-то за спиной у Зойки.
И тут же грохот автоматных очередей, от которого лопались барабанные перепонки, заставил девушку зажмуриться. Она не увидела, как пули крошили лобовое стекло машины, как внутрь хлынула вода.
Зойка приоткрыла глаза лишь тогда, когда грохот стих. На месте, где еще недавно находился джип, вспухали большие пузыри. Они поднимались откуда-то из глубины, с шипением рвались на сотни маленьких. Казалось, будто кто-то открыл огромную бутылку с шампанским…
– Пора открыть рот нашей красотке, – услышала Зоя сквозь рев мотора.
Ее тут же повернули лицом в другую сторону, вытащили кляп. Девушка закашлялась, наклонилась вперед.
– Больно, – жалобно пробормотала она.
Руки, связанные за спиной, совсем онемели.
– Не! – со смехом ответил один из людей в камуфляже. – Пока не больно. Вот скоро будет больно…
Катер заложил широкую дугу, устремился к берегу, но не туда, где еще недавно располагался лагерь Алексея Дубарева и его друзей.
Зоя не догадывалась, что катер только что промчался над тем самым местом, затонул скутер ее «бойфренда»; что Лехи она уже никогда не увидит. Что там, впереди, среди скал, ее ждал бывший подполковник внутренних войск Дмитрий Александрович Смердин, который ненавидел длинноногих «кукл», всегда хотел узнать: что заставляет молодых девчонок продавать себя «денежным мешкам», будто товар?
Девушка не знала, что до сих пор жива только из-за этого вопроса, который хотел задать ей «квадратный человек». Вскоре она попадет в странный лагерь за колючей проволокой, где кроме нее будут и другие люди. Ей, привязанной к столбу, вновь и вновь будут задавать один и тот же вопрос. Она будет кричать от боли, потому что ответы не устроят мучителя с потными волосатыми руками. Жизнь – еще недавно столь интересная и удивительная, обещавшая много-всего-разного-любопытного – будет казаться лишь странной, нереальной картинкой. Словно мелькнувшей перед глазами в момент наркотического опьянения.
Зойка будет думать о боли. О том, как найти правильный ответ на вопрос. Все, что она сможет вспомнить, – всех мужчин, от самого первого, которого «зацепила» шестнадцатилетней девчонкой, впервые поднявшись на подиум – не заинтересует того, кто заставит ее страдать. Он хотел знать не «как», а «почему». Почему? Девушка и сама не знала. Просто хотелось жить. Красиво. Все, что Зойка сможет придумать – окажется неверным. Останутся только ужас, опустошение. Понимание: надо лишь найти маленький ключик – и боль исчезнет. Придет покой. Такой же, как у Михаила и Пака. Это гораздо лучше, чем жизнь.
Настроение у всех было отвратительным, подавленным. Убедившись в том, что попали в серьезную переделку, члены бывшей «рабочей бригады» примолкли.
То, как Смердин и его люди расправились с водителем скутера, как били по голове пассажира, не оставляло сомнений: убирать будут всех свидетелей высадки на берег. Солдаты, или кто они там, не дали досмотреть сцену расправы до конца. Под дулами автоматов связали руки – теперь не было необходимости скрывать от заключенных истину. Построили всех в колонну по два. Погнали прочь от берега, от причала, на котором Смердин допрашивал уцелевшего пленника.
Любаня всхлипывала, остальные брели молча, глядя себе под ноги. Под охраной людей в форме двигались в глубь материка час, может, больше. За это время миновали поселок с полуразвалившимися кирпичными домами, кочегаркой, над которой опасно нависала покосившаяся труба.
Было понятно, что раньше тут находилась военная база, которую затем оставили люди. Пленники проследовали мимо трех– и пятиэтажных домишек с разбитыми окнами. Прошли по асфальтовому плацу, потрескавшемуся, раскрошившемуся, с проросшей сквозь него травой. Покинули заброшенный поселок и двинулись в сопки.
А потом увидели… что-то похожее на концлагерь из фильмов о второй мировой войне. Лагерь для военнопленных?! Что тут было ранее? Скорее всего, какие-то склады, обнесенные тройным рядом колючей проволоки. По бокам располагались вышки с прожекторами. Над всей территорией была натянута маскировочная сеть, чтобы лагерь невозможно было разглядеть с воздуха.
– «Модельная» колючка, – пробормотал Леха-Гестапо. – Такую трудно пройти.
– Марат, – тихо позвал Лишнев. – Что думаешь?
Бывший спецназовец шел во второй паре, рядом с лидером зэков. Марат Доценко и Дмитрий Клоков, по распоряжению одного из бойцов, заняли место в голове колонны. Возможно, это сделали для того, чтоб Лишневу было труднее рвануться вперед, попытаться «достать» охранников.
– Труба! – чуть повернув голову в сторону Клокова, ответил Доценко. – «Зона», заготовленная специально под нас.
– Молчать! – Доценко, получив удар прикладом под ребра, не сумел развить свою мысль.
Любаня всхлипнула.
– Быстрее! Быстрее! – скомандовал один из охранников. – Бабы – направо! Мужики – налево!
Люди недовольно зароптали, поняв, что лагерь разделен на две неравные части: мужскую и женскую.
– Бабы – направо! Мужики – налево! – рявкнул «пятнистый» и передернул затвор. – Кому объяснить подробнее?!
Скрипнув зубами, Марат Доценко направился в «мужскую» часть лагеря. Клоков побрел туда же. Следом на территорию «втянулись» остальные.
– У нас дополнительные ряды колючки намотаны, – едва слышно проговорил Леха-Гестапо. – У баб – не так. Боятся, суки, что мы дернем отсюдова…
– В барак! Всем – в барак! – последовала новая громкая команда. – Веревки снять! Размещаться! Наружу без приказа не выходить. Не появляться!
Внутри барака не было стульев или каких-то прочих предметов «роскоши». Поэтому размещаться пришлось на земляном полу. Усевшись у стены и поджав под себя ноги, Мезенцев страшно матерился. От веревок освободились легко – с помощью ножей. Бывшие зэки, недолго думая, устроились возле своего лидера.
– Вот не ожидал, что, отмотав срок, так быстро в зоне окажусь! – с досадой произнес Леха-Гестапо, как только закончил длинную заковыристую матерную тираду.
– Мотать отсюда надо, Леха, – перекрестившись, заявил Пинцет. – Мотать надо, и чем быстрее, тем лучше!
Остальные пленники подтянулись поближе к зэковской тусовке, уселись на полу возле Лехи. Теперь, когда все они оказались за колючей проволокой, почти что в настоящей зоне, опыт бывших уголовников был неоценим.
– А Любаня с Зинкой?! – вдруг спросил Клоков.
Леха-Гестапо неодобрительно посмотрел на питерского парня.
– Иди, спасай! – злобно и хмуро заявил он. – Можешь прыгнуть грудью на колючку, если такой смелый. Она под током, придурок!
– Думаешь, под током? – перепросил Лишнев.
– Век-жить-воли-не видать! – тут же ответил Мезенцев.
– Откуда знаешь? – все еще сомневался бывший спецназовец.
Зэки, несмотря на тяжесть положения, дружно заржали.
– У нас, Костя, чутье на это! – отсмеявшись, заявил Леха-Гестапо. – У любого, кто мотал срок на зоне, чутье появляется, как у волка. На ловушки. Где пройти можно, где свернуть надо.
– Точно! – поддакнул Шныра. – Бывает, и сам не можешь толком сказать, почему нельзя туда, а вот туда – можно. Просто знаешь, что это так!
Леха-Гестапо шумно вздохнул, почесал груд пятерней. Оглядел притихших товарищей по несчастью.
– В общем так, братва, – заявил он. – На вышках и автоматчики, и снайперы. Но, я думаю, уроды эти шифруются. В смысле, не хотят показывать лагерь. Есть надежда, что ночью прожектора не включат. Или задействуют, но лишь несколько. Иначе, на кой фиг маскировочная сеть? Днем, значит, скрываются. А ночью – будто новогодняя елка? Короче, так! Рвать когти надо по темноте, как только целиться станет труднее. Ломиться будем через колючку под током, другого выхода нет. Кто хочет спасать баб – может это делать. Но не сейчас – одновременно с нами. Как сорвемся с места, тут и герои могут приступать. Из-за двоих-троих дебилов не должны умирать все!
Дима Клоков покосился на Марата Доценко, предполагая, что тот не смолчит, поставит лидера зэков на место. И вообще, предложит другой план. В результате, на свободе окажутся все пленники, в том числе и Зина с Любой. Но Доценко молчал, рисуя щепкой какие-то загадочные узоры.
– Сейчас – минимум сопротивления «властям»! – заявил Леха-Гестапо. – Молчать! Выполнять все, что требуют. Любой идиот, что подставит нас – сядет на перо. Это я обещаю. Задача: копить силы. Лучше спать или лежать, потому что, если вырвемся, бежать придется всю ночь, пока темно. Хавчик, что на обед дадут, целиком не жрать. Хлеб или сухари – че там будет – сохранить. Пригодится. Воду бы куда затарить…
– Здесь озера по сопкам, – подал голос Георгий Салидзе. – Они чистые. Воду пить можно.
– Откуда знаешь? – недоверчиво поинтересовался Мезенцев.
– Служил я тут, срочную, – уныло ответил Жора.
– Здесь?! – аж подпрыгнул Пинцет.
– Да нет, не именно здесь, – вздохнул бригадир. – Служил на Кольском полуострове. Три года на Северном Флоте. В таком вот небольшом закрытом гарнизоне. Мы в сопки часто удирали. Воду пить можно. Проверено. Здесь не город – химии нет. В тех озерах, что наверху.
